Конечно, все это время я думал, думал, думал. Мой мозг был в смятении. Я любил KC больше всего на свете, а потом она ушла и сделала что-то подобное. Мое сердце было разбито и лежало в кусках на полу той спальни дальше по улице. Мне было физически больно. Мой живот болел. Мое сердце болело. Я не хотел терять KC, но я не знал, что еще я мог сделать. Я не мог с ней справиться. Мое доверие к ней исчезло навсегда.
Я наблюдал в четыре часа, как Эди и Дарлин шли с очень шатающейся KC по улице к моему дому. Она едва могла идти и плакала всю дорогу. Они были по обе стороны от нее, поддерживая ее. Они довели ее до входной двери и позвонили в звонок, а затем ее соратники отступили обратно к дому Эди. Я открыл дверь, повернулся и пошел в гостиную, все без единого слова приветствия. Я предоставил ей делать или говорить все, что она хотела. Она могла войти или нет. Поговорить со мной с порога или как угодно.
Она последовала за мной в гостиную робкими застенчивыми шагами. KC сидела посередине длинного дивана, прямо на краю. Я заметил, что в ее руках был скрученный и порванный кусок Kleenex; он был очень мокрым. Она явно нервничала и была в физическом беспорядке.
Я сидел напротив нее на стуле с прямой спинкой. Никто из нас не говорил ничего. Я смотрел на нее, и мое сердце растаяло. Она выглядела как катастрофа. Ее глаза были красными от постоянного плача, и она, очевидно, не спала, судя по кругам вокруг них. Ее кожа была бледной и пятнистой, и выглядела так, будто у нее была крапивница. Впервые с тех пор, как я ее знал, она выглядела изможденной. Я хотел обнять ее и сделать все лучше, но потом я вспомнил, почему мы там, где мы есть,и как мы к этому пришли. Я сидел прямо излучая гнев и ждал, когда она заговорит.
KC сказала сдавленным, тихим голосом, который я едва могла расслышать. «Я узнала кое-что о себе с прошлой ночи; это было то, что я не могла сформулировать до самого утра. Это может означать конец наших отношений — но просто чтобы ты знала, я надеюсь, что этого не произойдет. Я молюсь, чтобы этого не произошло. Я люблю тебя больше всего на свете, но у меня есть... потребность время от времени быть с другими мужчинами. Я не могу этого объяснить. Это навязчивое желание, и я уверена, что корень этой потребности и этих чувств кроется в том, как меня воспитывали, и в моих более диких днях. Я думала, что смогу это сдержать, но... Помимо этого, я не знаю, почему я так себя чувствую. Я думала, что смогу подавить эти побуждения, когда у нас все станет серьезно, но я обнаружила, что, по-видимому, не могу».
Я был немного шокирован. Я ожидал, что она будет умолять, и миллион раз извиняться, попросит меня принять ее обратно. Ее заявление заставило меня задуматься.
KC посмотрела на меня, и слезы текли по ее щекам. Она разразилась частыми рыданиями. «Я знаю, что это трудная задача, но я должна попросить тебя рассмотреть возможность принять меня такой, какая я есть, с такой реальностью. Я испорченный товар. Я бы никогда не наставила тебе рога каким-то унизительным образом, но время от времени... как вчера вечером... в такой атмосфере...» Ее голос затих. Она посмотрела на меня с надеждой в глазах. Слезы текли по ее щекам, капая на футболку, которую она носила, и, как я догадался, она одолжила у Дона. Часть футболки уже промокла.
Я посмотрел на женщину, которую любил. Да, я все еще любил ее. Мое сердце ныло за нее. Тоска от того, что она просила, нахлынула на меня. Либо я брошу ее окончательно и проживу остаток жизни, зная, что потерял лучшее, что когда-либо случалось со мной, либо мне прийдётся смириться с тем, что в наших отношениях есть серьезный изъян — серьезный и болезненный недостаток — который приведет к тому, что она будет периодически трахаться с каким-то другим мужчиной, а это, в свою очередь, приведет к тому, что я снова и снова буду терзать свое сердце, как сейчас. Я предположил, что в конечном итоге возненавижу её, и это не сработает.
Я высказал свои мысли КС горьким и саркастическим голосом: «Итак, я либо бросаю тебя, как я сейчас склонен сделать, либо принимаю тебя вместе с твоей привычкой время от времени трахаться с другими парнями? Середины нет?» Я понял, насколько злобно я звучу, когда говорю. Я был язвителен.
KC долго молчал, а затем заговорил размеренным тоном. «Я не хочу усугублять проблему, но я всегда открыта для того, чтобы ты делал то же самое. Я знаю, что по крайней мере четыре женщины на вчерашней вечеринке хотели трахнуть тебя, включая Дарлин. Это не вопрос разрешения. Мы не владеем друг другом. Это вопрос терпимости и прочего. Я не понимаю ревности, потому что... ну, я просто никогда этого не чувствую».
Я спросил отвратительным тоном: «А как же верность, доверие и преданность? Если бы мы поженились, это было бы прелюбодеянием. Ты бы нарушил клятву. Я думала, что во многих отношениях мы уже женаты. Думаю, именно поэтому я чувствую, что ты мне ужасно изменила... ТРАХНУВ КАКОГО-ТО МУДАКА-БАРАБАНЩИКА!» Я попытался сдержать свой гнев после крика. Я уверена, что мое лицо побагровело.
KC покачала головой и попыталась проигнорировать мою вспышку и сохранить спокойствие: «Я не такая уж строгая и ценностно ангажированная. Я также не религиозна, и ты тоже. Все эти термины для меня относительны. То, что я нарушила вчера вечером, было некоторыми из тех негласных ценностей с тобой, о которых нужно было договорится заранее. Я была очень неправа, сделав это, и я буду вечно жалеть об этом. Мне жаль. Я надеюсь, что ты пересмотришь наши отношения, чтобы согласится с этим, чтобы мы могли быть вместе... чтобы мы могли любить друг друга так, как до этого... как я все еще люблю». Затем она разразилась рыданиями и попыталась сдержать свой ответ.
Почти шепотом она сказала: «Я хочу следовать своим сексуальным желаниям, а не подавлять их. Я хочу, чтобы ты тоже был вовлечен. Я бы хотела, чтобы ты был со мной иногда, даже участвовал. Я говорила тебе, что занималась групповым сексом, и мне это нравилось. Я хочу этого снова. Это животное, грубое, распущенное, сексуальное, грубое, может быть, и целый список других вещей, которые меня возбуждают... которые мне нужны. Ты для меня часть этого, но не все . Мне жаль; я бы хотела, чтобы ты был.
«Я полностью честна с тобой. Я всегда была честна. Я виню себя за вчерашний вечер — не поговорив заранее, чтобы ты знал, о чем я думала. Я не знаю, когда все пошло не так. Внезапно мы просто трахались, и мне это... нравилось. Не обсудить это с тобой было огромной ошибкой. Я не знала, что мне нужно такое удовлетворение, пока этот парень не начал меня возбуждать. Появилась возможность, и вместо того, чтобы оттолкнуть его, я связалась с ним. Он не имел в виду ничего, кроме того, что он горячий трах... вот и все. Я хотела поговорить об этом несколько месяцев назад, почти с тех пор, как мы встретились, но как защитить развивающиеся отношения, когда знаешь, что у тебя в кармане ручная граната, которую нужно когда-нибудь бросить? Я знаю, что облажалась, но я...»
KC всхлипнула в обе руки: «О, Боже, Мэтт. Пожалуйста, забери меня обратно. Пожалуйста, давай будем вместе». Она выплакала реку слез, согнувшись и закрыв лицо руками. Она качалась на месте и издавала пронзительные звуки, держась за лицо. Ей было очень больно. Черт, мне тоже было очень больно.
Я встал и прошелся по комнате. Мой живот болел, как будто меня много раз пинали. Мои яйца болели. Мое сердце болело. У меня была мигрень, которая не проходила, и по сравнению с ней мое утреннее похмелье казалось мелочью. В довершение всего я начал плакать. Я хотел свою принцессу, но не на её условиях или с этой «извращенностью» в ее характере.
Я снова плюхнулась в кресло. "КС, мне нужно подумать обо всем этом. То, о чем ты просишь, выходит за рамки разумного. Я не уверен, что смогу быть Тем человеком для тебя. Я не думаю, что смогу быть тем человеком, которого ты хочешь, человеком, который смирится с тем, о чем ты просишь. Я думал, что мы родственные души и созданы друг для друга. Я никогда не был так увлечен никем в своей жизни, как тобой. Но это... как мне понять то, о чем ты просишь? Я просто не думаю, что смогу делить тебя с другими мужчинами или женщинами. Дай мне немного времени подумать об этом".
«Могу ли я хотя бы быть с тобой?» — спросила КС. «Могу ли я вернуться домой и быть с тобой? Пожалуйста».
Я покачал головой. Я почти закричал: «НЕТ!» Я смягчился и продолжил: «Нет, пока нет — совсем нет. Я думаю, будет лучше, если тебя не будет. Я не буду ясно мыслить, пока ты рядом. Я оставил чемодан на нашей кровати на случай, если тебе понадобится другая одежда. У тебя есть ключ; я больше не буду запиратся от тебя. Мне жаль, что я сделала это вчера вечером, но я был... Я ОЧЕНЬ зол на тебя и на то, что ты сделала. Ты всегда можешь зайти и забрать свои вещи, но не возвращайся, пока я не уясню, куда мы идем, и ЕСТЬ ли вообще «мы». Постарайся не заходить, пока я здесь. Если «мы» не будет, я захочу, чтобы ты в конце концов съехала».
Она посмотрела на бриллиант на своем левом пальце. Голосом, оттененным ужасным страхом, она спросила почти шепотом: «Ты хочешь кольцо? Чтобы расторгнуть нашу помолвку? Дон сказал, что ты хочешь его». Лицо, которое она мне показала, было уродливым в своем горе, и полным боли и раскаяния. Она была готова разрыдаться в зависимости от того, что я скажу. Она втянула обе губы в рот, пытаясь остановить рыдания.
Я пренебрежительно махнул рукой, изменив свое решение. «Нет. Пока нет, или, может быть, я должен сказать, если только ты не хочешь прекратить это прямо сейчас». Я посмотрел на нее.
"НЕТ. БОЖЕ, НЕТ. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ", - практически крикнула мне КС для пущей убедительности, а затем она всхлипнула. Она начала подниматься, чтобы подойти ко мне, но остановилась, когда я протянула открытую руку в знак отказа. Я не знаю, что бы я сделал. Я так хотела обнять ее, но в то же время мне было, вероятно, больнее, чем ей.
