Вскоре Малыш удачно примерил женские, платяные штанишки со слониками и какую - то просторную светлую распашонку с оборками.
Раиса принесла в спальню вино, шоколад и виноград на подносе, и эта парочка улеглась на постели, прямо поверх одеяла. Было жарко и как — то болезненно уютно.
Саша ощущал себя как в какой — то вате, он был словно оглушен и уже спокоен, хотя где — то на самом дне этого спокойствия шевелились струи тревоги и даже страха, которые грозили встать волной отчаяния и смести все на свете, если только слегка отпустить мысленный контроль.
А еще, это жутко сказать, вместе с возвращающимся волнением, юнец ощущал нарастающее возбуждение, и никак не мог понять от чего.
В эти вечера он приобретал свой первый, сексуальный опыт, и этот опыт был извращенным и неправильным, и все понимали это.
Они пили вино, разговаривали черти о чем, а герои их увлекательного сериала все не появлялись в хозяйской спальне, не было их и по всем адресам, где стояли камеры.
- Давай пока нарядим елку. - Предложила хозяйка. Нарядили елку, а на сером экране все оставалось без изменений, лишь одиноко мигала и мигала маленькая елочка.
Это потом стало известно, что Хозяин с юной невестой внезапно, вечером укатили в область, в театр. Раиса, кстати, тоже знала об этом, но рассчитывала, что они хотя б к 11 вернуться, и не стала грузить своего подопечного ненужной информацией.
И вот уж пробило 11, а хозяйская спальня оставалась безлюдной.
- Я же говорил, что все это чепуха, - укреплялся в своей правоте Малыш. - Разыграла меня, да? Скажи, ведь так?
- Сашенька, хватить меня мучить, - психанула Раиса. - Ты нервничаешь, и я нервничаю, если ты не веришь, то у меня есть свежая запись, можешь пока ею развлечься. Господи, вот горе то. И зачем я с вами связалась? Еще виноватой останешься.
- Ставь запись, - покорился этот Фома неверующий.
- А ты точно не отколешь какой — нибудь номер?
- В смысле?
- В смысле, головой о стену биться не будешь?
- Не буду.
- Смотри, без фокусов. Выпей еще вина немного. Тебе это поможет.
Изображение на плазме дрогнуло и сменилось новым: та же серая комната, освещенная мягким верхним светом, та же тахта и разноцветная елочка, но теперь на постели возлежал раздетый Христофорыч в полотенце, обернутом вокруг пояса и в тонких очках, он листал какой — то журнал.
Подтянутый, даже сухощавый, а в жизни он производил впечатление плотного человека.
- Узнаешь? - Подмигнула Раиса.
Непонятно почему от этой мирной сцены Сашу начала бить мелкая дрожь. Он волновался и не мог этого скрыть. Вино не помогало, хотя влито уже было не мало.
Потом в спальню несмело вошла какая — то босая простоволосая девушка в льняной, женской рубахе до пят, такие носили замужние бабы на Руси. Барин любил все такое, в саро — русском стиле, и, по сути, он был домостроевцем. Так что, Женя попала в ежовые рукавицы
Скромница остановилась, а Хозяин бросил журнал на тумбочку, сложил очки и приветливо ощерился.
Да, то была Женя.
VII.
Христофорыч ласково поманил ее, но она не шла. Тогда он встал, снял с себя полотенце, бросил на постель. Его член болтался тяжелой, горбатой рыбиной. Хозяин приблизился к босоножке, взял ее лицо в ладони, заглянул в глаза и поцеловал ее.
Саша удивился насколько огромным казался Барин в сравнении с Женей. Отставленный жених никогда не видел свою невесту рядом с ним, теперь их разница казалась почти гиперболической.
Мужчина распустил оборочки на груди у девы, оголил ее плечи, спустил рубаху на предплечья, и та упала на босые ступни, обнажив целиком эту чудную малышку.
Женя была похожа на девушку из хентая: развитое, плодородное тело с сочными, рельефными гениталиями и кукольное личико.
Христофорыч окинул ее жадным взором и тут — же сграбастал в свои объятия, чуть ли не целиком скрыв ее в них, как Демон в крыльях.
Саша видел лишь тоненькую белую ниточку ее пробора и ноги, ниже ягодиц. Мужчина неистово терся небритыми щеками о ее голову, целовал ее в темечко, вдыхал ее волосы, счастливо улыбаясь. Его полотенце развязалось и скользнуло к их ногам.
И тут с Александром что — то произошло, от психического перенапряжения в нем что — то щелкнуло, переключилось, будто открылось новое зрение и иное объемное, чувственное измерение.
Он видел так, как видят они, буквально их глазами, причем во всех ракурсах сразу, и чувствовал то, что чувствуют они, их чувствами.
Он ощущал коричный аромат корней Жениных волос носом ее мужчины, колкость седой, жесткой волосни на его на животе, жениными сосками, и сыпь раздражения покрыла его грудь!
- Заголись, - предложила Раиса и ловко стащила с него штанишки со слониками.
Огромный любовник целовал голову, шею, плечи своей маленькой любовницы, он плавил и тешил ее там в глубоком и жарком горниле своих объятий, легкими, чувственными касаниями распаляя в ней жар похоти, и он разгорался все яростнее и ярче, ибо никакая дева не способна долго выносить эту муку — близость плодородного члена и нежные ласки больших, сильных рук, трогающих ее в самых потаенных, самых интимных местах, которые обычно были скрыты ото всех и даже мамы.
Она чувствовала животом большую дубинку его члена, боялась и уже хотела его.
- Раскройся и не бойся, - горячо шептал он, легонько покусывая краешек ее ушка и горячо дыша в него. - Будь бесстыдницей, я разрешаю тебе, я хочу этого. Ты прекрасна, а я хозяин твоего блаженства.
Он зарывался носом в ее волос, клал щеку на ее голову, он дышал ею, нюхал ее голову, вдыхал ее всю.
Она млела в его объятиях, чувствовала как заводится этот большой и сильный мужчина, как теряет над собой контроль, как разгоняется его мощное серце и жаднеют руки, он больно щиплет ими соски, мнет ягодицы, часто и грозно дыша через распертые, как у быка ноздри, и причина этого его возбуждения — она!
Саша видел, как блеснули ее бедра, видимо, до них дотекла смазка. Девушка сомлела, она сварилась, у нее подкашивались ноги, а он держал ее мягкие ягодицы в своих лапах, и целовал, целовал в ключицу.
- Ты хочешь меня? - Спросил он.
- Да. - Одними губами прошептала Женя. Он взял ее на руки, понес на постель, и там просто посадил, а, точнее, нанизал на свой член — видно половой половой жизнью они жили уже долго.
Малышка плавно треснула своей пиздой на его толстом хую, и расцвела на нем. Ее широкая, бездонная щель, раздвоишая лобок, сочилась полупрозрачной сукровицей. Да, Женя расправилась, налилась и расцвела, яростно, но скрытно и мясисто, как грибница на чужом корне. Цвела для него одного, для своего мужа, уже оплодотворенно и так трогательно — бесстыже.
- Дрочи! - Велела Раиса Саше, - тебе будет легче. Сама коснулась его торчащего, болючего писюна, и он тут же выстрелил коротким, белым сгустком.
Любовник долго тешил любовницу снизу короткими, частыми толчками, подушками пальцев касался ее промежности, грудей и ягодиц, расшепив пальцы, как в ножницы, взял в них свой член, там, где он входил в девушку, потрогал его, потрогал ее вагину, анус, вытер смазку об ее ягодицы. Он трогал ее везде, по хозяйски, неспешно осваивая это горячее девичье тело.
Наконец не выдержал сграбастал ее за талию, почти положил на себя, начал доводить сильными, резкими фрикциями, и комната наполнилась частыми чавкающими звуками.
Он чувствовал как глубоко и плотно сидит в ней, ощущал стволом нежные стенки ее влагалища, а головкой какую — то мякоть и узелок в ней, и ее пульсирующая вагина, тесно обхватив, глубоко и ненасытно всасывала его, как теленок соску - ласковое давление нарастало и становилось невыносимым.
Саша остро ощущал его член словно бы у себя внутри. Его тяжелая головка была далеко и глубоко в горле, где — то у самых гланд, кололся жениной вагиной об его волосатые яйца, на которых она гнездилась, а член все рос и рос куда — то внутрь, он каменел и наконец начал извергаться белой раскаленной лавой прямо в тесные недра Саши, точнее Жени.
Обессилевшая она тоже кончила, изжевав в мясо свою губу и лежала на груди своего мужчины, разом осклизшая и погасшая, как срезанная сыроежка.
Cаша вбирал и вбирал эти яркие волны блаженства Жени, которые шли одна за одной по ее телу от матки в макушку, через, живот, пупок и соски, и испытал легкое, ритмичное сокращение своего ануса.
Сперма вязко вытекала из влагалища и падала сгустками на опустошенную, просторную мошонку, где все еще ворочались яйца, будто змеи в мешке.
Рая прижимала Сашину голову груди и гладила. Слезы текли по ее щекам.
- Такая она, эта проклятая жизнь, Малыш.
VIII.
Приковыляв домой, парень как попало разделся и забился под кровать. Всполошенная, сбитая с панталыку мать всячески пыталась вытащить его оттуда, но все бестолку.
- Сходи на почту, слышь? - Говорила матушка, - ты книгу заказывал по интернету, уведомление принесли, сходи, забери.
Он молчал и не реагировал даже на тычки шваброй.
И тогда женщина побежала к Христофорычу.
Тот вскоре нарисовался в маленьком доме бедных родственников, не снимая верхней одежды, подставил стул к кровати и расселся на нем, приладив на колени свой картуз.
- Сашка, ну ты чего там, живой? - Как — то не очень решительно спросил он. - Дурак ты, дурак. Из чего ты бучу затеял? У тебя тех девок еще тысяча будет, ты жизнь только начинаешь, а мне хозяйка нужна, это мой последний шанс, помирать уж скоро, ась?!
Ни гу — гу.
- Ладно, пойду я, - вздохнув, взялся гость за картуз. У двери задержался, оглянулся на кровать:
