Рома положил купюры на асфальт, придавив их камешком. — Я деньги тут оставлю, пока, Светик, — кинул он на прощание, растворяясь в сумерках. — Сука, я своим пацанам скажу, они тебя распишут, гондон, — прокричала она в пустоту.
Света, заливаясь слезами от бессильной злобы, вытирала руки о молодую траву и поглядывала на деньги, боясь, что не отыщет их в стремительно наступающей темноте.