«А когда он вернулся, он спросил меня, как бы я себя чувствовала, если бы он притворялся, что любит меня, и заводил интрижки на стороне. Это меня убивало, и он сказал, попробуй поставить себя на твое место. И впервые, впервые я поняла, что я с тобой сделала. Я перестала смотреть на это со своей стороны, только со своей, и подумала о том, что ты, должно быть, чувствовала, через что ты прошел.
«Я не разговаривала с тобой полгода. Билл возил детей. Я знаю, ты, должно быть, думал, что я настоящая стерва, но правда в том, что я не могла смотреть на тебя и знать, что я с тобой сделала. Если бы я сказала хоть слово, я бы заплакала и не смогла бы остановиться.
«У меня начались панические атаки, и врач порекомендовал мне валиум. Я ходила как зомби три месяца, а Билл стоял рядом со мной. Если бы его не было рядом, я думаю, я бы перерезала себе вены. Я не думала, что можно испытывать такую боль и чувство вины и жить».
Ее глаза были красными от слез.
«Потому что, по правде говоря, я знаю, что ты никогда не заслуживал ничего из этого, Дэн. Это была моя вина, мой эгоизм. Я никогда не должна была выходить за тебя замуж, а после того, как я это сделала, в первый раз, когда я начала изменять, я должна была попросить тебя о разводе. Так было бы гораздо милосерднее».
Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала: «Я рассказала тебе все это, чтобы ты понял правду. У тебя никогда не было жены, о которой ты думал. У тебя никогда не было любви, о которой ты думал. Все это было ложью, иллюзией или сном. Это было не по-настоящему.
«Я бы сказала, что ты потратила 10 лет своей жизни впустую, но у тебя есть Бекки и Боб. Они настоящие. И они любят тебя. Если ты проигнорируешь все остальное, что я сказала, помни об этом. Я их мать, и я знаю их сердца. Они любят тебя больше всего на свете, включая меня, я думаю. Ты можешь ненавидеть меня за то, что я с тобой сделала, но помни, что я дала тебе этих двоих.
«Похоже, ты наконец нашел женщину, которая действительно тебя любит. Не бросай ее ради кого-то — ради чего-то — чего на самом деле никогда не существовало».
Он просто сидел там, когда она замолчала. Он слышал болтовню на кухне вдалеке, а снаружи — звук одинокой машины, едущей сквозь ночь. Казалось, он был в миллионе миль от всего, и он пытался понять, что он чувствовал. Это была худшая ночь в его жизни, хуже, чем когда Холли сказала ему, что любит другого мужчину и уходит от него. Хуже, потому что теперь он знал, что не было любви, которую можно было бы потерять. Он просто был... удобным.
И все же... он посмотрел на эти прекрасные черты, которые так долго были центром его жизни, и попытался понять, что изменилось. Это было похоже на одну из тех оптических иллюзий, когда лицо прекрасной женщины превращается в череп. Она все еще была Холли. Она все еще была той прекрасной женщиной, которую он соблазнял ромом, колой и вишнями, когда она носила то синее платье.
И все же... как-то ее не было. Он понял, что это было похоже на пробуждение ото сна. Он мог видеть женщину перед собой и помнить любовь и секс, которые они разделяли, или, по крайней мере, он думал, что они разделяли... но каким-то образом чары были разрушены. Ее признание должно было разбить его, должно было уничтожить последний маленький клочок его мужественности.
Но он понял, что это не так. Он все еще был тем мужчиной, которым был всегда. Он любил эту женщину, наслаждался ее телом и имел от нее двоих детей. Но каким-то образом, каким-то образом, боль исчезла.
И тогда, словно солнце, встающее перед его глазами, он узнал правду. Это не было чем-то, что он сделал или не сделал. Это было как в старой песне: «нельзя заставить кого-то полюбить тебя, если он не хочет...» Она никогда его не любила. Они были просто двумя людьми, живущими в одном доме, делающими двух детей, занимающимися прекрасным сексом, но она была права. Они были соседями по комнате — с привилегиями.
Он сделал глубокий вдох, и это было похоже на вдох боли от сломанного ребра, царапавшего его сердце впервые за два года.
Он встал, схватил ее за руки и вытащил из кабинки, чтобы встать к ней лицом. Он посмотрел на ее красные губы и наклонился, чтобы поцеловать ее. Всего на несколько секунд он позволил себе насладиться ее вкусом в последний раз.
«Спасибо, Холли», — сказал он, и каждое слово было искренним.
Он вышел из ресторана, не оглядываясь, и только когда он развернулся, чтобы выехать с парковки, он увидел ее через окно, сгорбившуюся над столом. Ее тело дрожало, и только на мгновение ему захотелось остановиться, зайти внутрь и утешить ее. Но он понял, что Билл будет там через несколько минут, и Билл был тем, кто ей сейчас нужен.
Он проснулся на следующее утро после лучшего ночного сна за два года. Он вошел в здание, где размещалась компания по ипотечному кредитованию, где работала Кэролайн, в полдень, около того времени, когда Кэролайн собиралась идти на обед. Он поднялся на лифте на 11-й этаж, где у нее был офис в последний раз, когда он был в этом здании.
Ее офис не был перемещен. Он получил несколько любопытных взглядов, когда прошел мимо регистратора и ее коллег, пока не достиг двери с матовой позолоченной надписью «Кэролайн Дженкинс». Он вошел без стука и не был удивлен, увидев, что Фрэнк был там с ней. Она сидела за столом, а он наклонился над ней, их лица были близко друг к другу, просматривая какие-то бумаги.
Они оба одновременно подняли глаза. Кэролайн побелела, хотя они не делали ничего явно плохого. Фрэнк выпрямился во весь рост, примерно на четыре дюйма выше Дэна. Он заерзал, словно не знал, что делать со своими большими кулаками.
«Дэн, что ты...» — начала Кэролайн.
«Я хотел бы поговорить с женой минутку».
Фрэнк взглянул на Кэролайн и, когда она слегка кивнула, прошел мимо Дэна и вышел за дверь, не сказав ни слова.
«Я не слышала от тебя ничего в течение пяти недель, и вот ты появляешься в моем офисе, не сказав ни слова».
«Вчера я получил документы о разводе».
«Я... я же говорила тебе, что собираюсь сделать. Они не должны были стать сюрпризом».
«Я просто никогда не верил, что ты действительно сделаешь это. Так же, как я никогда не верил, что ты трахнешь другого мужчину только для того, чтобы причинить мне боль».
Она попыталась пристально посмотреть на него, но в итоге уставилась на бумаги на своем столе.
«Я дала тебе выбор», — упрямо заявила она.
«После того, как ты его трахнула. Ты не оставил мне выбора. Как будто ты никогда не говорил мне, что я разговариваю во сне. Как будто ты никогда не говорил мне, что я звал ее по имени внутри тебя. Я бы сделала все, чтобы удержать тебя, но ты никогда не давал мне шанса».
Она подняла подбородок и вызывающе посмотрела на него.
«Это ты разрушил наш брак. Это ты а не я. Не пытайся свалить вину на меня».
«И ты забиваешь гвозди в крышку гроба. Но это уже не имеет значения, Кэролайн. Я понимаю, что если бы ситуация была обратной, я бы никогда не поступил с тобой так, как ты поступила со мной. Я бы ушел от тебя, но не стал бы делать тебе больно так. Забавно, что за последние 24 часа я понял, что Холли, эта эгоистичная стерва, на самом деле никогда не собиралась причинять мне боль. Она делала то, что делала, по своим собственным причинам, но не для того, чтобы причинить мне боль. А ты, моя любящая жена, сделала все возможное, чтобы уничтожить меня. Так кто же эта стерва?»
Она горько улыбнулась.
«Я должна была знать. Ты просто не мог этого сделать. Ты все еще любишь ее».
Дэн прошел мимо нее, чтобы посмотреть в угловое окно ее офиса. У нее был прекрасный вид на реку Сент-Джонс, похожую на ленту сверкающей ртути, извивающуюся под ней. Стоя к ней спиной, он сказал: «Нет, я сделал то, о чем ты просила меня, Кэролайн. Я встретил ее, и мы говорили вчера вечером, и я простил ее. Что еще важнее, я перестал любить ее. Теперь я свободен».
Он оглянулся на нее, она уставилась на него с недоверием. Он понял, что она никогда не думала, что он сможет это сделать. Она поставила ему невыполнимую цель. И осознав это, он понял больше, чем когда-либо, что принятое им решение было правильным.
«Точно так же, как я перестал любить тебя. Удивительно, как легко это сделать, когда научишься.
Как я уже сказал, я понял, что никогда не смогу сделать с тобой то, что ты сделала со мной. И, зная это, я задавался вопросом, почему я так упорно борюсь за то, чтобы удержать женщину, которая могла сделать это».
Он подошел к двери ее кабинета и остановился на секунду.
«Сегодня я подпишу документы и все пойдет своим чередом. Мы были женаты недостаточно долго, чтобы иметь какие-либо активы для раздела, и у нас в любом случае не должно быть никаких алиментов. Я даже поговорю с Холли о том, чтобы позволить тебе видеться с детьми. Они полюбили тебя, и если они хотят тебя видеть, я не против.
«Что касается нас с тобой, я думаю, у тебя есть все. Если тебе что-то еще понадобится, приходи и используй свой ключ, когда меня не будет. Я больше никогда не хочу тебя видеть или говорить с тобой. Теперь тебе не нужно ждать, чтобы начать трахаться с Фрэнком. У тебя есть мое благословение. Что касается меня, я собираюсь начать искать. Я влюблялся дважды. Я думаю, что у меня хватит сил сделать это снова».
Когда он спускался на лифте после окончания своей второй большой любви, он думал, что ожидал, что будет больнее. Но, как он и сказал, преодоление Холли преподало ему большой урок. Ты не можешь вечно истязать себя за дерьмовые вещи, которые другие люди делали тебе. Этого было достаточно, чтобы наказать себя за собственные грехи.
