«Вставайте, грязные девки!» — сказал Н'Геда, наблюдавший за разворачивающимся роскошным представлением.
Обе обнаженные женщины поспешно встали, раздвинули ноги и заложили руки за головы, полностью обнажая себя и вытянувшись по стойке смирно.
«Сегодня вам не придется терпеть», — сказала ненормальная надсмотрщица. «Вы снова пойдете помогать украшать Храм. Идите!»
Две голые рабыни побежали, груди подпрыгивали, а ягодицы покачивались на бегу.
******
Н'Дула и Н'Дака были недалеко от города, шли по главной дороге. Они остановили фургон в полумиле от него, чтобы Н'Дула могла размять ноги.
Н'Дака шла по дороге, одетая в белый халат и неся сумку своей хозяйки через плечо.
Также по дороге тащилось много свободных граждан, а также множество рабынь. Все рабыни были совершенно голыми, если не считать ошейников и кандалов.
"Посмотрите на них всех", - сказала Н'Дака. "Совершенно бесстыдные! Урсула, должно быть, совершенно чужда любой форме скромности после трех недель в П'Куле".
"Это, конечно, отличается от жизни в столице, моя дорогая девочка", - сказала ее хозяйка. "Большинству рабов уже много лет разрешается носить одежду, по крайней мере, на публике".
"Несколько минут назад я видел, как две рабыни занимались сексом на публике", - сказала Н'Дака. «Кажется, никто не возражал. Как будто существуют два отдельных мира — голые рабы и свободные граждане. Должен сказать, было восхитительно наблюдать. Не могу дождаться, чтобы увидеть, что вытворяет Урсула».
Они оба рассмеялись и продолжили идти к городским воротам.
******
Основная религия Натаве была посвящена сексуальным выходкам их божеств. Земные проблемы, такие как неурожаи или другие несчастья, приписывались отсутствию коитуса, и поклонение богам вращалось вокруг сексуальных актов.
Например, чтобы возвестить о наступлении сезона дождей, необходимо было, чтобы рабыни публично совокуплялись за пределами Храма, чтобы бог дождя счел нужным благословить землю водой.
Высокий Храм в П'Куле был, соответственно, украшен картинами и статуями, изображающими все стили и позиции коитуса. В настоящее время он ремонтируется. Именно здесь Н'Фала и Урсула смогли внести свой вклад.
Они позировали для всевозможных статуй и картин, демонстрируя все возможные стили сапфической любви. Художник был особенно талантлив, поэтому черты лица и фигура тела каждой рабыни были очень хорошо переданы в скульптурах.
Это сделало их весьма известными, поскольку их легко можно было узнать, когда они шли по улице любым, кто посещал Храм. А это включало практически всех в Городе и окрестных деревнях. Высокий африканский художник в настоящее время запечатлевал еще одну картину с участием наших двух любимых рабынь. Он стоял на стремянке, работая над большой картиной двух обнаженных, в ошейниках, закованных в кандалы женщин.
Урсула стояла, слегка выставив одну ногу вперед другой, с руками, поднимающими ее длинные светлые волосы. Она смотрела вдаль, в типичной позе музы художника.
Н'Фала была сзади, прижатая близко к спине английской рабыни. Одна ее рука тянулась к груди Урсулы, дразня сосок. Другая рука была вокруг промежности Урсулы, нежно теребя ее сосок. Глаза Урсулы время от времени закрывались, несколько подавленная, когда она была на грани.
Им были даны строгие инструкции. Никакого оргазма, пока картина не будет закончена! Это гарантировало, что Урсула передаст нужную степень возбуждения, пока ее играет ее чернокожая коллега.
Художник был довольно веселым парнем и болтал с женщинами, полностью осознавая, что они должны быть покорными. Он мог сказать, что они наслаждались телами друг друга, и задавал самые интимные, прощупывающие вопросы, чтобы увидеть их реакцию. Казалось, было вызовом проверить, сможет ли он заставить краснеть голую, буйную рабыню.
«Когда вы оба в последний раз занимались сексом?» — спросил художник, улыбаясь и размазывая краску мастихином.
«Мы только что... проснулись перед... приходом сюда, и... быстро... приступили к делу... до того, как пришла наша надзирательница... чтобы распределить нам... наши утренние задания», — ответила Урсула, дрожа от волнения и предвкушения, когда ее любовница публично дрочила ей.
«Хорошие девочки! Держу пари, вы обе были буйными», — сказал мужчина. «Насколько похотливым ты себя чувствовал, когда проснулся?»
«Благодаря афродизиаку мы мечтаем о том, чтобы заниматься сексом и быть использованными», — сказал Н'Фала, понимая, что они с Урсулой будут наказаны, если не будут полностью откровенны. «Это значит, что, когда мы просыпаемся, мы отчаянно хотим трахаться».
«Расскажи мне о своих снах, блондиночка!» — сказал мужчина.
«Мне снилось время... Н'Фала и я были на рабской колонне, которую вели... к П'Куле. Мы все были голыми на цепи, и... афродизиак наносили на нас... каждый вечер», — он мог видеть, как Урсула немного краснела, рассказывая о самых интимных аспектах своей жизни. «Каждый день, когда мы маршировали... быстро, мы были на виду у всех... проходящих мимо. Я чувствовала... как подпрыгивала моя голая грудь, и ветерок... обдувал... мой голый зад. Я все время оборачивалась... чтобы посмотреть на прекрасную рабыню... которая сейчас играет со мной».
«И какой ты была, когда проснулась?»
«У меня поднялись соски», — выпалила Н'Фала, потирая грудь о спину Урсулы. «Я не могла перестать шевелить бедрами, поэтому засунула пальцы между ног и обнаружила, что вся мокрая. Прежде чем я успела об этом подумать, я забралась на эту светловолосую рабыню и начала жадно лизать! Я не могу насытиться ею, когда она рядом!»
«Две влюбленные рабыни!» — рассмеялась художница.
Секрет был раскрыт. Они обе улыбнулись и немного покраснели.
Разговор продолжался еще пару часов, обе девушки обнажали свои тела и свои сокровенные мысли, пока вся скромность не покинула их. Наконец художница закончила на сегодня и позволила им получить желаемое освобождение.
Они оставались в позе, которую указала художница. Н'Фала еще более неистово терла клитор своей спутницы-рабыни, пока Урсула не откинула голову назад и не застонала во весь голос.
Внезапно черная девушка схватила белокурую рабыню за волосы и толкнула ее вперед, громко шлепнув по заду. Не отпуская, она поставила Урсулу на колени, прижав рот белой девушки к своей пульсирующей черной киске. Обнаженная английская рабыня лизала и сосала, пока Н'Фала не задрожал и не закричал от экстаза.
Как раз в тот момент, когда черная рабыня кончила, внезапно появилась Н'Геда.
"Стойте прямо, грязные девки!" рявкнула Дева, явно в плохом настроении.
Обе девушки быстро встали по стойке смирно, выставляя себя напоказ своей надзирательнице. Вошли Верховный жрец и его жена.
"Похоже, у вас спор о праве собственности!"
Две женщины замерли, отчаянно желая не раздражать садистку Деву.
Вошел Н'Дула. Урсула вздохнула с облегчением. Она не могла поверить своей удаче! Ее план сработал.
Следом шла Н'Дака, рабыня с виллы Н'Дулы. Она была голая и в наручниках, как Урсула и Н'Фала, и несла на плече чемодан. На ее лице было самое ворчливое выражение.
"Похоже, мы никогда не владели вами, леди", - сказала Н'Геда с раздраженным выражением лица. "Что оставляет храм в некотором затруднительном положении".
"Я уверена, что мы сможем прийти к взаимному соглашению", - великодушно сказала Н'Дула. "Я бы не хотела расстраивать один из наших самых святых храмов. Они могут остаться у вас на пару недель, пока вы не купите замену".
"Благодарю вас, мадам", - сказал священник. "Мы будем вечно у вас в долгу".
"Я полагаю, вас зовут Н'Фала?" - сказал Н'Дула. "У меня для вас очень хорошие новости. Идите сюда".
Черная девушка поспешила к хозяйке Урсулы. Н'Дула продолжил.
"Мы нашли свидетеля того, как твоя сестра подложила тебе в сумку статую королевы, из-за чего тебя ложно осудили за воровство и поработили. Твое дело было отменено Верховным судом Натаве. Теперь ты свободна!"
Н'Дака поставила сумку на пол, открыла ее и достала красивое хлопковое платье.
"Вот пожалуйста", - сказала домина. "Ты можешь надеть это!"
Н'Фала с нетерпением оделась.
"Кузнец придет через несколько минут, чтобы снять с тебя ошейник. Твою сестру признали виновной и приговорили к десяти годам за воровство и оговор. Теперь она голая и в ошейнике в ожидании продажи направляется в аукционный дом в Западных провинциях".
Н'Фала улыбнулся от уха до уха. Она не была злобным человеком, но мысль о том, что ее сестра не будет причинять ей больше горя в течение нескольких лет, была большим облегчением.
Урсула все еще стояла там полностью обнаженная, надеясь на такие же хорошие новости. Она могла видеть, как Н'Фала и Н'Дула разговаривают друг с другом приглушенными голосами, и каким-то образом догадалась, что речь идет о ней.
В конце концов Н'Фала достала кожаный ремешок из сумки Н'Дулы и пошла к ней.
«У меня есть для тебя новости, моя любовь», — сказала теперь уже освобожденная черная девушка. «Это к лучшему, но тебе может потребоваться некоторое время, чтобы привыкнуть».
Урсула не знала, разрешено ли ей двигаться, поэтому она продолжала стоять по стойке смирно.
«Что происходит, моя любовь?» — спросила обнаженная британская рабыня.
«Во-первых, я теперь свободная женщина, и поэтому ты должна обращаться ко мне с уважением. Во-вторых, Н'Дула передал мне твой титул, и теперь ты должна обращаться ко мне как к госпоже».
