- Вот и все, - сказал Рэм, - я очень благодарен вам за то, что вы меня выслушали. У меня такое чувство, будто вы сняли с моих плеч тяжелый груз, который неминуемо должен был раздавить меня. Теперь я буду жить. А карты следует выбросить, чтобы никто больше не страдал, как я.

- Нет, - закричал Дик. - Ни в коем случае не выбрасывайте карты. Дайте их лучше мне.

- Я вам не враг! - сказал Рэм, отстраняя руку Дика, - хватит того, что они уже сделали, зачем давать им возможность искушать демона?

- Нет, я прошу, я умоляю... - с идиотским упорством настаивал Дик.

Рэм пожал плечами.

- Дайте ему эти карты, пусть попробует счастья, - сказал я.

- Вы настаиваете? - резко спросил Рэм у Дика.

- Да, настаиваю.

- А вы не возражаете? - обратился Рэм ко мне. Я пожал плечами. - Пусть попробует.

- Тогда давайте два доллара и берите карты.

Дрожащими торопливыми движениями Дик обшарил карманы, ища деньги. На его лице отразился неподдельный ужас, когда он обнаружил, что с ним нет кошелька.

- В долг, - вскричал он, - я принесу деньги через пять или десять минут. Вот мои часы в залог.

Не в силах видеть это, я дал Дику два доллара.

- Это зачем? - спросил Рэм.

- Как хотите, - ответил я.

Дик выжидательно уставился на Рэма, со страхом ожидая, что он скажет, готовый в любую минуту бросить деньги, если они не годятся для покупки карт.

- Только на деньги, принадлежащие ему, он может купить эти карты.

- Значит это заем! - догадался сказать я.

- Заем, да это заем. Я отдам тебе, как только вернемся на корабль.

Дик взял коробку с картами и быстро сунул ее в карман своей куртки, и заторопился уходить.

Простившись с Рэмом, мы дали ему на прощание 50 долларов и вышли на улицу.

Дик от восторга был вне себя, и на все мои обращения к нему отвечал каким-то невыразимым молчанием.

Когда мы пришли на судно, радист вручил Дику телеграмму. Сестра сообщала, что мать попала под поезд, его вызывали на похороны и делить наследство.

На следующий день утром Дик уехал домой. Больше я его никогда не видел.

Прошел год. Я стал плавать старшим помощником на большом комфортабельном пассажирском судне "Нора" компании "Брайт-Футнави-Компани". В одну из теплых летних ночей мы подходили к Гамбургу. Вдали уже мигали его маяки и разгоралось электрическое зарево. Я только что сдал вахту и, не желая идти в душную каюту, остался на палубе. Пассажиры спали, убаюканные легкой зыбью, мерно раскачивающей судно. В такое время, тихое и задумчивое, я всегда вспоминаю дика. Где он? Что с ним? Ни на одно из моих писем я не получил ответа. Исчез человек. Меня мучало какое-то тяжелое предчувствие.

- Какая великолепная ночь! - услышал я за своей спиной искреннее восхищение. Мимо меня, держа под руку очаровательную женщину, прогуливаясь, прошел очень знакомый мужчина.

- И ты не хотел идти со мной, - укоризненно сказала женщина. - Скоро, наверное, Гамбург. Они остановились недалеко от меня и, облокотившись на перила, стали смотреть вниз на черную воду, стремительно бегущую вдоль борта. Я тщетно силился вспомнить, где и когда я видел этого мужчину. Странно, но мне казалось, что видел я и женщину, которая была с мужчиной.

- Сколько времени? - спросила женщина.

Мужчина поднял руку.

- Я забыл часы в каюте, но 12 еще нет. Мы вышли без 20, сейчас... - мужчина обернулся ко мне. - Простите, вы не скажете, сколько времени? - он пристально посмотрел на меня, заглядывая в лицо.

- 23 часа 55 минут, - ответил я и невольно улыбнулся. Я узнал мужчину. Это был Рэм. Но, не зная его фамилии, я не решался обратиться к нему первый.

- Пойдем, уже пора, - женщина потянула Рэма за рукав.

- Иди, сали, я сейчас приду.

Когда женщина ушла, он подошел ко мне.

- Если не ошибаюсь, мы с вами где-то виделись?

- Вы не ошибаетесь. Мы действительно виделись. Кабачек для моряков, гостиница... Карты.

- И Дик! - перебил он меня. - Да, да, я все вспомнил.

- Я вижу, ваши дела поправились?

- О Да. То странное время я вспоминаю, как страшный сон, и мне трудно поверить, что это было наяву. Я бесконечно благодарен вам за то, что вы с таким вниманием и участием выслушали меня тогда, вы спасли мне жизнь, и я перед вами в долгу...

- Ну, что вы! Я сделал то, что мог бы сделать порядочный человек на моем месте.

- У вас есть время? Пойдемте в мою каюту. Сали будет очень рада с вами познакомиться, она все о вас знает.

- Я свободен до 6 часов утра.

- Ну, вот и чудесно! Пошли.

Салина, очевидно, не ожидала посторонних и встретила нас в черном пеньюаре, отороченном белоснежным мехом. И хотя она предстала передо мной почти голая, она вела себя так просто и непринужденно, что я не испытывал никакого чувства неудобства, и через несколько минут забыл о том, что она голая.

А еще через несколько минут, когда на столе вместе с обильной и изысканной закуской появилась бутылка дорогого французского коньяка, у нас начался такой задушевный разговор, что я почувствовал себя в кругу своих родственников.

- Вам, наверное, интересно знать, как сложилась судьба после того, как вы с Диком ушли из гостиницы? - начал Рэм, разливая коньяк в рюмки.

Мы выпили. Мерно стучала машина парохода, уютно мурлыкал приемник, мы сидели в полутьме.

Салина откинулась на спинку дивана, и ее белоснежное тело светилось треугольником через полураскрытый пеньюар. Очаровательная женщина.

Я прожил в гостинице два дня. Ничего не делал и ни о чем не думал. Я отдыхал от тяжести, которую так долго носил. На третий день, утром, хозяин гостиницы привез ко мне какого-то детектива с хитрыми проницательными глазами. Стоя у двери, тот долго и внимательно рассматривал меня, качаясь с носка на каблук.

- Ну? - спросил он.

- Что ну? - раздраженно ответил я.

- Будете запираться или скажете правду?

- Я грешным делом думал, что вы с Диком подстроили мне злую шутку, но очень скоро разобрался, что вы к этому никакого отношения не имеете.

Детектив показал мне издали мою фотографию алжирских времен и победоносно улыбнулся, затем изрек:

- Вас выдает физиономия. Не советую сопротивляться, - он кивнул кому-то за дверью и в комнату вошли два полицейских.

- Позвольте, - возмутился я, - что за провокация?

- Берите его, - приказал детектив и вышел из комнаты, считая свою миссию законченной.

Полицейские взяли меня под руки и повели на улицу. Перед тем, как толкнуть меня в машину, надели наручники и...

- Они все перепутали, - перебила вдруг сама Салина. Она порывисто встала с дивана, сложив руки на груди и стала нервно ходить по каюте. - Это я его разыскала. Я никогда не могла примириться с тем, что потеряла его. Я поставила себе цель во что бы то ни стало найти его.

Искать всю жизнь, всеми возможными и невозможными способами. Я долго и тяжело болела, но продолжала его искать с упорством помешанного... - Салина вдруг умолкла, села на свое место, нежно поцеловала рэма в губы и прошептала:

- Прости, милый, я перебила тебя. Говори.

- В Гамбурге, - заговорил Рэм, - меня погрузили в специальный самолет и в тот же день отправили в штаты. Я не знал, куда меня везут и только потому, что полет длился более 20 часов с посадками, конечно, я понял, что меня везут куда-то в Америку. На следующий день мы прибыли на место и меня вновь сунули в закрытую машину, в которой я трясся еще 6 часов. Все это время, с момента задержания меня почти ничем не кормили, дали только большую флягу воды и кусок черного хлеба. Я чувствовал себя плохо и выглядел ужасно.

Наконец, этот фургон остановился у какого-то здания. Двое полицейских заглянули внутрь и один хриплым голосом крикнул:

- Проезжайте!

Заскрипели ворота и фургон въехал во двор. Мне предложили выйти. Это был глухой тюремный двор в виде глубокого колодца. Мне стало жутко, я ничего не понимал и тысяча мыслей, одна ужасней другой, закружились в моей голове.

Рэм на минуту замолк, а я взглянул на очаровательную салину. Она пристроилась рядом с Рэмом и, тесно к нему прижавшись, гладила его по щеке.

- Бедненький, сколько тебе пришлось перетерпеть! - она лукаво взглянула на меня и вкусно поцеловала Рэма в губы.

Рэм продолжил:

- Конвойный подтолкнул меня к маленькой, окованной железом, двери:

- Заходи.

Я повиновался и оказался в приемной тюрьмы. Мне предложили раздеться догола, и двое полицейских ловко и быстро обыскали мою одежду. Потом мне кинули тюремную одежду и повели в баню. С удовольствием помылся я в горячей воде и, смыв с себя всю грязь, я почувствовал себя гораздо лучше. Дальше все пошло с кинематографической скоростью. меня сфотографировали, измерили, сняли отпечатки пальцев, заполнили несколько анкет, а на все мои вопросы был только один ответ - молчание.

Правда, обращались со мной довольно вежливо. Не прошло и полчаса, как я оказался в тюремной камере. Мне дали ужин и принесли постель. Я с удовольствием с'ел скудную пищу и, растянувшись на полке, моментально заснул.

Три дня тюремного режима в полной изоляции не успокоили меня. Я никак не мог догадаться, за что меня посадили. На четвертый день произошли изменения. С утра меня вызвали в контору тюрьмы. Начальник необычайно вежливо предложил мне присесть и объявил, что я свободен. Он вручил мне письмо и чек на тысячу долларов. Моему изумлению не было предела. Я распечатал письмо - оно было от... - и Рэм кивнул на Салину.

Она еще крепче прижалась к нему и, обращаясь ко мне, сказала:

Я уже отчаялась найти этого типа, но мне посоветовали нанять, вернее, заявить в полицию, что он украл наши драгоценности на 4, 5 миллиона. Ну, и полиция всех стран взялась за это дело. Потом драгоценности нашлись, мне пришлось уплатить штраф и в награду я получила вот этого старого развратника. Бедненький, сколько тебе пришлось пережить... О, сколько женщин!

Зато у него есть теперь опыт в обращении с ними, - сказал я насмешливо. Меня начали раздражать и нагота Салины и ее необычайная красота, и вся эта обстановка богатства и любви. Я допил свой коньяк и встал.