Стульчик
эрогенная зона рунета
× Large image
0/0
Валенсия
Рассказы (#156)

Валенсия



«Мы прибыли в Амстердам. Был тихий июльский вечер 1948 года. Мне нарочно приходится указывать год, чтобы вы не подумали, что все, мною приведеное, вымысел, но об этом потом. »
A 14💾
👁 5664👍 ? (0) 0 165"📅 19/01/00
Гетеросексуалы

Глава 6

На следующий день утром, наскоро позавтракав, мы с Диком поехали к Рэму. Дик захватил с собой свой бостоновый костюм, чтобы посолиднее принарядить нашего знакомого. Рэм увидел нас и вышел встречать на улицу. - Я уже заждался, - пожимая нам руки, пожаловался он, - десятый час, а вас все нет и нет. Нетрудно было заметить перемены в Рэме, которые, как после тяжелой болезни, иллюстрировали его выздоровление. Он был свеж, бодр, в глазах горели веселые искорки, движения стали порывистые и стремительные. Свой ветхий наряд он, как мог, подновил и подчистил. Когда мы вошли в комнату, он, как радушный хозяин, усадил нас за стол и достал из шкафчика бутылку коньяку. - Сначала коньяк для бодрости и я продолжу свой рассказ, - он позвонил, чтобы принесли закуску. Пришла уже знакомая нам официантка. Рэм встретил ее у двери и помог донести тяжелый поднос. Когда мы выпили по рюмке крепкого напитка, Рэм признался: - А ведь я теперь себя намного лучше чувствую, меня теперь не мучают по ночам кошмары и ничто не раздражает. Женщины уже не кажутся такими безобразными и противными. Я как-будто, рассказывая, выкидываю из себя болезнь. Поэтому мне хочется все время, без перерыва, рассказывать и скорее добраться до конца. Если вы готовы, я начну. - Давай. - Так вот. Проснулся я от телефонного звонка. тесть беспокоился о моем здоровье. После бурной бессонной ночи у меня еще болела голова и я чувствовал себя изрядно побитым. тесть посоветовал мне принять ванну и с'ездить за город отдохнуть на даче. Был первый час дня. Я сделал все, как советовал тесть, и уже через час был в нашей загородной вилле. Меня встретил смотритель. Старик очень обрадовался моему приезду. Его замучала тоска одиночества. Мы бродили с ним по саду, собирали опавшие яблоки. Потом распили маленький флакон самодельной настойки из вишен и я лег в гамак. Старик примостился рядом на земле, стал чистить фрукты для засушки. Незаметно для мебя я заснул. Проснулся вечером. Солнце клонилось к закату. Длинные густые тени деревьев избороздили землю. Старик все еще копался с фруктами, мурлыкая какую-то песенку. Я еще долго лежал, не двигаясь, глядя в небо. Я чувствовал себя снова бодрым и помолодевшим. Поужинав со стариком, чем бог послал, я отправился в город. Случайно я помещался на той улице, где находился особняк мари. Вспомнив ее приглашение, я решил зайти. Хозяйка сама встретила меня у входа. Как всегда безупречно одетая, с высокой пышной прической она выглядела королевой, но меня не беспокоила ее красота. Без особых комплиментов я поздоровался с ней и со стариком. Я прибыл вовремя. Всех пригласили к столу. Хозяйка посадила меня поближе к себе. Сочувствуя моему горю, никто не говорил об умершей. Собралось много народу, но женщин было вполовину меньше, чем мужчин. Мари не любила женское общество. Большинство присутствовавших мужчин были либо претендентами в любовники хозяйки, либо уже отставные ухажеры. Муж Мари после двух первых рюмок крепкого коктейля сильно захмелел и понес чепуху. Она отвела его спать. Возвратившись, она широким жестом пригласила меня занять его место. Пир шел горой, мне было скучно в этой буйной и развратной компании. Перепивши, одна девица стала исполнять танец с раздеванием. Сначала она под визг и аплодисменты оголяла свои тощие мало привлекательные ноги, потом сбросила платье, к великому удовольствию всех мужчин открыла маленькую дряблую грудь с огромными коричневыми сосками, усеянную мелкими пупырышками. Больше она не раздевалась и, дернув резинку нейлоновых трусов, выскочила в другую комнату. танцевали буги, стараясь оголить и без того скудно одетые тела женщин. Мари несколько раз пыталась пригласить меня танцевать, но я всякий раз отказывался под предлогом плохого самочувствия. Я много пил и совершенно не пьянел. В первом часу ночи я вспомнил о своих картах и собрался уходить. В это время мажердом ввел в зал милую скромную девушку в серой, плотно обтягивающей ее стройную фигурку, блузке и красной атласной юбке. Она осмотрела все общество и сделала книксен. - Откуда ты откопал эту крошку? - спросила Мари своего слугу. - Она сказала, что ищет человека, который находится здесь. - А кто он, этот человек? - спросила девушку Мари. - Он мне нужен, - тихо и смущенно ответила девушка. - Ну проходи, ищи своего человека. Здесь их, как видишь, более чем достаточно. Как тебя зовут? - Валенсия. - Tише, - хлопнула в ладоши Мари, - это милое создание зовут валенсией. Если кто-нибудь посмеет нетактично к ней отнестись, того сейчас же вышвырнут из дома. Иди, детка, за стол, выпей с нами и веселись. Мари провела Валенсию к столу и посадила рядом со мной. Девочка очень волновалась и не знала, как себя вести. Я осторожно поймал ее руку под столом и ободряюще пожал, она благодарно кивнула мне головой. Мари подала ей бокал шипучего шампанского. Валенсия посмотрела на меня и, поймав мой одобрительный взгляд, выпила шампанское до дна. - Браво, девочка, - захлопал в ладоши какой-то франт и подбежал к ней. Я не мог теперь отобрать у неприятного щеголя милую Валенсию. Она нерешительно встала из-за стола и, растерянно глянув на меня, тихо сказала своему ухажеру: - Я очень плохо танцую. - Ничего, танцуйте. Здесь никто не умеет хорошо танцевать, - сказал я, чувствуя ее нерешительность. Она вышла из-за стола. С первых шагов, с первых движений она привлекла к себе всеобщее внимание. С легкостью птички и грацией балерины она мягко скользила по паркету, безукоризненно выполняя любое трудное па. Несмотря на бешенный темп музыки, она ни разу не сбилась и порхала без тени усталости. Ее партнер танцевал с восторгом и упоением, осторожно держа ее за гибкую стройную талию. Когда танец кончился, ей зааплодировали. Мужчины записались в очередь танцевать с ней. Дамы зеленели от зависти. Мари склонилась ко мне: - Ничего девчонка. Откуда она? Я что-то никогда ее здесь не видела. - Можно вас на минуточку, - услышал я за своей спиной чей-то приятный голосок. Я обернулся: Валенсия. Едва сдерживая слезы, она мяла пальцы рук. - Да, милая. Я извинился перед Мари и вышел с девочкой в соседнюю комнату. - Уведите меня отсюда, - умоляюще зашептала она, -здесь противно. Мужчины такие наглые, что я не знаю, как им ответить. Я больше не могу. - Успокойся, детка. Мы сейчас уйдем. Не обращай ни на кого внимания. Мы вернулись в зал, меня встретили пытливые глаза Мари. Она ехидно улыбнулась и, когда я сел, шепнула: - Вы, кажется, преуспеваете. - Нет, просто девочка просит проводить ее домой. Она убеждена, что из всех присутствующих я самый порядочный. Я не имею ничего против этого. - Вы уйдете? - Да, прошу меня извинить. - Ну что ж, вы еще пожалеете. А девчонку поберегите. Я не прощаю оскорблений. Последнее было смешно и менее всего опасно. За нами увязались несколько мужчин, упрашивая ее остаться еще хоть на один танец. Я их прогнал обратно. Через несколько минут мы были уже дома. - Как вы меня нашли? - спросил я девушку, когда мы вошли в мою комнату. Она невольно улыбнулась. - Я, наверное, очень навредила вам? - Нет, просто удивительно. Первый раз в незнакомом городе, да при том, не зная, где я. - Очень просто. Я проснулась здесь. Было очень темно. Я испугалась. Потом вышла из дома и пошла, даже не зная, куда. И вдруг увидела ярко освещенные окна дома и услышала музыку. Вошла и оказалось, вы там. Пока я шла по улице, ко мне приставало много мужчин. - Что им надо? - Ну, это так. - Вы очень красивы. Им, наверное, хотелось познакомиться. Вы устали? - Нет, но у меня от вина кружится голова и не слушаются руки. - Вы разве никогда прежде не пили? - Один раз с отцом. - С отцом? Кто же ваш отец? Что же вы стоите, - спохватился я, - садитесь. Я усадил ее в кресло и зажег настольную лампу. Она поправила волосы и, теребя бахрому скатерти, рассказала мне о своем отце. - Он художник. Живет в Индии. Я тоже индианка. Я родилась в 1930 году. Я была единственным ребенком и такая красивая, что все в один голос заявили: "Жить не будет". Через год я умерла. Через 16 лет отец решил нарисовать меня такой, какая я, по его представлению, должна быть в этом возрасте. И он нарисовал меня на карте. И вот я снова ожила. Милый мой отец. Как тяжело мне было встретиться с ним через 16 лет. Он все время плакал, он умолял меня не уходить, остаться с ним навсегда. Он молил бога, он ползал по мастерской на коленях, рыдая, как безумный, но через час я ушла и больше не видела его. На ее глаза навернулись слезы, голос задрожал. Она опустила головку и тихо закончила. - Он сказал, чтобы я просила всех, с кем встречусь, пожалеть меня и не трогать, пока я не вырасту... Меня до глубины души тронул ее рассказ. Я подошел к ней и погладил по голове. - Так тебе только 16 лет? - Да. - Ах ты, милый, наивный ребенок. Я постараюсь выполнить просьбу твоего отца не трогать тебя, но ты так очаровательна, что сделать это очень трудно. ты хочешь кушать? - Нет. - А спать? - Tоже нет. - Но все равно нам придется лечь в постель, и я постараюсь уснуть, потому что быть с тобой всю ночь, видеть тебя и не тронуть - невозможно. - Хорошо, я лягу. - У меня только одна кровать, нам придется спать вдвоем. Но ты не бойся, - от того ли, что я выспался днем, то ли от возбуждения, сон ко мне не шел. - Я ничего тебе не сделаю. Чтобы тебе не было страшно и чтобы ты не скучала, я оставлю свет и дам тебе интересную книгу. - Хорошо. Я отыскал в шкафу томик Флобера и дал ей. - Теперь ты раздевайся и ложись, а я пойду помоюсь. Она кивнула головой в знак согласия и прошла к кровати. Я восхищенно смотрел на ее изящные ноги и картинную талию, но сделал над собой усилие и вышел. У меня было подлое желание посмотреть на нее в щелку, но я с этим справился. Когда через 10 минут я вернулся, она уже лежала в постели, укрывшись до подбородка одеялом и сосредоточенно смотрела в потолок. - Что же ты не читаешь? - Я потом, когда вы уснете. - Тогда закрой глаза, я разденусь. Она зажмурилась. Я быстро разделся и лег скраю, укрывшись покрывалом. Пожелав ей спокойной ночи, я повернулся к ней спиной и снова попытался уснуть. Но заснуть никак не мог. Я слышал, как тихонько зашелестели страницы книги, слышал ее дыхание. Попробовал думать о работе, вспоминая, что еще не сделано, попытался представить себе, как завтра встретят меня на работе, потом начал считать. Досчитал до двух тысяч и устал. Мне хотелось посмотреть, что делает девочка. - Валенсия, ты не спишь? - Нет, я вам мешаю? - Нисколько. Скажи, ты не будешь против, если я укроюсь одеялом, покрывало жесткое и не греет. - Ну да, пожалуйста. Как я раньше об этом не подумала. Она отодвинулась к стенке и накинула на меня край одеяла. - Теперь вам тепло? - Тепло, - ответил я, чувствуя, как дрожит от возбужденья мой голос. Все труднее и труднее было мне владеть собой. Между нами было расстояние не больше 10 сантиметров. Я чувствовал тепло ее тела, его запах. Полежав спокойно 5 минут, я притворился спящим и повернулся на спину, мое голое тело, мое бедро прикоснулось к бедру девушки, она вздрогнула и немного отстранилась. С замиранием сердца я лежал, еще сдерживая порыв страсти. Это была пытка, равной которой на свете нет. Чувствовать возле себя нежное голое тело девушки и не прикоснуться к ней ни одним пальцем - это кошмарный сон. Я повернулся к ней лицом, все так же имитируя сон, полежал и затем положил руку ей на грудь. Твердая девичья грудь едва подавалась под тяжестью руки. Валенсия задрожала, как от приступа лихорадки и испуганно замерла, не зная, что делать. Я с невыразимым наслаждением осторожно сжимал неподатливую мякоть ее груди, еле сдерживая крик похотливой радости. Валенсия стала тяжело и часто дышать, ее грудь вздымалась под моей рукой, как волна океана. Наконец, она решилась и, осторожно сняв мою руку со своей груди, положила ее на меня. Но я уже не мог остановиться. Я убеждал себя, что времени осталось мало и я только поласкаю милую деволку, не причинив ей вреда. Я "Проснулся". Валенсия лежала на спине, напряженно вытянув тело. Ее красивые руки были вытянуты вдоль тела поверх одеяла, книга лежала на груди. Ее широко раскрытые глаза, не мигая, смотрели в потолок. Красивые по-девичьи угловатые плечи с едва выступающими дужками ключиц, слегка вздрагивали. Губы что-то беззвучно шептали. - Валенсия, милая девочка, - вырвалось у меня восклицание, и я, помимо своей воли, движимый одним инстинктом плоти, приподнялся на одной руке, обняв ее за шею, приник к ее губам в долгом, трепетно-страстном поцелуе. От неожиданности она даже не сопротивлялась. А когда я нечеловеческим усилием оторвал свои губы от ее рта, она испуганно зашептала: - Вы ничего плохого мне не сделаете... Вы хороший... Да? - да, да, милая, - злясь на себя, ответил я, - только еще раз поцелую. Тебе приятно? - Приятно. Я снова схватил ее губы и целовал их так долго, безудержно, неистово, как будто одним этим пытался охладить испепеляющее желание плоти. Я прижался всем телом к горячему бархату ее нежной наготы, чувствуя, как сильнее бьется ее сердце. И вдруг удивительное спокойствие оборвало все мои желания. Я лег на спину и, вкушая сладость покоя, закрыл глаза. - Что с вами? - спросила Валенсия, склонившись надо мной. Бедная девочка так испугалась, что не заметила, как по пояс вылезла из-под одеяла. Я открыл глаза и... Бог мой! Редко люди во сне видят такую красоту! Надо мной, как два спелых персика, трепетали ее груди. Маленькие пуговки сосков, нежных и чистых, как две конфетки, торчали острыми кончиками вперед. Грудь начиналась где-то у плеча и, постепенно повышаясь, опускалась едва заметной складочкой к животу, полная, упругая, будто налитая соком сильной, здоровой молодости. Ни слова не говоря, я схватил ее своими руками и впился губами в коричневый сосок. Она вскрикнула и забилась, как пойманный птенец. - Не надо, умоляю, - на ее глаза навернулись слезы. И я отпустил ее. - Тебе неприятно? Она ничего не ответила и, уткнувшись в одеяло, неподвижно лежала, сотрясаемая нервной дрожью. Я склонился к ней. - Но ведь я ничего плохого тебе не сделал. Я хотел, чтобы тебе было хорошо. Тебе же приятно, когда я целую твою грудь. Разве нет? Она посмотрела на меня своими изумрудными глазами и кивнула головой. - Ну так дай, я еще раз поцелую. Дай. Мои поцелуи доставят тебе столько удовольствия. Не бойся. Она растерянно посмотрела на меня и я понял, что она колеблется. - Не нужно бояться. Это не причинит тебе вреда. Это так приятно. Ну же. Она опустила руки, державшие край одеяла, чтобы я мог его откинуть. И я это сделал. Она прикрыла грудь руками, глядя на меня со страхом и мольбой. - Не бойся, глупышка, я ничего не сделаю своими руками. Она послушалась. И вот перед моими глазами снова сон. Я стал целовать ее в сумасшедшем исступлении, не видя, к чему прикасаются мои губы. Все ее нежное благоухающее тело представлялось мне олицетворением самого прекрасного на земле. Я целовал ее руки и плечи, шею и грудь, бедра и ноги. В сладостном изнеможении я касался лицом ее мягкого живота, самозабвенно вылизывая впадину пупка. Ее сотрясали судороги сладострастия. Она закрыла глаза и безвольно отдалась во власть моих жгучих ласк. Вдруг, в бессознательном порыве похоти, я рывком раздвинул ее ноги и приник губами к полным, мягким и липким губам влагалища. Валенсия дернулась всем телом, пытаясь оторваться от меня, уперлась руками в мою голову. Но волна сладострастной истомы сковала ее члены, она бессильно распласталась передо мной с тихим слезным стоном. Я долго лизал языком нераспустившийся бутон любви, ощущая кончиком языка каждый бугорок, каждую складочку. Она затихла и вся погрузилась в трепетное вкушение сладости, которая жарким потоком разлилась по ее телу от моих губ. Совершенно обезумев от похоти, я лег на двочку , разведя в стороны девственные губы ее цветка, воткнул изо всей силы свой дерзкий меч. Она вскрикнула от боли и, обхватив меня своими руками, содрогнулась в рыданиях. - О, как мне нехорошо! Что со мной сделали? Мне так нехорошо! Потрясенный всем случившимся, я растерянно смотрел на нее, не зная, как утешить. А она, бледная и обессиленная, шептала: - Что со мной? Что вы сделали? Мне плохо. Она исчезла, не услыщав от меня ни единого слова утешения, оставив меня в смятении и смутном ощущении тяжелой вины перед ней и перед богом. Рэм опустил голову на стол и замолчал. Мы сидели, подавленные его рассказом, растерянные и ошеломленные. Он вдруг порывисто встал и, пройдя по комнате, уже другим голосом сказал: - Ну что ж. Выпьем. Что было, то прошло. Мы выпили и он сразу продолжил свой рассказ.

[ следующая страница » ]


Страницы:  [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14]
0
Рейтинг: N/AОценок: 0

скачать аудио, fb2, epub и др.

Страница автора Марк Ренуар
Написать автору в ЛС
Подарить автору монетки

комментарии к произведению (0)
Вам повезло! Оставьте ваш комментарий первым. Вам понравилось произведение? Что больше всего "зацепило"? А что автору нужно бы доработать в следующий раз?
Читайте в рассказах




Тесная пиздочка. Реал-стори
«…Я сидел и трогал Наташку за титьки под сползшим лифоном. И балдел! Офигенное ощущение, когда девочка насаживается сама! Кол входит очень медленно, а девочка стонет, не выпуская его из сладких пальчиков. По чуть-чуть проталкивая в себя. Потом вскрикивает от ожидаемой больки, кусает губки. И стопори...
 
Читайте в рассказах




Счастливые денечки. Вечер субботы
Дима тоже вспомнил, как неделю назад возвращаясь сильно за полночь из кинотеатра, Женя неожиданно попросила таксиста остановить раньше, ей вдруг захотелось пройтись ночью по этому скверу. Закончилась та прогулка тем, что Дима стоял, облокотившись об одного из этих богатырей, а Женя сидя на корточках...