2. Первый опыт: радость инцеста.
В поиске новых тем для моих бесчисленных сексуальных фантазий я как-то устроил ревизию тех полок в нашем шифоньере, которые занимала моя старшая сестра Татьяна. Хотя она на пять лет старше, то есть ей было тогда семнадцать, до этого дня я как-то не отдавал себе отчета в том, что я живу в одной комнате с уже взрослой девушкой. Мы всегда были на редкость дружны с сестрой. Она была надежным товарищем, готовым помочь, подсказать, "прикрыть" от родительского гнева, если нужно. А теперь я стоял и перебирал все это кружевное бело-розовое великолепие, которое она, оказывается, носила под своими юбками и блузками. Конечно, я понимал, что "наша невеста", как называла ее мама, в этом году заканчивает школу, а десятиклассница может, и даже должна иметь в своем гардеробе ажурные колготки. Но только теперь я стал понимать, что эффектная брюнетка, одевающая на свидание прозрачные трусики из тончайшего нейлона, и моя родная сестра - это одна и та же девушка. В ушах шумело, сердце колотилось в груди паровым молотом. Мной овладело безумное желание что-нибудь примерить. Торопливо стянув с себя брюки вместе с полосатыми "футбольными" трусами, я выбрал черный пояс с кружевными чулочками и узенькие кружевные трусики, и то и другое явно "закордонного" происхождения.
Сразу же выяснилось, что разместить свое хозяйство под тонкой, как паутина, тканью, мне не удастся. Мой боец вскочил по тревоге и был готов открыть огонь на поражение. Я надел пояс, натянул один чулок и понял, что мне вряд ли удастся закончить эту процедуру до начала "боевых стрельб". Я стоял на ослабевших ногах и смотрел на свой член, готовый взорваться от внутреннего давления. Сперма толчками поднималась от яичек и пульсировала на кончике головки, которая стала багровой от напряжения. Я обхватил рукой член и через секунду уже кончал, подвывая от наслаждения.
Минуту спустя, уничтожая следы своего преступления, я обнаружил несколько капель, попавших на трусики. Застирать их и высушить до прихода домашних я уже не успевал. Единственным выходом было спрятать. Я торопливо засунул Танины трусики под свой матрац.
Той же ночью я осторожно извлек их оттуда и, стараясь не шуметь, снова натянул на себя. Прикосновение гладкой ткани волновало необычайно. Остроту ощущениям добавляла возможность слышать ровное дыхание хозяйки этих трусиков, лежащей в трех метрах от меня. Впервые отцовские обещания о скором получении трехкомнатной меня не радовали. Я гладил свой член прямо через тончайшую ткань Таниных трусиков и думал о тех частях ее тела, которые эти трусики обычно скрывают. Оргазм был таким бурным, что, когда все кончилось, я долго с ужасом прислушивался, не разбудил ли я ее своим сопением?
Несколько месяцев спустя, перебирая в очередной раз белье, я наткнулся на жестяную банку из под монпансье, которую Таня спрятала глубоко под грудой своих лифчиков и трусиков. В банке лежали всякие пустяки, которые девчонки часто хранят без всякой надобности - какие-то записки, фантики, засушенные цветы, а также - пачка презервативов. Мои догадки нашли свое подтверждение: вот эти трусики, что я держу сейчас в руках обтягивают ягодицы не невинной девственницы, а опытной (порочной?) женщины. Мое воображение получило новую пищу: "Интересно, а с кем она этим занимается? А как? В каких позах? А берет ли она в рот?" (Я почувствовал что-то вроде укола ревности, и присел на ее кушетку, продолжая онанировать.) "Вот здесь она спит. Быть может и трахается тоже здесь? Вот так, например. Или вот так. А когда ее трахают в рот, она открывает рот вот так". Воображение рисовало мне все новые сексуальные сцены...
Вскоре я заметил, что меня стало волновать то, на что я никогда не обращал внимания раньше. Ее колени под коротким банным халатиком, холмики ее грудей, вздымающие тонкую ткань ночной рубашки. Я придумывал все новые поводы для того, чтобы быть всегда рядом с ней. Я старался вставать пораньше по воскресеньям, когда ей не надо было идти в университет, и у меня был шанс посмотреть на нее спящую. Иногда одеяло не прикрывало ее полностью. Это были самые счастливые дни. Я какое-то время рассматривал ее, а потом бежал ванную, боясь "расплескать" по дороге. Я хорошо помню, что после этого хорошее настроение не покидало меня весь день.
Очень скоро Таня стала главной героиней моих сексуальных фантазий. Что происходило в голове тринадцати-черырнадцатилетнего подростка, который, онанируя, мечтал о своей родной сестре? Инцест... Я и слова-то такого тогда не знал. Я просто ее очень хотел. Я понимал, конечно, что это неправильно, что она - моя сестра, и я не должен допускать этого даже в мыслях... . Но, мастурбируя по ночам в двух метрах от спящей Танечки, я хотел ее до умопомрачения, до обморока.
Мне было уже лет пятнадцать когда, раскопав в стиральной машине трусики, которые еще хранили ее тепло, я надел их, присел на край ванны и занялся своим любимым делом. Как я мог забыть запереть дверь? Не понимаю. Она вошла, когда я кончал, мечтая, конечно же, о ней. Шок, который я испытал, не поддается описанию. Сказать, что я был готов провалиться сквозь землю, значит не сказать ничего. Она смотрела на меня с улыбкой, а я стоял перед нею, сжимая рукой член, и не знал, что мне делать - спрятать скорее фонтанирующий орган в ее же трусики, или снять их скорее и надеть свои брюки. Немая сцена длилась не больше секунды, но эта секунда показалась мне вечностью. Она вышла, весело рассмеявшись, а я запер закрывшуюся за ней дверь, закрыл руками лицо и расплакался. Она видела на мне свои трусики, она видела, как я дрочил. Она знает мою тайну. Это - конец. Она теперь всегда будет меня презирать. Я был раздавлен, убит. Скажу честно, среди прочих меня посетили даже мысли о суициде. Я просидел в ванной около часа, не в силах заставить себя выйти. Но не мог же я оставаться там вечно. Выйдя из ванны, я обнаружил, что свет в нашей комнате еще горит, то есть Таня еще не спит. Покрутившись еще с полчаса на кухне, я понял, что ложиться она не собирается, так как, по-видимому, ждет меня. Я шел, как приговоренный к смерти идет на эшафот, и молился о том, чтобы оказалось, что она просто забыла выключить свет. Однако, мои мольбы услышаны не были: она действительно ждала меня. Отложив книжку, Таня встретила меня улыбкой. Красный от смущения, я разделся и лег в постель. Пауза была недолгой. То, что она мне сказала, я запомнил на всю жизнь: "Не переживай. Я никому не скажу. Это нормально. Онанизмом занимаются все... " и, после паузы: "... включая меня".
Меня как будто ударило током. Таня тоже онанирует??? Невероятно... Нет, она, наверное, просто издевается надо мной. Отвернувшись к ковру на стене, я боялся пошевелиться. Она продолжала: "Очень скоро ты встретишь девушку, которую полюбишь. Если она не дура, то все у вас будет хорошо, в том числе в сексе". Я продолжал изображать спящего. "А пока можешь продолжать делать то же самое, это абсолютно нормально, не переживай!"
Таня всегда была добрым и внимательным другом. Я заснул умиротворенный. Последней моей мыслью было: "Как жаль, что мне нельзя на ней жениться!"
Я учился в восьмом классе, когда это случилось. Наша физичка внезапно заболела, следующим за физикой и последним в тот день уроком была физкультура, и я, резонно решив, что в такой теплый весенний денек глупо упускать возможность безнаказанно прогулять школу, отправился домой. Я открыл своим ключом, скинул кроссовки, открыл дверь в комнату, вошел и остолбенел. Похоже, я пришел не вовремя. Сестра была не одна. Обнажённая Таня лежала на своей кушетке поверх клетчатого покрывала в объятиях своего однокурсника Андрея. Мне была видна только его тощая белая задница, покрытая крупными веснушками, которая совершала ритмичные движения между широко разведёнными ногами сестры. Таня увидела меня сразу. Ничуть не смущаясь, глядя прямо мне в глаза, она обняла Андрея своими ногами за талию и начала такие же ритмичные движения навстречу. Судорожное дыхание, стоны, отчаянный скрип старой кушетки... неудивительно, что они не услышали, как я пришёл. Глядя прямо на меня, Татьяна стала кончать. Я никогда не видел раньше, как кончают женщины, но догадаться было несложно. Ее глаза подернулись дымкой. Она дернулась, потом еще и еще раз, и начала биться в конвульсиях оргазма, не отрывая взгляд от меня. Женщина, являющаяся главной героиней моих сексуальных грез кончала прямо на моих глазах! Затаив дыхание, стараясь, чтобы подо мной не скрипнула предательски половица, я бесшумно закрыл дверь и выскочил на улицу. Тёплый ветерок не остужал залитое краской лицо. Меня буквально трясло от увиденного. Ревность, ужас и... возбуждение! Ближайшее укромное местечко, где я мог разрядиться, была беседка за нашим домом. Спрятавшись за кустиками, окружавшими беседку я нетерпеливо вытащил свой напряжённый орган. После того, что я увидел, мне хватило пяти или десяти секунд, чтобы брызнуть на распустившиеся зелёные листики.
А через минуту, когда первое возбуждение улеглось, я почувствовал такую обиду, что просто расплакался. Одной рукой я застёгивал пуговицы на школьных брюках, а другой размазывал слёзы по щекам, ещё не знавшим бритвы. Ну что она могла найти в этом конопатом? Воспоминание о прыгающей заднице вызывало брезгливое чувство. И, хотя я и понимал, что личная жизнь моей взрослой сестры, моей родной сестры, не может иметь ко мне никакого отношения, горькие слезы ревности продолжали капать, оставляя тёмные точки на школьном форменном пиджаке...
Однако, жизнь не стояла на месте. Я успешно сдал экзамены и перешел в девятый. Окончание экзаменов было решено ознаменовать вечеринкой. Квартиру предоставили, как обычно, родители Ольги, самой компанейской девчонки нашего класса. Обладая весьма привлекательной внешностью и веселым нравом, Оля заслуженно пользовалась любовью всей мужской половины класса. Охотно купаясь в лучах всеобщего обожания, красавица Ольга, однако, до этого вечера со смехом отвергала робкие попытки ухаживаний всех потенциальных кавалеров.
Вечеринка удалась на славу. Окончив восьмилетку, все ощущали себя людьми, преодолевшими какой-то очень важный этап в своей жизни. К тому же, несколько человек из класса решили продолжить образование в ПТУ, и нам хотелось с ними по-доброму попрощаться. Девочки были обворожительны, мальчики остроумны и галантны, время от времени доставалась и разливалась очередная бутылка, делая всех еще более раскрепощенными. Ребята выходили в парадное к лифту, важничая, доставали импортные сигареты, добытые в валютных магазинах и на барахолке, и ломающимися басками обсуждали с солидным видом перипетии закончившихся экзаменов и перспективы начинающегося лета. Девочки, раскрасневшиеся от вина, выскакивали следом, требовали ещё танцев и уводили курильщиков назад в квартиру. Скромная трёхкомнатная "распашонка" ходила ходуном. В полумраке пары танцевали, тесно прижавшись друг к другу. Робкие объятия, поцелуи. С детской непосредственностью возникали и распадались новые пары, возникали новые симпатии и привязанности... Я не отходил от хозяйки. Сжимая в танце её стройное тело, ощущая упругую гладкую кожу под тонким шёлком летнего платья, я всё больше терял голову и к концу вечера был безнадёжно влюблён.
