- Ах ты, сука, - слышу я сквозь кровавую пелену его голос. - Ты что, тварь, спала с ним? Да я тебя сейчас прикончу тут!
На мое счастье, рядом проходят какие-то мужчины в военной форме. В знаках различия не разбираюсь, но кажется, десантники. Ухажера - теперь уже совершенно очевидно, что с приставкой "экс" - скручивают и кладут лицом в асфальт. Кто-то помогает мне подняться.
- Ну что, - мрачно спрашивает кто-то из десантников, - в ментуру поведем или здесь с ним разберемся?
- Оставьте его в покое, - распухшие губы меня не слушаются. - Пусть катится на все четыре стороны.
- Девушка, вас проводить?
- Спасибо, не надо, я недалеко живу.
Прижимая платок к лицу, чтобы скрыть стремительно набухающий синяк, добредаю до дома и потом долго привожу себя в порядок.
Рука сама тянется к телефону и набирает твой номер.
- Приезжай. Срочно. - Господи, ну и голосок у меня!
- Что случилось?
- Я сказала: приезжай!
На заднем фоне слышен мужской голос: "Пожалуйста, не отвлекайтесь на телефонный разговор!"
- Да идите вы, Пал Семеныч на...! - Бросаешь ты невидимому собеседнику. А потом тихо и нежно-нежно отвечаешь мне: - Жди. Через пятнадцать минут.
Когда я открываю дверь, ты сразу все понимаешь.
- Он?
Я киваю.
- Я его пришибу!
- Не надо, - устало отмахиваюсь я. - Его уже помяли. Без твоей помощи.
Я утыкаюсь в твое плечо и реву. Ты гладишь мои волосы и только приговариваешь:
- Ничего, ничего, все будет хорошо... Все будет хорошо...
- У кого хорошо? - Всхлипываю я.
- У нас. - Ты крепко-крепко обнимаешь меня, потом приподнимаешь пальцами мой подбородок и нежно касаешься губами лба.
- Целоваться не смогу. Губы разбиты...
- Я вижу, - отвечаешь ты и смотришь на меня с такой нежностью и страстью, что я сама не отдавая отчет в том, что делаю, начинаю расстегивать твою рубашку.
Твоя рука - не просто теплая, а безумно горячая - скользит по моей груди.
- Это безумие какое-то, - бормочешь ты, опускаясь передо мной на колени. Мой халат обреченной птицей летит на пол, и я позволяю твоему языку играть со мной, снова и снова сходя с ума...
Только языку...
Только...
Оргазм бьет меня, как электрический ток. Ты поднимаешься на ноги и снова обнимаешь меня.
- Я хочу тебя, - тихо шепчу я.
- А как тебя хочу я! - Улыбаешься ты. - Но не сейчас.
- Не сейчас, - эхом откликаюсь я, понимая, что в этот момент тебе глубоко безразлично и мое разбитое лицо, и вообще весь мир. И желаешь ты меня просто безумно. Прижимаясь к тебе, я чувствую твое возбуждение. Но ты хочешь, чтобы все было красиво. Все.
- Я люблю тебя, милая моя девочка...
- И я тебя.
... От телефонного звонка я вздрагиваю. Поднимаю трубку и слышу испуганный голос экс-ухажера:
- Прости, я сам не знаю, что на меня нашло. Прости меня, пожалуйста, прости!
Коротко послав его по известному адресу, я собираюсь дать отбой, но ты перехватываешь трубку. Столько концентрированной злости в твоих глазах я даже представить не могла. Ты роняешь слова, словно металлические осколки.
- Послушай, урод. Я не знаю, кто ты. Но я тебя найду.
Потом усмехаешься и вешаешь трубку.
- Мужчина не из пугливых. Обматерил меня.
- Ему только материться и остается.
... Потом мы еще долго стоим в коридоре, сжимая друг друга в объятиях. Молча. Но эта тишина говорит больше, чем самые громкие слова.
А проводив тебя, я еще долго буду смотреть в окно, вновь и вновь прокручивая это безумие, захлестнувшее нас обоих, и твои горячие ласки.
На следующий день ты вваливаешься ко мне в квартиру с пакетом и вытаскиваешь из него овощи, сыр и вино.
- Ты с ума сошел! Ну что я, сама не могла выйти?
- Ты себя в зеркало видела, красота неземная? - Улыбаешься ты. - Сиди уже дома! Поработаю твоей домохозяйкой.
- Полы тоже помоешь? - Фыркаю я.
- Вот убирать ненавижу, - разводишь ты руками. - Холостяцкая привычка жить в бардаке.
... Бутылка вина заканчивается быстро. Свернувшись калачиком, я кладу голову к тебе на колени, а ты щелкаешь пультом телевизора, выбирая каналы. Потом мы смотрим фильм - уже не помню какой. Обычная муть, где не важно, что и как делает главный герой. Жвачка для глаз. Но рядом с тобой мне абсолютно все равно, что сейчас крутят по ящику. Я просто наслаждаюсь тем, что ты здесь, совсем близко...
- Слушай, тебя с работы не выгнали за то, что ты вчера какого-то дядьку послал? Я ж слышала!
Ты лениво отмахиваешься.
- Это зам генерального по общим вопросам. Бывший военный с пулей в голове. Ничего, я пришел к нему домой вечером, поставил коньяк, извинился, объяснил ситуацию.
- Быстро ты управился...
Ты наматываешь прядь моих волос на палец.
- А я учусь управлять людьми.
- Мной ты тоже управляешь? - Я резко приподнимаю голову, забыв, что мои волосы у тебя в руке и вскрикиваю.
- Ой, извини, - ты прижимаешь меня к себе крепче. - А что касается вопроса... Я не могу тобой управлять. Мы ж друг друга как облупленных с первого класса знаем!
Я шутливо хлопаю тебя по колену:
- Я подозреваю, что вообще ничего о тебе не знаю!
Ты сладко потягиваешься:
- У моих родителей вчера появились такие же подозрения. После того, как они услышали, как я о тебе отзываюсь. Маман так просто поинтересовалась, что у нас с тобой было.
- Она ко мне, помнится, относилась не особо...
Ты хмыкаешь:
- За это время она успела ознакомиться с другими кандидатками и признала, что ты - не самый плохой вариант.
Я с удивлением чувствую внезапный укол ревности - чувства, мне не свойственного. Другие кандидатки... Понятно, что ты не мальчик, и все-таки, сколько их было у тебя - тех, которые растворились в сутолоке дней? И тут же одергиваю себя: ведь и я не страдаю излишним целомудрием. А ты же не переживаешь по этому поводу...
Или все-таки переживаешь?
- Ладно, - ты бережно гладишь меня по волосам и с горькой ноткой продолжаешь: - Прости, мне пора. Дома еще работы валом.
- А может, останешься?
Ты вздыхаешь и проводишь ладонью по лицу.
- Любимая моя-любимая... И как ты это себе представляешь? Лежать с тобой в одной постели, хотеть тебя до безумия - и более ничего? Уж лучше я подожду немного. Главное, чтобы никто из нас не "перегорел".
- Я тебе перегорю! - Рычу я, ткнув кулаком в бедро. - Обратно зажгу!
- В этом не сомневаюсь, - смеешься ты. - Как в той песне... "Ты ласточка моя, ты зорька ясная, ты в общем самая огнеопасная!"
Ты заходишь ко мне каждый день. Мы сидим, общаемся ни о чем, смотрим кино. Заново учимся смотреть друг на друга. Неожиданно для себя я открываю, что ты - довольно симпатичный мужчина, как ни парадоксально это звучит. Это ж надо! Рассмотреть внешность много-много лет спустя.
Хотя... Может, это и не внешность, а внутренний свет, идущий от твоей мятущейся души?
- Ну вот почему так: на одних все заживает, как на собаке, а я до сих пор на себя без содрогания в зеркало смотреть не могу?!
- Не смотри, - пожимаешь ты плечами. - Между прочим, не так уж и виден теперь этот твой синяк.
- Ага, не виден! Переливается всеми цветами радуги!
- Значит, не виден для меня, - ты целуешь меня в ладонь.
Я сладко жмурюсь. Ладонь - моя эрогенная зона. И ты уже явно успел это выучить. Мы ж не просто так телевизор смотрим, а обнимаемся... Более чем активно. Все идет к закономерному продолжению. Но мы оба оттягиваем этот момент.
Слишком уж сладка прелюдия...
Две недели спустя мы снова сидим в ресторане. Том самом, где когда-то во время танца мы целовались перед глазами изумленных посетителей.
Вечер. Народу в зале все больше.
Ты смотришь мимо меня и по твоим губам бродит загадочная улыбка.
- О чем ты задумался?
- Да так... Прокручиваю в голове наш роман. Какой-то он более чем странный. Со стороны может показаться, что два идиота никак не могут прийти к очевидному решению.
- Это как раз и есть взгляд идиота, - улыбаюсь я. - Нам бы свой внутренний мир в порядок привести. А так - это просто редкий раздрай в душе, милый. Ведь все могло быть раньше. Но не случилось. Значит, всему свое время.
- Утешаюсь этой философией, - ты салютуешь мне бокалом. - За мечту!
- Мечта у меня в настоящий момент упирается только в один вопрос, - ехидно отвечаю я. - У тебя или у меня?
- В гостинице, - улыбаешься ты. - Я забронировал номер. Причем не здесь, а в соседнем городе.
- Еще дальше место найти мог?
- Прости мне эту прихоть. Сам не знаю, почему я так поступил. Но такси, - ты бросаешь взгляд на часы, - скоро уже будет подано к подъезду.
- Жду-не дождусь, - тихо говорю я, но ты все слышишь.
- Как ты понимаешь, я тоже.
Гостиничный номер насквозь пропах пороком. Широкая двуспальная кровать не оставляет никаких сомнений в том, что для сна она используется существенно реже, чем для других целей. Я сажусь на нее и несколько раз подпрыгиваю. Пружины недовольно поскрипывают.
- Громкая кроватка, - замечаю я.
- Что ж ты хочешь? - Тихо откликаешься ты. - Не мы первые ее опробуем.
Я смотрю на твои руки. Кажется, они дрожат.
- С тобой все в порядке?
- Ну как тебе сказать, - твой рот кривится в непонятной усмешке. - Не поверишь, но меня мандраж бьет.
- Кто-кто?
- Волнуюсь, - ты произносишь это с явной неохотой.
- Ты еще способен волноваться?
Ты садишься рядом со мной, сцепив руки в замок между коленей. Опустив голову, ты что-то неразборчиво шепчешь.
- Да что с тобой, милый?
Ты поворачиваешь голову в мою сторону... Бог ты мой, какой у тебя сейчас беспомощный взгляд!
- Я так долго ждал этого момента, так долго... - Ты замолкаешь, а потом, словно ныряя в холодную прорубь, добавляешь: - Знаешь, это ведь сбывшаяся мечта. А когда она становится реальностью, то либо перестает быть мечтой, либо становится ступенькой к новой мечте...
Я удивленно смотрю на тебя.
- Послушай, ты же взрослый, нормальный мужик! Что ты комплексуешь?
