- Лена, где твоя мать? - Почему она на работу не вышла? - Кто будет за неё коров доить?
- Предъявила мне сходу, заведующая фермой " Кабаниха", жена председателя колхоза, Николая Егорыча. Фамилия этого урода, была Кабанов, что собственно ему шло, как раз под его комплекцию. А жену его Нину Ивановну за глаза, доярки звали " Кабаниха" по фамилии мужа. Да в деревне всегда так, к примеру Сычеву, звали " Сычиха" , Зайцеву звали " Зайчиха" , Платонову, " Платониха" и так далее.
Моего папашу из за жены немки, мужики дразнили Гансом, но не по злобе а в шутку. А эта " Кабаниха" жена председателя, была его вылитой копией, небольшого ростика, с объёмным пузом и с грудями шестого с плюсом размера. Да и на лицо они с мужем были схожи, недельной щетины у " Кабанихи" на лице правда не было, а вот маленькие глазки, как и у Николай Егорыча, тоже заплыли жиром.
- А она больше на вашу ферму не пойдёт, да и вообще, мать работу нашла в райцентре, уборщицей в кафе.
- Придумала я на ходу, отговорку, сказав " Кабанихе," про работу уборщицей. Ну не говорить же ей, что мать, вместе со мной, поедет "работать" в Москву, проститутками? Тогда бы нам из дому не дали выйти, заклевали.
- Ничего не знаю, у неё группа стоит не доенная, молоко пропадает, если она не хочет , ты иди Лена, дои за мать.
- Наперла на меня " Кабаниха" норовя пройти в дом, чтобы увидеть мою мать и уговорить ее выйти на работу. Этого я и боялась, зная покдладистый характер Эрны.
- С какого перепугу я пойду доить?
- Вам ясным языком сказали, что моя мать больше у вас не работает
- А если вас так приспичило, то растрясите свой жирок, Нина Ивановна и сами подоите ваших коров.
- Сказав это в лицо ошалевшей " Кабанихе" я захлопнула перед ее красным от злости лицом, входную дверь. Снаружи, тут же полился поток, отборных ругательств, из них мандавошка, наверное, самое безобидное. Вскоре " Кабаниха," ушла, поливая на ходу весь род Платоновых, до седьмого колена, самым отборным матом. Досталось и матери, по ее немецким корням, вплоть до Адольфа Гитлера, но это так до кучи, если бы знала эта жирная корова, кем была мать, моей матери. То поток ругательств был бы куда круче, но " Кабаниха" шла понося прежде всего род Платоновых, поскольку родню матери она не знала. У меня честно было дикое желание, выбежать и навалять хороших ****юлей этой орущей "корове", но тогда прощай, Арсен и Москва, я уже была совершеннолетния и меня могли бы запросто забрать в ментовку.
- Ну теперь, своему мужу доложит, что я на работу не вышла?
- С тревогой в голосе, сказала мать, смотря в окно, вслед уходящей " Кабанихе ". Моя мать была прилежной работницей, не прогуливала работу и не запивала на неделю, как другие доярки. Да и она одна была молодой на ферме, остальные доярки были пенсионного возраста, молодежь то на ферму, силком не загонишь.
- А тебе то что, доложит, так доложит, сказала ей что ты на их ферму не пойдешь, значит не пойдешь.
- Давай спать Эрна, до обеда можно подрыхнуть, пока Светка со школы не придёт.
- Только ты иди к себе ложись а то папаша, заподозрит, что что-то, у нас не так?
- Раз мы вместе в одной кровати спим?
- Сказала я матери и та ушла к себе в спальню. Засыпая я слышала, приглушенный бубнеж отца, который проснулся с головной болью и просил у матери, полтинник на фунфырик. Соседка учительница, торговала излишками спирта и отец, частенько бегал к ней с утра на опохмел. По тому как голос отца смолк и хлопнула входная дверь, я поняла что мать дала ему " спасительный" полтинник, не жалко ей было, ведь у неё лежала в кармане пятитысячная банкнота. Обычно отец долго упрашивает мать и не всегда с положительным эффектом. Проснулись мы обе в обед, по быстрому, попили чайку, и пошли на улицу. Я накрасилась и одела ту самую юбку с разрезом, в которой, соблазняла, кавказца. А вот у матери не было такой короткой юбки и она одела, длинную до пят, в ней мама, ходила на собрания в клуб.
Но правда впервые за долгое время, на красивые губки мамы, легла помада и ее глаза, были умело накрашены, плюс белый цвет волос под блондинку и мать изменилась в лучшию сторону. В конторе куда мы первым делом зашли, чтобы написать заявление, о расчёте, подруга матери, бухгалтерша, Лидия Борисовна, удивленно ойкнула, увидев перекрашенную в белый цвет и ярко накрашенную товарку.
- Эрна, тебя не узнать, покрасила волосы и макияж на лице, словно замуж собралась?
- Тараторила толстушка бухгалтерша, ровесница матери, но давно положившая на себя " крест", имея троих детей и мужа алкоголика. Лидия Борисовна, не следила за собой и не старая ещё женщина, выглядела как старуха, в каком-то, затертом, видавшем виды, тёмно синем платье, со множеством, оборок по низу, волосы на голове растрепаны а губы не накрашены.
- Да а что, хоть и замуж, я ещё молодая.
- Засмеялась мать и взяв у подруги, лист бумаги, написала заявление об уходе с работы, по собственному желанию. Осталось только подписать это заявление у председателя и мать свободная как птица.
- Платонова, что это за фокусы ты утром устроила? - Почему на работу не вышла? - По твоей вине мы 200 литров молока потеряли. - Учти Эрна, я у тебя с зарплаты высчитаю.
- Строгим голосом сказал вошедший в кабинет Николай Егорыч.
- Я вот заявление на расчёт подала, подпишите, Николай Егорыч.
- Мать отдала в руки, председателя заявление, но тот даже смотреть его не стал, зажал лист бумаги в своей толстой волосатой руке.
- Пройдите ко мне в кабинет Платонова, там я вам и подпишу.
- С хитрой улыбкой сказал Кабанов и я сразу врубилась, что он будет уговаривать мать, остаться в колхозе.
- Только со мной, а то я знаю ваши фокусы, моя мама человек мягкий, давить на неё начнете, она и растает.
- Сказала я председателю и зашла в его кабинет, вместе с мамашей, которая встала за моей спиной. Как и предполагалось, Кабанов стал уговаривать мою мать не уходить с фермы, обещал " золотые горы" , теленка бесплатно на откорм, зерна тонну. Но мать в присутствии меня, не поддалась на его уговоры и тогда председатель, перешёл от " пряника," к "кнуту".
- Да я твою мать посадить могу за воровство зерна.
- Председатель нахально уставился на нас с матерью, пытаясь запугать.
- А она тебя, кабан жирный, посадит за изнасилование.
- Мама мне все рассказала, как ты на неё в коровнике залазил.
- А может мне пройтись по деревне, и рассказать бабам, какой у тебя член маленький, у воробья и то больше.
- Захихикала я, а Кабанов даже рот открыл от удивления, он то думал, что моя мать, будет молчать о том случае и ни кому, ничего не расскажет.
- Пожалеешь ещё Платонова, в ногах будешь валяться, назад ко мне попросишся.
- Кабанов,быстро подписал заявление, положив лист бумаги на стол и демонстративно, отвернулся глядя в окно.
- И с расчетом мою мать не задерживаете, Николай Егорыч?
- А то у меня язык длинный, прославлю вас по всему селу.
- Опять хихикнула я, танцующей походкой, цокая каблуками подошла к столу и взяла подписание председателем заявление. Я видела каким жадным взглядом, зыркнул на меня Кабанов, увидев перед собой, стройные ножки девушки, обтянутые юбкой, с манящим разрезом спереди.
- Все мамуля, теперь в "сельпо" , долги свои отдаш, да и бухнуть купим.
- А то эта оторва Кузнецова, нас с тобой на порог, без бутылки не пустит.
- Сказала я матери, зная противный характер Светки, та везде искала выгоду, как и ее мамаша, которая заведовала всеми складами в колхозе, и тащила с них все что можно было утащить.
- У вас что сегодня зарплату дают?
- Увидев в руках у моей матери, пятитысячную банкноту. Удивленно спросила продавщица, и хозяйка магазина в одном лице, татарка Роза. Женщина средних лет, она жила в райцентре а в нашем селе, держала небольшой продуктовый магазин, который все по привычке, называли " сельпо" . Хотя райповское "сельпо" большой магазин, функционирующий в советское время, сейчас стоял напротив палатки Розы, с разбитыми окнами и взломаными дверями. Магазин закрыли когда он перестал приносить прибыль, ведь " райпо" это пережиток, советского времени, не отличалось в стремлении продать колхозникам, разнообразный товар. А вот у Розы, продукты и товары повседневного спроса, были в большом ассортименте. Частник, он и есть частник, в отличии от государства, а ещё Роза давала продукты в долг, под запись, до зарплаты или пенсии. Вот и сейчас она, раскрыла обшарпаную тетрадь в клетку, ища в ней, среди многочисленных записей фамилию Платонова.
- Да какая зарплата, Роза Мухамедовна?
- Ее все обещают но не дают, спасибо дочка помогает, подрабатывает.
- Сказала продавщице, мать внимательно смотря в тетрадь, чтобы Роза, не переписала чужой долг на неё. Я мысленно, обругала мамашу за ее язык, ведь эта Роза, зыркнула на меня с интересом, где это девушка школьница, могла заработать пять тысяч.? Но торгашка не стала расспрашивать где я смогла заработать, месячную зарплату, моей матери. Для неё было главным, что мы вовремя отдали долг, ведь другие колхозники, часто тянули с отдачей по нескольку месяцев. Роза зачеркнула в своём списке должников, фамилию Платонова, высчитав с матери две тысячи рублей долга.
В магазине у Розы, который так и назывался, " У Розы" красуясь белой вывеской, мы с матерью купили бутылку " Путинки", три банки " балтики", Светка любила пиво, на закусь, колбасу, но уже не сторублевую ливерную, которую всегда брала мать из экономии. А хорошую , " Коньячный сервелат" , целую палку, а что гулять, так гулять. Купили сыр, селедку кусочками, свежих огурчиков, помидорчиков на салат, был конец мая и свои то ещё не скоро на огороде поспеют. Попытку матери купить в магазине, дешёвую, " яву" я решительно пресекла. Будущая " жрица любви" должна курить хорошие сигареты, а то от этой " Явы" изо рта прет, как от плохого помойного ведра. Из достойных, в магазине у Розы, был только " честер", себе и Светке, я купила по пачке обглегченных сигарет а матери крепкий " честер" , лёгкими эта бывшая уже теперь, доярка не накуривалась.
