Из забытья она выпала внезапно в полной темноте. Она лежала на чем-то жестком. Побаливало бедро. Пощупав вокруг себя, поняла, что лежит на полу рядом с кроватью. Очевидно - упала с кровати во сне. Воспоминания о вечерних событиях одно за другим навалились на Ольку жадной толпой. Она встала с пола и огляделась.
На кровати, разметавшись, спала голая мамка. У нее под мышкой калачиком свернулся Сереженька. Правая мамкина нога была согнута в колене, колено лежало на кровати, а ступня пряталась под коленом левой ноги, так, что ее промежность рельефно выступала матовыми складками на фоне гладких бедер и живота.
Олька наклонилась над кроватью и осторожно пощупала гладкие пухлые губы, как бы сжимавшие длинный и широкий язык крайней плоти со слегка залупленным клювиком сикеля, который глядел прямо на мятые складки малых губ. Мамкина пизда выглядела сочной и влажной, но на ощупь оказалась прохладной и сухой. Щупая бархатистую поверхности больших губ, Олька почувствовала едва ощутимые уколы отросших после бритья волосков.
Олька немного развела пальцами складки малых губ (которые совсем не показались Ольке маленькими) и попыталась нащупать вход. В щели тоже было сухо. Олька автоматически облизала пальцы и повторила попытку. На этот раз палец проскользнул в горячее нутро, но тут мамка заворочалась во сне и перевернулась на бок - Олька едва успела отдернуть руку.
Окончательно проснувшись, Олька почувствовала позывы и поплелась на улицу. Идти в темноте к будке туалета совсем не хотелось, и она, подобрав ночнушку, присела около сарая. Сквозь доски пробивался свет - видимо бабуля забыла его выключить. Зажурчала струя, и, ощущая накатывающее облегчение, Олька вспомнила сцену на пляже. Ей вдруг тоже захотелось поссать на мамкины груди, на лицо и, особенно, на пизду. И чтобы мамка в этот момент ссала бы на Олькину письку:
От этих сладких мыслей ее отвлекли звуки, доносящиеся из сарая - какие-то поскуливания и тихие хрипы.
Уронив последние капли, Олька встала, одернула мятую сорочку и заглянула в сарай.
***
Хрипела тяжело дышащая голая бабуля.
Ее ладное, совсем не старое тело, мелко вздрагивало - она стояла на коленях, наклонившись вперед так, что ее полные груди расплющились, прижатые к полу, а крупная мясистая задница смотрела вверх. Руками же бабуля прижимала к ней узкий зад Дружка, схватив его за голени задних ног. Дружок, опираясь на передние лапы, тихо поскуливал, время от времени предпринимая вялые попытки высвободиться.
Бабулина голова на напряженной шее была приподнята над полом. Через полуприкрытые веки виднелись яркие белки закатившихся глаз.
Сцена выглядела настолько дико, что Олька почувствовала, что сознание отказывается фиксировать происходящее и начинает уплывать от нее. Ноги ее подкосились, и она начала сползать по притолоке. Загрохотало задетое ею ведро. Бабуля медленно повернула голову к двери и зафиксировала на Ольке взгляд.
***
Ы-ы-ы-ы-х! - выдохнула бабуля.
Она инстинктивно попыталась прикрыться руками и отпустила Дружка. Дружок, почувствовав свободу, заскреб всеми четырьмя лапами по полу, оставаясь, почему-то, на месте.
С-Т-О-Я-А-ТЬ!!! - сдавленно каркнула бабуля.
Она быстро схватила Дружка за голени и снова прижала к себе. Дружок обреченно затих.
По бабулиным щекам побежали слезы.
Олька, не смотри: не смотри! - бормотала она, всхлипывая. - Бес попутал! Мамка твоя ебливая! Ты вон мамку уже дерешь! А я же не железная! Мне тоже ебацца надо! Думаешь, я старая!? А у меня пизда так ноет, бывает, так ноет!!! Так у молодой не было! А тут вы давеча!
Дружок опять зашевелился, и бабуля, полуприкрыв мокрые глаза, на мгновение затихла, по ее спине прошла судорога. Продолжая периодически вздрагивать, она опять заговорила хриплым обморочным речитативом
Разве можно мамку-то дрочить??? Кто же это мамку свою дрочит??? Сосать сиську еще можно, все так делают, а дрочицца об нее никак же нельзя!!! А сиськи - можно! И у меня же тоже есть сиськи - блядское вымя!! Иди сюда, потрогай!!! Небось не хуже, чем у мамки твоей!!! Ну, давай, родненькая!!! Погладь мне сиськи!!! Подои свою ебливую бабку!!!
Бабулин голос стал умоляющим. Она немного разогнулась и налитые, чуть вытянутые дыньки закачались над полом.
Олька, загипнотизированная бессвязным речитативом, не заметила, как оказалась стоящей на коленях перед бабулей. Олькины руки мяли раскачивающиеся сиськи, с силой щипали и крутили длинные соски, оттягивали и отпускали упругую плоть.
Ай, хор-р-р-ошо! Ай, блядь, как хор-р-р-рошо! - задыхаясь хрипела бабуля. Ее непрерывно сотрясала крупная дрожь. - И-еще!! И-еще!!!
Бабуля сначала осторожно, а потом все увереннее задвигала задницей с прилепленным к ней Дружком.
Оль-ка! О-лень-ка! А-а-а-а-х! Не мо-гу больше! Не могу!!! Сдохну щас! Сдохну!!
Дикое возбуждение переполнило Ольку. Как и давеча, с мамкой, у нее в голове что-то щелкнуло, она бросила мять бабулины сиськи и, улегшись спиной на пол, ужом проскользнула между ее ног. Мокрая волосня бабкиной пизды сливалась с густой шерстью Дружка. Что-то распирало пизду изнутри так, что сикель ярко красной фасолиной оттопыривался точно вниз. Не размышляя, Олька схватила его ртом и начала сосать как давеча мамкин сосок. Бабуля на секунду застыла, ойкнула как-то удивленно, затряслась, и вдруг осела прямо Ольке на лицо.
Словно в замедленной съемке Олька видела, как прямо перед ее глазами выворачивается из бабулиной пизды луковица собачьего отростка, оставляя после себя широкое отверстие с подрагивающими краями. Красный член Дружка, вывалившись, мазнул Ольку по лбу, и, вслед за ним, на ее лицо из бабулиной алой дырищи полилась горячая собачья малафья. Поток жидкости залил нос и глаза. Задыхаясь, Олька вывернулась из-под безвольного тела бабули и протерла глаза. Бабуля тяжело повалилась на бок и со стоном перекатилась на спину.
Перевозбужденная Олька, не раздумывая, переступила через бабулю, задрала мокрую ночнушку, присела на ее лицо и быстро-быстро задергала жопкой.
Бабуля что-то замычала, и Олька почувствовала, что ее писька трется о раскрытые губы и влажный упругий язык.
В этот момент Олька спустила и повалилась на пол рядом с бабулей.
***
- Ах, Олюшка! Проклятье это наше - все бабы в роду на передок слабые. Думала, хоть тебя бог помиловал, да, видно, не судьба:
Олька лежала, уткнувшись бабуле в пахучую подмышку, и вытирала ей слезы, бегущие из-под закрытых век. Бабуля всхлипывала, и тогда ее большие сиськи вздрагивали и слегка колебались.
- А про Дружка ты не думай! Был бы мужик ладный, так разве б я с псом бы еблась!? Да какие у нас мужики-то, сама, небось, знаешь!
Насквозь мокрая, холодная ночнушка липла к телу, вызывая озноб.
- Замерзла? - встрепенулась бабуля. - Давай, пошли.
Бабуля неловко поднялась, зажимая ладонью сочащуюся малафьей пизду, и засеменила в угол сарая. Там она присела над лоханью с водой, развела ноги и энергично подмылась.
Потом она стянула с Ольки мокрую ночнушку, вытерла сухим подолом Олькино лицо и слегка шлепнула по попе:
- Беги в дом. Утром будем разговоры разговаривать.
***
Измученная Олька вылезла из кровати только к полудню. Все тело ныло, голова была тяжелой и пустой. С кухни слышались звуки - бабуля хлопотала по хозяйству. Сквозь открытые окна в дом втекал полуденный зной.
Она спустилась во двор и поплелась к умывальнику. В тени сарая, вывалив розовый язык, валялся Дружок.
Освежившись, Олька пошла на кухню.
Бабуля, увидев Ольку, уронила руки и как будто вся поникла. Лицо ее болезненно сморщилось.
Ну что, дура у тебя бабка! - глухо проговорила она.
Олька увидела, как в глазах ее блеснули слезы.
Олька подошла к бабуле и прижалась к ее плотному, теплому телу, погладив по мягкой попе.
Бабуля, а как ты Дружка приучила? - Ольке было жалко бабулю, и она решила ее отвлечь.
Ах, Олюшка! Зачем тебе это? - смущенно ответила она, поглаживая девочку по голове.
Вдруг, пригодится. Ты же сама говорила - проклятье:
Ах ты хитрюга! И запомнила ведь! - голос у бабули был добрый. - На вот, скушай творожку.
Бабуля усадила Ольку за стол, поставила тарелку с творогом, налила молока.
Ну, ничего хитрого тут нет. Только ведь пес не мужик. Про тебя думать не будет. Что сможешь от него урвать - то твое. Да и с кобелем тебе может и не понравиться - зря только время потратишь. Но главное в этом деле, чтобы пес подходящий был. Не очень маленький и не очень большой. И еще: Пса ведь нужно вырастить, чтобы ты для него была хозяйка. А иначе не получится ничего.
Бабуля присела за стол. Олька слушала и уплетала творог, запивая его молоком.
Лучше начинать пораньше, пока он не начал вязаться. Месяцев с шести - семи. Пока ты его к себе приучаешь - лучше, чтоб никаких течных сук на горизонте не было. Ты же не сука, запах у тебя не тот. Ты им не конкурентка. Просто так он на тебя не вскочит. Нужно, чтобы у него на тебя был условный рефлекс - в школе-то небось проходила? Ну вот. Сначала - самое простое. Каждый день, как он выгулялся, заголяешься прямо при нем. Лучше целиком, но можно и до пояса. Главное, чтоб он привык: раз ты трусы стянула - будет ему сладко. Потом садишься рядом и начинаешь ему пузо гладить, теребить его мешок. Ну тот, который между ног у него. Только яйца не трогай.
Кобели не любят это. Поиграй с ним, поборись - и опять мешок потереби. Покажет залупку - пощекочи ее. Только пальцы сначала намочи. Начнет жопой бить - прихвати мокрой рукой за мешок, чтоб залупка у тебя по ладони скользила. Как почувствуешь, что сама намокла - дай ему свою мандюшку понюхать. Пусть привыкает. Если он лижется - подставляй ему письку, жопку. Так с ним возишься, пока не увидишь, что каждый раз как ты снимаешь трусы у него залупа выскакивает. Если это получится, то дальше уже легко.
