- Я совсем недавно из Германии. Из ГДР. Вот там культура нудизма есть. Там, как в Древней Греции, никто не возбуждается, глядя на обнаженные тела. А тут: Вот вчера я пришла сюда, а вот такая бабка пристала, почему у меня лобок небритый. Пришлось побрить.
- Вижу, - промолвил Виталик, изо всех сил стараясь не разглядывать ее лобок. И не смог. Поглядел. Выпуклый лобок был девственно чист, как и мясистые губки с выглядывавшей из-под капюшона маленькой кнопкой-клитором. Виталиков член зашевелился и уперся в шляпу-панаму. Мда, подумал Виталик, я - не древний грек.
Между тем, негр подошел ближе и продолжил свое "черное" дело. Или тело? То есть продолжил дрочить уже "вприглядку" , пристально глядя на Наташу. "Э, э! - закричала она, отползая с полотенца под куст. - Пошел он, мудак!". А Виталик застыл, пораженный зрелищем мастурбации. Он впервые видел это со стороны! Но кончить всласть негру не дали. На крик Наташи подбежали те самые дружинники с повязками там, где надо и заломили ему руки назад, когда он выкатил глаза от надвигающегося оргазма. Чернокожий "дядюшка Том" с ритмично дергающимся членом повис на руках дружинников с криком: "Take me end! Take me end!".
Дружинники недоуменно переглянулись, но добычи не выпустили. Тогда негр закричал: "Shake my nips! Shake my nips!".
- Обалдеть! - сказала Наташа, выбравшись из-под кустов и подойдя ближе. - Кажется, я поняла. Он хочет, чтобы мы помогли ему кончить!
- А не слишком ли много хочет эта обезьяна? - проворчал один из дружинников.
- Засунут менты в "обезьянник" , там ему помогут! - добавил другой. - Тем более, что они уже едут!
Над пляжем послышался отдаленный вой сирены.
Между тем вокруг собралась толпа любопытных.
- Жалко черненького, - заявила бабка с "сиськами-крыльями".
- За что его? - спросил ее пузатый мужик.
- Изнасиловать девушку хотел, - пояснила бабка и подергала себя за сиську, а затем потыкала пальцем в свою развалину.
Наташа сжалилась на пленником.
- Ладно, держите его лучше, - сказала Наташа дружинникам. - Я помогу ему.
Она подошла к поникшему "пленнику системы" и взялась за его полуопавший член. Тут же со всех сторон посыпались советы и комментарии.
- На руки поплюйте, девушка! - посоветовал лысеющий гражданин с кривым членом, уверенно смотревшим налево.
- Яички погладьте! - порекомендовала тощая ребрастая мать двоих мальчиков, державшая их за руки. Детишки с интересом рассматривали негритянские причиндалы.
- В рот возьмите! - сказал пузатый мужик.
- Сам возьми! - отпарировала "крылатая" бабка. - Давай, девушка, порадуй "уголька" напоследок! За яйца его, за яйца, будет знать, как дрочить на советстких!
Негр поднял голову, улыбнулся, и завращал глазами, когда Наташа резким движением обнажила сизую головку его члена.
- Yes, yes! - сказал негр и причмокнул. - Let's go!
Тогда Наташа левой рукой ухватила негритянские "сливы" у самого члена и сдавила в кулаке.
Негр охнул, и в отверстии головки показалась маленькая капелька предэякулята.
- Yes, good! - пробормотал негр. - But hat's not enough!
- Сейчас мы его доделаем! - заявила Наташа. - Виталий, зайди сзади и помассируй у него соски.
Виталик так и сделал, то есть встал сзади негра и ухватил его за соски, покручивая их как ручки настройки приемника. При этом Виталькин восставший член уперся негру в анус.
- I'm not gay! - закричал негр.
Но было уже поздно, потому что мокрый член Виталика проскочил в негритянскую прямую кишку сквозь тугой анус, и Виталик инстинктивно начал фрикции, прижавшись к мускулистой спине и массируя его простату:
Словом, когда два милиционера тащили негра, из его опадающего члена и ануса еще капало, и за за ним по песку тянулась темная дорожка из его и Виталиковой спермы.
Когда Наташа и Виталик уходили с раскаленного полуденного пляжа, "мушкетера" шатало. Наташа бодрым шагом шла впереди, за ней тащился "мушкетер".
- Наташа? - спросил Виталик гордую прямую спину. - Мы завтра увидимся?
Она оглянулась и широко улыбнулась.
- А ты очень хочешь?
- Хочу.
- Тогда до завтра. Здесь, на остановке. Хорошо?
Случай в деревне
: Виталик потерял "девственность" в прошлом году у родственников в деревне. Во взрослые кампании его, четырнадцатилетнего, не принимали, с ровесниками, которых он обгонял по умственному развитию, было не интересно, и Виталик развлекался тем, что наблюдал из кустов, как "отдыхали" взрослые парни. Было в деревне сакральное место, называемое местными "Пятачок" , являвшее из себя убитый ногами круглый кусок земли у столба с фонарем возле дома с "музыкой" , под которую танцевали, то есть обжимали девчонок, хлопали их по заднице и хватали за разные места. Особенно доставалось одной девушке выдающихся форм по имени Машка. С ней хотели танцевать почти все парни. Из-за нее происходили кровавые драки, а одного парня даже пырнули ножом. Была ли она красивая? Вряд ли. Скорее доступная. А еще ей льстило, что что за ней бегает почти все местное мужское население в возрасте от шестнадцати до двадцати.
Пользуясь своим служебным положением, а работала она парикмахером при вокзале на ж/д станции, Машка выбрила себе волосы ТАМ и не преминула сообщить об этом одному из "адъютантов" Коляна, "лучшего парня на деревне". Тот немедленно сообщил об этом своему "сеньору" , и тот устремился к "девушке" , расшвыривая других претендентов на "вожделенное лоно". Облапив Машку, Колян задрал ей платье до пояса и показал ее лысый лобок, блеснувший белым камнем в тусклом свете фонаря. Парни дружно взвыли, как олени во время осеннего гона, а Колян потащил Машку в "тайное место" в придорожных кустах, где под навесом стоял отнюдь не рояль, а половинка старого дивана. Виталик заранее замаскировался возле этого дивана, рискуя получить "в лоб, торец и глаз".
Колян толкнул Машку на диван и, задрав ей платье на голову, приник жадным взглядом к лысому лобку, освещаемому карманным фонариком. Потом отхлебнул из бутылки портвейна "Три семерки" , достал из штанов подъятый член и с размаху воткнул Машке в "киноварный персик". Машка охнула и, в качестве обезболивающего и возбуждающего допила портвейн, сотрясаемая бурным соитием. Но то ли изрядный глоток портвешка "Три топора" был той соломиной, которая сломала хребет слону, то ли сказался длинный и тяжелый трудовой день, но Колян быстро утомился, повалился возле дивана на примятую траву и захрапел. Таким образом, Машка осталась "неокученной" , но другие парни не рисковали посещать "тайное место" , пока там находился Колян.
Машка окинула мутным взглядом темные кусты, но, осветив карманным фонарем Коляна кусты, вдруг заметила Виталика и поманила его рукой, показывая на свою промежность. "Пропал!" , - подумал Виталик, но, как кролик, заколдованный змеею, сделал несколько шагов и оказался возле дивана. Что произошло потом, он помнил плохо. В памяти осталось только жгуче острое удовольствие и сладкое чувство опустошения. Тогда Виталик даже не подумал, что тогда он мог бы подхватить какую-нибудь заразу вроде сифилиса, триппера или мягкого шанкра, но Афродита и Амур, он же Купидон, помиловали юношу.
Об этом случае, вернувшись в город, Виталик рассказал друзьям- "мушкетерам" , на что те с недоверием и завистью покачивали головами. И сейчас, выходя на утреннюю пробежку, он вспомнил об этом с удовольствием, и его член немедленно отреагировал на воспоминания и оттопырил тонкую ткань тренировочных брюк. Виталик забежал за дом и тут же наткнулся на вчерашнюю сисястую бабку с пляжа.
Богатое тело
- Здрассте! - вежливо поздоровался Виталик на бегу.
- Здорово ты вчера черножопого оприходовал. - сказала бабка вместо приветствия. - Ты что, из этих, из "голубых"?
- Я? Нет! - возмущенно отверг подозрения "мушкетер". - Просто так вышло:
- Бывает, конечно, - согласилась бабка. - А вот к женщинам ты как?
- В целом хорошо.
- Это правильно! А девушка вчерашняя тебе кто?
- Пока никто. Мы вчера возле пляжа познакомились.
- Хорошая девушка, аккуратная.
И вдруг без всякого перехода спросила:
- А я тебе как?
И при этом распахнула цветастый халат, предварительно расстегнутый сверху до низа. Виталик растерялся, потому что ее богатства, как ему показалось, стали еще больше. Огромные, как два спущенных дирижабля, груди свисали на круглый живот, а тот, в свою очередь, наползал на гладко выбритый лобок, скрывая его почти полностью, и только глубокая развалина темнела между гладких ляжек.
- Ну, как? - нетерпеливо переспросила бабка. - Вижу, у тебя на меня встал!
Виталик согнулся, чтобы скрыть стояк от бабки.
- Вас как зовут?
- Анна Никитична, но для тебя Аня, - зарделась бабка. - А муж-покойник Нюрой звал:
Виталик зазозлился - и на Нюру, и на неизвестного Виталику мужа, и решил отвадить Никитичну раз и навсегда.
- Отсосать можешь, Нюра?
- Могу, - просто согласилась Нюра. - Но потом ты отъебешь меня по полной программе. Согласен?
Ну, что было делать? Виталика всегда манила неизвестность, и в этот раз неизвестным, неоткрытым островом, а, точнее, целым материком была эта дряблая старуха Нюра.
