Тьма отступала. Глаза, еще полные тумана, стали различать двигающиеся тени. Разрозненные фрагменты медленно сложились в бледное испачканное лицо. Где я? Что происходит? Девушка, склонившаяся над ней, постоянно сбиваясь что-то тараторила на незнакомом языке. В писклявом голосе отчетливо были слышны дребезжащие нотки паники. Руки продолжали трясти, словно команда остановиться, отданная воспаленным умом, так и не дошла до конечного адресата. Не сейчас. Отмахнувшись от девушки, как от назойливого насекомого, Бруна попыталась приподняться. Резкая боль в правом боку, вспыхнув молнией, на секунду ослепила, но прошла также внезапно, как и появилась.
Последним, что помнила Бруна, был блеск огромного ножа в руке головореза и улыбка больше похожая на оскал гиены. До этого она бежала, бежала как последний раз. В общем то, Бруна думала, что это и был последний раз. Не стоило мухлевать с героином Маркуса. Хотя, с другой стороны, как бы она смогла вытащить Дави, по глупости, загремевшего в участок? Она прекрасно знала, что если не выкупить его сразу, то позже цена может сильно вырасти. Одно дело финансово облегчить жизнь рядовых легавых, а совсем другое спонсировать их начальников. Удивление. Непонимание. Злость. Как обычно не было одного - страха.
Бруна никого не боялась. Никогда. И даже сейчас страх прошел мимо лишь слегка обдав холодными миазмами своего дыхания. После смерти родителей, ей, девятилетней девочке, пришлось стать сильной и заботится о старшем брате Дави, которому не исполнилось и одиннадцати. Может показаться странным, что младшая сестра растила старшего брата, но в ее жизни многое могло показаться странным. Бруна доставала еду и деньги, выполняя мелкие работы для соседей, попрошайничала, а если немного повезет, то и воровала. Именно так она смогла протянуть все это время. С каждым годом денег становилось немного больше, а дела, которыми она их добывала, намного темнее. И, когда ей стукнуло двенадцать, она познакомилась с Маркусом, предложившим крайне опасный, но прибыльный способ заработка.
Через неделю Бруна уже стояла на точке и разменивала тихую смерть для других на тихую жизнь для своего брата. Через три месяца она первый раз убила человека. Несчастный наркоман, прокрученный в жерновах ломки, пытался отнять белые пакетики, когда тонкий стелет доказал всей улице ее право тут работать. Она прошла через войны банд, бесконечные облавы, попытки отжать товар залетными бойскаутами. Маленький котенок со смелым и открытым взглядом превратился в настоящего хищника, способного легким мазком своих зеленых глаз, остудить самые отчаянные головы местных трущоб. Когда ее поджарое, стройное, коричнево - золотое тело приобрело характерные женские округлости, пьяный Маркус попытался расширить области их делового общения. В ту ночь Бруна проявила все свое красноречие доказывая, что не стоит смешивать бизнес и личные отношения. Возможно, она смогла подобрать нужные слова, а, может, всему виной стал стилет, рыбкой выпрыгнувший в руку девушки, но с тех пор Маркус больше не делал предложений, которые бы могли заставить ее покраснеть.
Все, что совершала Бруна было только ради того, чтобы Дави мог учиться и никогда не оказался на ее месте. Но этот идиот решил порадовать сестренку и заработать немного денег, перенеся пакет через город. Стоит ли говорить, что его сразу приняли? В этом даже была какая-то извращенная ирония: Дави догнало наказание, предназначенное Бруне. Найти участок, где держали брата, не составило особого труда - легавые, в надежде на легкий заработок, ничего не скрывали. Сложность была в сумме выкупа. Именно тогда Бруна приняла решение, которое и привело ее к незнакомке с затравленным взглядом. В конце концов, в ее трущобах поменять наркоту на деньги было не сложнее, чем поменять деньги на свободу.
Место, где Маркус хранил оптовую партию, давно не было для нее секретом, а покупатель нашелся мгновенно, т. к. для его поиска надо было просто дойти до соседнего квартала. Отдавая товар Шраму, враждовавшему с Маркусом уже год, она отчетливо понимала, что все кончено. Такое не простят даже ей, но это не имело значения. Бруна оплачивала свободу Дави не пачкой замусоленных купюр, а своей жизнью.
Посадив брата на автобус, идущий в город, название которого ничего ей не говорило, и пообещав встретиться с ним позже, она стояла в очереди, чтобы взять билет в другую сторону, когда заметила знакомую ухмылку и звенящую сталь взгляда Маркуса. Почему так быстро? Ненужные размышления никогда не были сильной стороной, поэтому Бруна побежала. Она расталкивала прохожих, перепрыгивала заборы и рытвины, петляла как загнанный зверек, но погоня все же настигла ее. Стилет сказал свое последнее слово, а боль в боку разорвала мир на кусочки, превратив его в яркий, медленно бледнеющий калейдоскоп.
И вот очнувшись, она с опаской потянулась к краю, окрасившейся в темно-красный цвет футболки, задрала ее и внимательно осмотрела бок. Бруна испустила вздох облегчения, когда не смогла найти ни малейшего следа раны. Чертовщина какая-то. Единственным, что говорило о реальности погони и ножа, вошедшего по самую рукоять, было кровавое пятно и крупная дыра на слипшейся ткани. А вот верный друг - стилет оказался на месте, приятно утяжеляя задний карман коротких джинсовых шорт.
Решив оставить размышления на потом, Бруна медленно встала на ноги и стала пристальнее разглядывать незнакомку. Первым, что бросилось в глаза, был красный плащ, сырой и грязный, как и его обладательница. Она долго плыла, не снимая одежду, а потом еще столько же ползла по земле? Колготки на ногах, торчащих из запахнутого плаща, зияли огромными дырами, в которых виднелись свежие ссадины. Ровно стоять незнакомке мешало отсутствие одного сапога, поэтому она переминалась с ноги на ногу, напоминая комичное чучело, избитое воронами на кукурузном поле. Такая себе спасительница.
Бледное лицо девушки постоянно изменялось, сначала теряя четкость, а потом становясь настолько резким, что можно было увидеть каждое пятнышко прилипшей грязи. Присмотревшись, Бруна осознала, что виной всему белесый туман, накрывший их аморфным покрывалом. Да где же это я? Она закрутила головой, но непроницаемая стена не позволяла разглядеть ничего дальше несколько шагов, а совершенно ровный, как дорожка для боулинга, каменный пол, не давал такой нужной сейчас информации. Источников света тоже было не видно - создавалось впечатление, что светился сам туман, скрадывая краски на лице незнакомки.
- Алекса, Алекса, Алекса, - зачастила девушка, стуча себя раскрытой ладонью в грудь, а потом разразилась очередной непонятной трелью, активно помогая руками. Понятный на всех языках мира жест вызвал очередной приступ раздражения.
- Бруна, - ей пришлось повторить универсальный символ знакомства.
На этом их диалог затих сам собой, Бруна пыталась придумать что делать дальше, а девушка с надеждой смотрела на нее большими серыми глазами. Оставаться на месте не имело никакого смысла, но и выбрать направление для движения было затруднительно. Не придумав ничего лучше, Бруна сделала первый небольшой, но уверенный шаг, и вздрогнула от неожиданности. Алекса, если это действительно было именем, вцепилась в ее руку мертвой хваткой.
- Отпусти меня немедленно, мокрая кошка! - вскрикнула Бруна, пытаясь освободить конечность, зажатую в тисках чужой паники. Ее спутница, усилив хватку, умоляюще причитала на своем раздражающем языке, - Я не понимаю, что ты говоришь, но бесишь ужасно.
Бруна уже отвела руку для удара, но заметила в неясном белом мареве что-то лежащее на полу. Она сделал несколько шагов, таща за собой лепечущее недоразумение. Перед ней оказалась изящная женская ножка, обладательница которой, терялась в густом киселе тумана. Через мгновение Бруна рассматривала лежащую на полу высокую девушку с огромной копной рыжих волос. Ее объемная грудь, слегка прикрытая фривольной ночнушкой, была неподвижна, босые ноги раскинулись в стороны, а на курносом лице с широко открытыми глазами, замерла маска вечного удивления. Бруна пощупала пульс на бледной шее с синяком в форме человеческой пятерни, хотя было ясно, что девушка мертва.
- Готова, - констатировала очевидный факт Бруна, - Главное, что мы с тобой еще живы.
После этих слов она поняла, что стальная хватка когтей исчезла, оставив после себя неприятный зуд на запястье. Девушка, мгновение назад державшая ее, молча стояла, закрыв обеими ладонями рот и, как под гипнозом, смотрела на лежащее у ног тело. Сама Бруна не испытывала таких сильных чувств. Подумаешь, труп! В ее трущобах рыжая могла пролежат так неделями, пока не найдется сердобольный житель, который вызовет полицию. Однажды ей заплатили за уборку квартиры, где месяц разлагалась престарелая матрена. Вот там было от чего зажать лицо.
Через секунду труп издал громкий, судорожный вздох, как ныряльщик за жемчугом, наконец достигший поверхности. Твою мать! Этот всхлип вызвал мурашки даже у привыкшей ко всему Бруны, а ее спутницу ввел в состояние полной истерики: как рыба, выкинутая на берег неверным приливом, она орала во все горло, не издавая при этом ни единого звука. Глаза же, недавно мертвой находки, начали обретать ясность, лицо разгладилось, за первым вздохом последовали другие, менее судорожные. Подняв взгляд, Бруна заметила, что белый туман начинает рассеиваться.
Картина, открывающаяся ей, с каждым мгновением становилась сюрреалистичней. Бруна видела все дальше и дальше, будто непреклонный софит медленно освещал сцену во время кульминации дурного представления. Она находилась в огромном туннеле с абсолютно гладкими и нечеловечески ровными стенами, пройти от одной до другой можно было за двадцать шагов. Рассеявшись, бледная дымка открыла ряды белых светильников в виде медных женских рук, державших факелы. Бруна было готова поставить жизнь на то, что расстояние между лампами, излучающими неяркое призрачное свечение, не просто схоже, а абсолютно равно на протяжении всей световой дорожки, уходящей в обе стороны туннеля и сливающейся в одну, еле различимую точку. Потолок заменяло облако непроглядной тьмы, которое не позволяла разглядеть ничего, кроме легких признаков медленного, но бесконечного движения.
