Ты обойден наградой - позабудь.
Дни вереницей мчатся - позабудь!
Небрежный ветер в вечной книге жизни
Мог и не той страницей шевельнуть.
Ночью я лёг спать опять в окопе. Вот так и захотелось мне на свежем воздухе подремать от души. Под буркой так тепло, да ещё рядом горячая полуголая Наташа, уже целый лейтенант медслужбы. Какая она довольная этими двумя рубиновыми кубиками в петлицах! И постоянно благодарит меня. Ну что - она заслужила это звание - её ловкие умелые ручки так чудесно лечили меня. А как она делает уколы - у неё точно "лёгкая рука", как говорят.
Я открыл глаза. Наташа крепко обняла меня, закинув на меня свою ножку. Обе врачихи уже беременные, но я кое-что придумал: А облака-то по небу яркому, словно выстиранному, как корабли плывут, тихо, величаво. Красиво. Какая война, тут лежать надобно да на небо смотреть. И тихо, и спокойно на душе, и боль из груди уходит: Но как ни тяжело мне посылать людей на смерть, но надо! Ведь есть такое твёрдое слово "надо!"
Ах, какой мне сон снился! Но почему всегда сны прерываются именно на самом интересном месте? Это был такой чудесный сон-видение. Я иду по полю, а тут навстречу мне быстро бежит моя прелесть Маргарита, точно как лесная фея. И я тоже бегу ей навстречу:
Ну конечно же к ней. Она тоже невесомо летит мне навстречу. Одежда ей ни к чему? Вот только венок из одуванчиков красуется диадемой на голове. Цветы, солнце, волосы, её тело - всё излучает слепящий золотой свет. От этого яркого нестерпимого света слезятся глаза. И сквозь слёзы причудливо искажаются и дробятся очертания плывущего мне навстречу мира: Это чудесное мирное поле, всё в цветах: Как мне хорошо:
Я падаю спиной в шелковистую, словно её волосы, и зелёную, как омут её глаз, траву. Над ним воцаряется глубокая, всасывающая в себя синь. А на фоне этой неотвратимой гипнотизирующей синевы появляется золотой ореол. Это она. Я вижу снизу её загорелые стройные ноги, которые уходят в неведомые выси, в туманное сжимание перспективы. Я замечаю там чёрный треугольник, чётко указывающий перевёрнутой вершиной, подобно путеводной стрелке, на ту особенную точку, в которой таится сладкое высшее телесное наслаждение. Я различает её глянцевитый, цвета кофе с молоком, животик. Чарующая ямочка пупка - будто потухший кратер этого чувственного вулкана. Я вижу её крупные, светящиеся на солнце груди. Их упругую оболочку распирает изнутри горячее давление крови и ещё какой-то неведомой силы. А в её животике я неожиданно различаю зарождение новой жизни, там мой наследник: Какой сладкий и чарующий сон: Это видимо Рита обо мне подумала!
Но вот пора и вставать! Но мой "старый друг" уже стоял и Наташа, поняв это, сразу взяла его в ротик. Кончить мне она предложила в свою потрясающую попку, мотивируя, что вот здесь, на улице, под буркой, она мне ещё не давала. Как мне было чудесно! Отличное начало дня этой войны! Я наконец поднялся, размялся и вместо зарядки пошёл рубить дрова. А что, отличная разминка. И заодно и дрова будут и для кухни и для титана. Вот и Наташа резво подскочила и, надев сапожки, полетела скользящим шагом к дому. Видок был ещё тот, короткая ночнушка подскакивала до трусиков, открывая её стройные классные ножки. Один из часовых, сонный такой, сразу проснулся и даже точно непроизвольно облизнулся. Потом он и второму большой палец показал - мол, вот классная и аппетитная подруга у нашего генерала. А второй громко - наш генерал только таких и достоин. Крутой он, вон немчуре как по сопатке надавал, точно кровью умылись. Но я сделал вид, что не услышал, хотя приятно было, чего уж там:
На Перекопе нас продолжала атаковать 73 пехотная дивизия, пытаясь прорвать там оборону. Немцы её переделали в танковую, вооружив её 48-ью танками Т-3 и Т-IV. 73-я была чисто пехотной дивизией, вся артиллерия и даже все обозы перемещались у неё на лошадях и подводах. Эта дивизия предназначалась для непосредственного штурма Севастополя, Но обстоятельства вынули Манштейна и её направить на передовую. Рудольф фон Бюнау, прусский генерал, кавалер двух железных крестов ещё за первую мировую войну, командир 73-й пехотной, был старым опытным воякой. Вот я его и задумал поймать на таком строгом следовании немецких уставов. Мы утром вроде будем наступать:
Наступление Крымского фронта на правом фланге этим днём будет для немцев неожиданным и стремительным. Уж больно неудобным местом был Крым: один перешеек шириной в 9 километров! Для наступающих плохо, для обороны хорошо. Но: Там у 73-й дивизии было море средств и сил: доты, дзоты, склады, вкопанные танки, 40 орудий. Но: Наш штрафной батальон пошёл первым, практически это была разведка боем. Выявим все точки у немцев:
Я собрал всех командиров взводов этого батальона и предупредил, чтобы могли смотреть, как только увидят красные ракеты - всем бегом назад. Бегом! А мы прикроем: Тогда немцы попадут в огневую засаду! Поняли эту такую истинно казацкую хитрость? И тут явление Христа народу - Мехлис, услышав мой хитрый приказ и теперь бежит, вытаращив и без того свои снулые, как у рыбы глаза. Даже слюна на три метра летит от его громких тупых воплей:
- Никаких отходов! Только вперёд! Ни шагу назад! Все умрём, но врага сюда не пропустим! Все в штыковую и сметём врага штыковым мощным ударом!
- Да пошёл ты, мурло тупое! Конь педальных протухший! Тупой как двери в военкомате! Ну хорошо! Товарищи, с вами сейчас впереди будет идти в атаку армейский комиссар первого ранга товарищ Мехлис! Берите его под руки и вперёд, в атаку! Умирайте вместе! Ура! За Родину! За Сталина! Вперёд, храбрый герой товарищ Мехлис!
Как он завизжал, как недорезанная свинья, вырвался из рук, упал и на карачках назад - немцы стали стрелять! Герой недоношенный! - теперь орал уже я, кончилось моё терпение, мог весь план сорвать. Будешь писать на меня? Не забудь писанину свернуть в трубочку. Зачем? Чтобы сразу себе в жопу засунуть, - гогот трехсот глоток наверно и до немчуры долетел. Ну а что - сняли парни своё сильное нервное напряжение. Но по плану: Да тут опять Мехлис орёт:
- Как Вы смеете на меня! Я член военного: - тут он дал "петуха" и заткнулся, видимо сорвал голос. А я воспользовался этим и сразу громко и чётко выдал:
- Что ты член, я это давно заметил, - выделив голосом именно это ударное слово "член". Вновь гомерических хохот трёхсот глоток.
Один из трёх сопровождавших его политруков было открыл рот, видимо в защиту своего босса, да свист нагайки и он, сразу громко завизжав, отскочил и, подхватив с остальными Мехлиса под руки, потащил его в машину. Мехлис похоже был в полуобморочном состоянии: Ладно, полежи в госпитале, может поумнеешь хоть немного: Не привык, что его могут осадить. В штыковую захотел! Но как самому идти, как сразу "храбро" и обосрался!
Ну и хорошо, все бойцы-добровольцы и штрафная рота сняли нервное напряжение, да я им ещё детский стишок, показав на толстозадого политрука:
А пуговки-то нету! У заднего кармана!
И сшиты не по-нашему широкие штаны.
А в глубине кармана - патроны от нагана
И карта укреплений советской стороны.
Опять хохот! Но вот теперь все рвутся в бой! Только я чуть психовал из-за тупых воплей Мехлиса. Как он мне нервы постоянно трепет!
Вот козел! Чуть весь мой план не сорвал! Ну раз его нет - работаем по плану. И получилось! И сработало! Батальон рванул назад, фон Бюнау поднял своих героев Вермахта в свою контратаку и они нарвались на минное поле и растяжки. И тут по ним ударили прямо на расплав стволов трофейные MG-34 последними лентами. И, только остатки немцев залегли, тут удар наших "Катюш". Боевая часть РЗС-132 оснащалась 36-ю зажигательными элементами с температурой горения до 2000 °C, способными вызывать массовые очаги возгораний. Сразу после удара наши гвардейские миномёты в балку и накрыть сетями. Прилетели асы люфтваффе, да их встретила стена огня - 12 отличных зенитных автоматов "Эрликон" , снятых с немецких десантных барж. Кстати, баржи вывезли уже около тысячи раненых и две тысячи беженцев. Три "Лапотника" задымили - не ожидали асы Люфтваффе такого отпора и нарвались. Белые купола парашютов расцвели над степью! Вскоре в плен был захвачен награждённый рыцарским крестом лучший ас немецких бомбардировщиков Люфтваффе подполковник Клеменс фон Шёнборн-Визентхайд. Тут почти смешной случай:
При моём появлении в штабе все встали, и только этот человек остался сидеть. Я прошел от двери и остановился перед ним. Тот поднял голову и тоже встал. Лицо его тем не менее оставалось надменным и выражало нескрываемое презрение к окружающим. Глядя в глаза, он произнес несколько фраз на немецком. Мол, он согласен принять нашу капитуляцию и даже точно готов ходатайствовать, чтобы нас в плену кормили. Ксюша перевела его пламенную речь и все на КП заржали от души. Но я выдал, что с такими низшими чинами я не разговариваю. Тем более в таких обосранных кальсонах! Так что, барон, идите на конюшню, там Ваше место. И все опять ржать, точно как кони. Это для него было большим оскорблением, чем бы его избили:
Через пару часов пришли немецкие парламентёры с белым флагом - хотят забрать своих погибших и раненых воинов. Да на здоровье! А всех своих сразу предупредил - кто выстрелит, тот у меня будет умирать долго и больно. Ведь пока работают немецкие санитары, то и наши санитары могут отправить своих раненых в госпиталь. И, как не бесился Мехлис, грозя своим "Маузером" с табличкой "За храбрость. И. Ст. "- никто не стрелял. Перемирие было нам на руку. Ведь увидев тысячи своих погибших, теперь немцы будут намного "скромнее" в своих атаках. Психология! Да и мы сумеем спасти наших раненых парней, вовремя став их лечить, да и окопы успеем сделать поглубже. Вот родная земля наших бойцов и прикроет!
Лёг спать я поздно. Своего адъютанта вместе с врачами и с великаном Стёпой утром отправил в Джанкой. Я прозвонил - секретарь горкома поможет девушкам оформить документы по квартирам, как беременным бойцам РККА. А Стёпе вот ещё деньги - проехать по частному сектору на грузовике и купить, именно купить, сколько смогут продать - капусту, огурцы, помидоры в бочках. Это будут такие чудесные витамины нашим раненым. Да ещё также и ночным самолётом отправил деньги - рейсмарки из сейфов барж в Фонд обороны. Или нашему ГРУ Генштаба - для закордонных и зафронтовых агентов. Заодно по просьбе Сталина - пару "Боевых листков" , как все вокруг считали - с моими стихами. А что такого - пиар есть пиар!
