И тут этот мерзавец схватил меня за ногу! Не просто схватил, а дернул, грубо и бесцеремонно. Одной рукой я продолжала держаться за седло, вторая соскользнула, инстинктивно вцепившись в Ромашкин хвост.
- Ты куда?
- Туда!
- Зачем?
- Затем! - Я лягнула Лёна свободной ногой. Ромашка, оскорбленная до глубины души, добавила копытами, поддав задом, как норовистый осел. Я разжала руки, а Лён - нет. В результате, на долю секунды зависнув в воздухе, я упала лицом вниз. Да будет земля мне пухом!
- Ты что, рехнулся? - Заорала я, выворачивая голову и отплевываясь. Мать сыра земля не пришлась мне по вкусу. Лён наконец-то выпустил мою ногу, и, шмякнувшись на живот, я увидела далеко-далеко в поле белую и черную точки - наших убегающих лошадей. Ромашкин хвост, хвала богам, остался при Ромашке, по крайней мере, репица. Вся полянка была усеяна белым, шелковистым конским волосом.
- Без тебя разберутся, - хрипло выдохнул вампир, падая на колени. На его груди, слева и справа, пропечатались две подковы, а чуть пониже - подошва. Господи, да мы ему, наверное, все ребра поломали! Но держится, ни единого стона. С какой бы скоростью ни шла регенерация, Лён должен испытывать дикую боль в первые минуты! И все ради моей безопасности. Которой ничего не угрожало.
- Ты заметил, куда побежали лошади? - уже более миролюбиво спросила я. - В ту сторону, откуда кричали. Значит, решили, что там безопасно. Вряд ли Ромашка собралась биться с оборотнем притороченным к седлу мечом.
Лён наконец-то перевел дыхание, недоверчиво глянул в указанном направлении. В двух полетах стрелы лошади остановились и, похоже, щипали траву у подножия невысокого, но длинного холма, поросшего маревым иван-чаем.
- Пошли, - я тихонько потянула Лёна за плечо. - Надо их поймать.
- Я сам схожу.
- И оставишь меня одну, без оружия и средства передвижения? - коварно предположила я.
Вампир только вздохнул, тяжело поднимаясь на ноги.
* * *
Мы недолго терялись в догадках. Сразу за холмом я увидела скособоченную телегу и ее хозяина, заламывавшего руки над грудами белой пыли, дымившей на ветру. Он поведал нам душераздирающую историю. На спуске с холма заднее левое колесо неожиданно соскочило с оси и скромно удалилось в кустики. Воз, груженный десятью мешками с мукой, двумя девчонками трех и десяти лет, холщовой торбой с парочкой молочных поросят и кринкой домашней сметаны, опасно накренился, и часть имущества просыпалась на дорогу с невообразимым вокальным сопровождением, нарушившим наш с Лёном покой.
Лошадь, хитромордая каурка, щипала траву, насколько позволяла правая оглобля. Обломок левой выпал из ременной петли и валялся на земле. Мешок с визжащими поросятами прыгал по дороге. Девочки напоминали сахарные фигурки на свадебном пироге. Сметана растекалась глазурью.
В довершение всех бед у хозяина вышеперечисленного имущества на нервной почве случился приступ радикулита, и он, кряхтя, застыл, неестественно выпрямившись, как памятник самому себе. Понятное дело, помощи от него мы не дождались. Я растратила остаток магии на оглоблю, срастив расщепленные концы. Пока Лён лазил под телегу и осматривал ось, я сбегала в кусты и принесла колесо.
- Целое?
- Двух ступиц не хватает
- Их давно не хватает, - сообщила старшая девчонка, пытаясь разломить воскрешенную оглоблю.
- Брысь отсюда! - скомандовал Лён, вылезая из-под телеги. - Я сейчас ее приподниму, а ты насадишь.
- Может, разгрузим сначала? - предложила я, критически оглядывая ворох трехпудовых мешков, удержавшихся на телеге, - подсобили высокие решетчатые бортики.
- И так сойдет.
И поднял телегу, взявшись за угол. Без всяких усилий, спокойно. И держал так минут двадцать, пока я, ничего не смысля в ремонте телег, насадила колесо не той стороной, потом опять не той. С тех пор я уверена - у колес не две стороны, а минимум четыре, а втулок вообще пять. Днище потрескивало, я все время боялась, что оно сейчас проломится и погребет меня под лавиной пшеничной муки. Обошлось, Лён плавно опустил телегу, девчонки живенько вскарабкались на мешки, хозяин рассыпался в изъявлениях благодарности и подхватил вожжи, в мгновение ока исцелившись от зловредного, но весьма удобного радикулита.
- Что-то ничегошеньки я не понимаю, - сказала я, когда телега удалилась на достаточное расстояние. - При чем тут радикулит? И зубы? Вы же моментально регенерируете, какие у вас вообще могут быть болезни?
- Не обобщай. После трехсот лет способность к восстановлению исчезает. И потом, я не совсем обычный вампир.
Лён свистнул. Вороной жеребец неохотно, но послушно подошел и дал себя поймать. Настал мой черед.
- Ромашка, Ромашенька: - льстиво заворковала я.
Лошадь топнула копытом и фыркнула.
- Кося, кося: - продолжала уговаривать я, подбираясь к лошади с пучком на редкость неаппетитной травы. Ромашка пятилась, не сводя с меня глаз. - Ну что ты смеешься? Это ты ее напугал!
- Может, я и хвост тебе в руку вложил?
- Зачем ты вообще совался?
- Тебя защищал.
- Лён, ты в своем уме? Это я тебя должна защищать! Я для этого и приехала!
- Ну извини. Я забыл, - беззаботно отмахнулся он.
- Забы-ы-ыл? - не на шутку разозлилась я. - Ты? Да ты ничего не забываешь, высокопоставленный интриган! Какого лешего ты носишься со мною, как с тухлым яйцом в кармане?!
- Отлично сказано! - беззлобно хохотнул вампир. - И главное, в точку.
- Не уходи от темы! Тоже мне, опекун выискался! Все, с этого момента приступаю к самостоятельным поискам. Не знаю, правда, что и где искать, но с тобой каши точно не сваришь.
- Как хочешь, - пожал плечами вампир. - Когда взалкаешь моего общества, обращайся.
А и в самом деле, кто кого защищает? Десятилетний вампиреныш уложит взрослого человека на обе лопатки, а с Лёна станется завязать мой меч узлом. Можно ли, в таком случае, считать оборотня серьезной угрозой для вампиров? А если да, то какой толк от магички-недоучки? Ой, что-то тут нечисто:
Кто-то пихнул меня в левый бок. Я обернулась. Ромашка, улучив момент, подбиралась к сухарю в кармане, изрядно зажевав мою куртку.
- Попалась, поганка! - Я мертвой хваткой впилась в недоуздок.
"От поганки слышу!" - фыркнула лошадь, жарко тычась мордой в мою ладонь.
* * *
Помирившись по дороге (нам быстро прискучило молча ехать бок о бок, исподлобья метая друг на друга укоризненные взгляды) , мы сидели на краю фонтана, и я тихонько гладила ерошившуюся воду, пополняя резерв.
- Подними голову, - неожиданно попросил Лён.
Я угрюмо глянула на него, все еще дуясь.
- У тебя царапинка: Светится: - удивленно добавил вампир.
- Здесь? - Я провела рукой по лбу. Саднило. На указательном пальце осталась тонкая бурая полоска. - Ерунда. Памятка от барбариса. Погасла?
- Да. Что это было?
- Я восстановила резерв и продолжала держать руку в воде. Энергия - она сама как вода, заполняет ямки и впадины, а в месте любой раны ее уровень резко понижается. Вот энергия и стремится туда, как ручей в овражек.
- Но ранка так и не зажила.
- Конечно. Исцелить самого себя далеко не каждый Магистр сможет. Понимаешь, это ведь чужая энергия, организм отторгает ее, как чужую плоть, а я еще не умею ее преобразовывать. Ранка светится, потому что энергия, не усваиваясь, ищет выход и находит его, растрачиваясь на свечение.
- То есть ты не можешь справиться даже с крохотной царапинкой? - удивленно уточнил Лён. - А как же твоя стоматологическая практика?
- Ну-у, лечить других значительно легче. Самый профессиональный цирюльник пользуется услугами коллег. Ничего. Научусь со временем. Но место под осиной на всякий случай попридержи. - Я задумчиво облизнула окровавленный палец.
- Вкусно? - невозмутимо поинтересовался вампир.
- Угощайся. Лён: - Я вспомнила одну пренеприятную вещь и не смогла удержаться от брезгливой гримасы. - Лё-ё-ё-ён... Клоп!!!
Я сама уткнулась ему в грудь.
- Да, он все еще там. - Лён небрежно поворошил волосы. - И выглядит счастливым.
- Я не клопиная благотворительница! Вытащи его!
На сей раз он повел охоту более расчетливо и взял клопа измором, когда тот с отчаяния выскочил возле левого уха.
- На, возьми на память. - Прихваченный за спинку, клоп озадаченно поводил лапками.
- Оставь себе. Посади в банку и храни за образами. - Я провела рукой по встрепанным волосам, хранившим движения его пальцев и лапок клопа. - Пойду, пожалуй, сосну часок-другой. Уж больно беспокойный денек выдался, хоть бы ночь не подвела.
Глава 19
Я проснулась и долго лежала на спине с открытыми глазами. В комнате было темно до полной слепоты. Меня не покидало странное ощущение, что кровать подпрыгнула и этот толчок, сотрясший все тело, послужил побудкой. Мышцы мелко и неестественно подрагивали, словно их только что отпустила судорога. Неприятные ощущения мало-помалу сглаживались, но тревога не уходила. Что-то было не так. Что-то изменилось. Что-то послужило толчком.
Комод безмолвствовал. Гобелен не подкрадывался ко мне, раззявив бахрому. В доме не было никого постороннего, и Крина дышала так ровно, словно действительно спала. На всякий случай я пустила по комнате блуждающий поисковый импульс, и он ткнулся ко мне в ладонь без изменений, не встретив ни одного хоть что-либо имеющего против меня живого существа.
Несмотря на царившую вокруг идиллию, мое беспокойство усилилось.
Мой сон испугался не меньше; он бежал без оглядки, я не обнаружила его ни в одном глазу. Чтобы разрядить обстановку, я тихо заговорила вслух. Это иногда помогает. Прочитав себе нудную нотацию о суевериях, я рассмешила себя старым анекдотом, погладила себя, любимую, по головке и только собралась спеть себе колыбельную, как поняла, чего мне не хватает для полного счастья Волчьей колыбельной.
