Изготовив себе завтрак из яичницы на растопленном сале, он вяло ковырялся вилкой в сковороде. Несмотря на долгую невольную принудительную голодную диету, еда не шла даже несмотря на ощущение голода. Страх перед звонком с приказом о возвращении сильно давил на нервы, вызывая внутреннюю дрожь и тошноту. С трудом запихнув в себя еду, Олежка начал раздумывать о дальнейшем. Идти к Ване, как его приглашали вчера? Он посмотрел на опухшие запястья, зелёные синяки на руках. Разумеется, будут вопросы, и тогда уже придётся рассказать обо всём? Ходить он мог только лишь враскоряку, сильно давала о себе знать его развороченная дырочка. И хотя исхлёстанная попа уже почти не болела, но где-то внутри, в глубине мышц ощущался сильный зуд, сменивший боль. Так что о выходе из дома следовало забыть. Откинувшись на стуле, Олежка погрузился в странное оцепенение, в котором он на какое-то время забыл мучавшие его тревоги.
От мелодичного звонка телефона он вздёрнулся так, словно рядом грохнул взрыв. Опять звонили со скрытого номера. Это явно ОНИ! Олежка внутренне заметался. Противный холодок и слабость вмиг наполнили его тело, пошла какая-то дрожь. Он нажал на ответ.
- Солнце, как поживаешь? - зазвенел в трубке ехидный голос Леры. - Тебе не скучно? Как спалось?
Холодный пот противными струйками буквально окатил Олежку. Что будет дальше? Что сейчас скажут? Телефон чуть не выпал у него из рук.
- Ты там оглох? Или подавился языком? Как следует отвечать на вопросы госпожи? Мгновенно и чётко, а не месить во рту кашу! А если ты обнаглел, то нам нетрудно и приехать да вправить тебе мозги! А то мы, знаешь, по тебе уже соскучились! Успели привыкнуть и даже привязаться к тебе, понимаешь ли, так сказать! - ядовито захихикала Лера.
- Д-дда, я всё слышу, госпожа Лера, - едва сдерживая трясучку, проговорил Олежка ватным языком.
- Тогда почему я до сих пор не слышу ясного ответа? Чего ты там булькаешь да задышал как рваная гармошка? Ты хоть понял смысл вопроса?
- Как бы его там не хватил кондрашка от страха! - донёсся голос находившейся рядом Женьки. - Спроси у него, он там штанишки не прохудил?
На том конце послышался взрыв смеха.
- Ещё раз повторяю вопрос, долбоёб, сыт ли ты, как выспался? Спокойно ли на душе?
- Д-да, всё хорошо, госпожа Лера!
- А вот насчёт последнего ты явно врёшь! Как может быть у тебя спокойно, когда ты заикаешся и что-то пыкаешь вместо ответа? Значит, ты лжёшь госпожам? Но это мы обсудим немножко попозже, а пока погуляй! И будь на связи постоянно! Не вздумай убежать или где-то прятаться! Не окажется тебя дома, мы зальём тебе замки клеем, а потом поймаем у дверей! Впрочем, у нас есть и дубликаты твоих ключей, можем устроить встречу в твоей же квартире когда вернёшься, не станешь ведь прятаться где-то сутками! И тогда будет лишь хуже! Всё понятно?
- Д-да, госпожа Лера, - кое-как выдавил из себя Олежка, но в трубке уже слышались гудки.
Весь остаток дня Олежка провёл в какой-то сумятице. Зачем девчонки давят ему на психику? Пугают, дразнят, наслаждаются его ужасом перед ними? Или насаждают и поддерживают в нём страх, чтобы от одного их голоса в его душе поднималась паника? Этими вопросами он предпочёл не задаваться, и измученный, душевно раздавленный, совершенно вымотанный внутренне, морально, довольно рано лёг спать.
Проснулся он от какого-то грохота. Ещё ничего не понимая спросонок, подскочил, дико озираясь. Разглядел свою постель, стены в своей комнате... Да, он у себя дома, а не совершенно голый на полу на грязной подстилке, и не прикован наручниками к ножке кровати в логове у девок...
Часы показывали уже одиннадцатый час. Но за окном стоял какой-то сумрак. Даже не стеною, а водопадом с неба обрушивались каскады дождя, лившиеся почти горизонтально из-за ураганного ветра. И за грохотом падавшей с небес воды и шумом ветра почти терялись со слуху мощные раскаты грома. В пелене дождя едва, словно слабые огоньки в тумане, отсвечивали молнии. Мимо окна мелькнул, пролетая, где-то сорванный ветром огромный рекламный баннер. Дом содрогался.
Олежка потянулся. Вряд ли в такую погоду девки станут требовать его к себе, и уж точно не поедут хватать его и тащить в своё лежбище. Они скорее всего или дрыхнут после ночного лесбийского бесновища, все со всеми, или, проснувшись, начинают заново... Он встал. Нормально ходить всё ещё было трудно - развороченная страпонами попа до сих пор сильно саднила тянущей тупой и сильной болью. Рубцы на спине и ягодицах хоть и хорошо ощущались наощупь, но не горели и не саднили, боль возникала лишь при нажатии на них, а так она сменилась зудом.
Проведя с полдня в какой-то глухой отрешённости, Олежка от нечего делать открыл интернет. Первое, что кинулось ему в глаза, это кем-то присланная на его страницу картинка. Заброшена она была с уже удалённой страницы, явно "одноднёвки", владелец которой был указан в виде какого-то набора букв. Это было изображение гравюры американского художника конца первой половины 19 века, борца с рабством и рабовладением. Называлась гравюра как-то вроде "Возврат беглого раба его хозяину". На ней двое дюжих надсмотрщиков в сдвинутых на затылок широкополых шляпах, с длинными бичами, волокли закованного в цепи негра к бревну-коновязи, на котором его собрались растянуть и привязать для истязания на глазах у собранных по этому случаю всех остальных рабов-негров с этой хлопковой плантации. Несколько в стороне восседал верхом на лошади толстый хозяин-плантатор, в добротной шляпе, в сюртуке с золотой цепочкой часов, с сигарой в зубах, распоряжавшийся наказанием.
Олежка едва не выронил из рук планшет-компьютер. Это был явный намёк ему, а отправитель... Да тут кто угодно бы догадался, кто мог заслать эту картинку! Неужели девки действительно настолько рассердились на него за то, что он тогда попытался улизнуть от них в чужой подъезд, а значит, попросту сбежать? Да... Что они с ним сделают, когда приволокут его обратно к себе? Гадкий едучий пот крупными каплями выступил по всему его телу.
За окном всё никак не утихала буря. Вообще это лето было щедрым на грозы и ливни, но последние несколько из них могли поспорить с любыми тропическими. Олежка сидел, глядя перед собой остановившимися безумными глазами. Ужас буял в его душе. Раз уж за какие-то смехотворные ошибки, за ту же просьбу в туалет его пороли плетьми до потери сознания, то что же теперь ему будет за попытку скрыться от них, бежать?
Несколько часов спустя, когда он, кое-как поужинав и не зная что делать, собирался ложится спать, заиграл телефон. Опять скрытый номер! Снова у него онемели руки, он нажал на ответ. Развязный голос Марины резко выпалил в трубку.
- Сегодня тебя спасла погода, что будет завтра - увидим! Если только прошляпишь наш звонок! Пожалеешь, что родился на свет! И вообще, готовься держать ответ! Да не дай бог, если нам придётся подниматься к тебе на этаж! Кстати, ты получил открытку? Понял всё? Поздравляю! В твоих интересах быть теперь пай-мальчиком, и в десять раз лучше исполнять любой приказ госпожи!
И прежде чем Олежка успел сообразить, что ему светит далее, она отключилась.
Олежка сидел словно ошарашенный. По всему телу шёл внутренний тремор. Что же будет? Действительно, дело принимало нешуточный оборот. Теперь он прямо-таки молился, чтобы и назавтра погода оставалась такой же, а там, быть может, удастся как-нибудь вывернуться. Вдруг? ... Он с отчаянием посмотрел в окно. К ужасу своему заметил, что непогода заканчивается. Ветер достаточно стих, дождь, хоть и сильный, уже не низвергался с грохотом падающих камней, а лил сильными струями. Гроза также прошла, только откуда-то издалека нет-нет, да доносились слабые потрескивания грома. Олежка прилёг на кровати, но никаких мыслей в голову не шло. Изморённый внутренне, он и не заметил, как уснул не раздеваясь. Но сон у него был неспокойным. Через несколько часов он вновь проснулся, подскочил, глядя на часы. Нет, глухая ночь. Он несколько раз глубоко вздохнул, откинулся на подушку. Раздеться и лечь под одеяло даже не пришло ему в голову. От волнения тошнило. В окне виднелось звёздное небо. Как выкрутиться? Можно ли будет умолить госпожей если не простить его, то хотя бы пожалеть? Была небольшая надежда, что к утру снова нагонит непогоду, но этим он лишь тешил себя, внутренне понимая насколько это смешно. Но сон снова взял своё, и пробудился Олежка довольно поздно утром. По небу быстро бежали облака, день обещал быть ясным.
