Сексуально-детективный роман
Глава 1.
Хохлов не спеша шел на работу. Неспешность эта была вызвана тем, что он хотел до одури надышаться смолянистым запахом молодой листвы, свежестью потрескивающей коры деревьев, пропадающим туманом: всем, чем буяла весна.
Природа уже давно проснулась от длительной зимней спячки. Серые, в своей массе, деревья покрывались девственной листвой и обещали буйное цветение и ароматы.
Хохлов любил весну во все ее месяцы. Он никогда не задавался такой мыслью: какое из времен года он любит больше всего и почему? Не понимая отчего, но ему становилось радостно на душе, когда замечал в конце февраля - начале марта темные обручи протаявшего снега у стволов деревьев. Его глаз в апреле радовала только появлявшаяся, еще не смелая, даже желтоватая, рябь зачатков листвы. Она пробивается сквозь тугой панцирь чешуек почек, расправляет свои, слежавшиеся с прошлой осени, лапки. Сейчас такие маленькие, еле заметные, а уже через неделю-другую они станут буйной листвой - раскинутся в вышине развесистой кроной, омываемой обильными дождями, согреваемой уже греющим солнцем, причесываемой часто меняющимися ветрами.
Было светло на душе, было чисто и девственно зелено вокруг! Пробуждался новый, обещавший быть хорошим, день.
- --
Хохлов заканчивал изучение сводки, как проснулся селектор:
- Здравия желаю, товарищ генерал, - опередил начальника Хохлов.
- Здорово. Уже трудишься?
- Да и вы тоже:
- Это старость наша, Костя, не дает нам спать, гонит на работу ни свет ни заря. Зайди ко мне, - закончил лиричные отступления генерал.
- Есть!
- --
Та Суббота.
Суббота считался нерабочим днем. Но редко когда руководству банка удавалось воспользоваться этим завоеванием трудящихся в своих личных интересах. Рядовые сотрудники ждали пятницы, как манны небесной, приносящей им следом за собой два вольных дня. В выходные народу не надо никуда спешить, никого не пугает по утру безжалостный приговор ненавистного будильника. Утром в субботу можно спокойно понежиться лишний часок в теплой постели.
Руководство же банка давно забыло о цикличности производственного процесса. У него работа текла ежедневно и непрерывно. И эта суббота ничем не отличалась бы от таких же пятидесяти двух суббот в году, если бы не этот ужас.
Глава 2.
Литьев
Первый понедельник после той Субботы.
Майор Литьев просматривал сводку за выходные. Он мог этого и не делать, но привычка, выработанная годами, брала свое. Название банка сразу резануло взгляд. Литьев вчитался повнимательнее, а затем запросил все имеющиеся материалы по этому делу. Ему только было не понятно: при чем здесь труп?
За десять лет до той Субботы.
Литьев ни о чем не думал, как вдруг его потянули за рукав. Он обернулся.
- Молодой человек! - у стены дома стояла девушка. - Что смотришь? Помоги.
Тут только он заметил, что девочка стоит на одной ноге. Вторая была чуть приподнята, на ней не было туфли. Туфелька со сломанным каблуком лежала здесь же чуть поодаль.
- Я не сапожник, - грубовато ответил Литьев.
Он понял, что сморозил глупость. А, впрочем, что можно было ожидать от сержанта срочной службы. Спасибо, что без мата.
Девочка не обратила внимания на явную солдафонскую грубость. Она продолжала держать Литьева за рукав гимнастерки. Ее лучистые зеленовато-серые глазенки преданно по- щенячьи смотрели на Литьева, и в них стояли слезы.
За много лет до той субботы.
Виталик пошел в школу неполных 8-ми лет. Окончил школу без единой четверки в аттестате, но без медали. Чего-то там не хватало или чего-то недоучли. Но вышло так, что медали ему не дали.
В институт сразу после школы он не поступил. Не хватило одного балла. В том, что он не поступил в медицинский, Виталий никого не винил. Он не верил в то, что соваться в престижный вуз без блата или взятки, - пустая трата времени и сил. Тогда он верил только "Правилам приема в высшие и средние специальные учебные заведения СССР".
На экзамене по физике Литьев получил 4 балла. На билет он ответил полностью. А на дополнительном вопросе не назвал среди электромагнитных волн космические лучи. По своему любимому предмету - химии он получил трояк. Здесь он не смог написать формулу медного купороса, а написал только - CuSO4 и не дал арифметического ответа задачи, хотя, что касается химии, решил ее верно (не хватило времени) .
Во всем этом Виталий винил только себя и никого больше. Он тогда не придавал значения тому, что из их группы абитуриентов в 25 человек на всех устных экзаменах пятерки получали только те 5-6 человек, кто шел сдавать экзамен в первой шеренге. А это была дружная группа. Они приходили раньше всех задолго до экзамена и плотной стеной стояли у двери аудитории, никого не пропуская вперед. Отстреливались они на диво быстро и всегда на "отлично".
Со временем Литьев понял: напиши он правильно формулу медного купороса с 5 молекулами воды, нашлась бы формула примесей суперфосфата производства НПО "Азот" города Н; назови длину космических лучей, попросили бы вычислить длину орбиты 101 витка космической станции "Салют-6". Дополнительные вопросы задавались таким образом, чтобы на них не могли дать ответ, чтобы завалить абитуриента, а не помочь ему.
Но тогда он об этом не думал. Он просто не поступил в институт и был призван в армию. Первые полгода прослужил в учебке. Там же прослужил еще год сержантом. И вот совсем недавно его перевели в эту часть. Здесь служить было значительно легче. Литьев фактически был предоставлен сам себе. Он заведовал винтполигоном. Это был тренировочный тир в их армейском артиллерийском полку. Здесь на макетах из мелкокалиберных винтовок офицеры отрабатывали мастерство в ведении стрельбы из артиллерийских систем.
Винтполигон располагался на окраине военного городка. Сейчас Виталий шел туда в предвкушение вздремнуть в каптерке на диванчике часок - другой. "После сытного обеда по закону Архимеда полается поспать" - гласит одна из армейских мудростей. А тут на тебе! Пигалица вцепилась в него и о чем-то просит.
- Помоги мне, - взмолилась девушка. - Ой, нога болит.
Виталий подхватил ее, не дав осесть.
- Что случилось? - спросил он, опускаясь вместе с ней прямо на землю.
- Не видишь, что ли? - притворства в ее голосе не было.
- Ногу подвернула? - он спрашивал ее, уже тревожась.
- Не знаю. Но идти не могу, - ответила девочка. - И болит.
Она вновь готова была расплакаться.
Виталик стал осматривать ее ногу. Похоже, девушка не врала. Голеностоп чуть припух и покраснел. Но ничего страшного не было. Легкий вывих. Надо было приложить холод и подержать ногу в покое. Девочка была из местных. Жила здесь в военном городке, но на другом конце, как она сказала парню. Дойти домой сама она не сможет. Выбора не оставалось. Он подхватил ее на руки и понес.
Виталий внес девочку к себе в каптерку и усадил на диван. Только сейчас он стал внимательнее рассматривать ее.
Девочке было около ХХ лет. Не больше. Скорее всего, ХХ. Роста она была выше среднего, чуть выше плеча Литьева. Густые темно-русые волосы были заплетены в косу, ниспадавшую спереди на грудь до пояса. Платьице на пуговках вздернулось и почти не закрывало стройные длинные ножки.
Виталик взял травмированную ногу девушки. Одной рукой он держал ее за голеностоп, а второй повел по голени вверх. Кожа была бархатистой на ощупь и упругой. Девочка сидела смирно. Чувствовалось, что она напряжена. Ее дыхание участилось и стало поверхностным. Но сидела она тихо, не дергалась. Виталик поднял взгляд чуть вверх. Перед собой он увидел плотно сжатые девичьи бедра. Взгляд пополз выше под платьице. Там - белая полоска трусиков. У него сразу пересохло в горле. Он не знал, что так может быть: абсолютная сухость во рту; язык распух, им не ворохнуть; ком, вставший поперек горла, никак не проглотить; глаза подернулись пеленой, через которую ничего не видно; сердце ухает так, что слышно на всю комнату; уши заложило - сейчас лопнет барабанная перепонка. Из этого состояния транса его вывел непонятный треск и шум. Что-то где-то рвалось, падало, сыпалось. Он опустил взгляд вниз и увидел свою ширинку без пуговиц. В том месте брюки хб разошлись, из них выпирал бугор, удерживаемый только трусами. Девочка продолжала сидеть не шевелясь. Он вновь поднял на нее глаза.
Все отошло на второй план. Их глаза встретились. Преданность, теплота, любовь струились на него. Он отвел помутневший взор, боясь утонуть в этих еще детских, а в глубине своей уже женских глазах. Виталий начал вновь жадно осматривать девочку. Щечки алели, губки пересохли. Девочка их облизывает.
