— О нет, только не это, — пронеслось в диминой голове, — от обычного-то ремня задница огнем горит до сих пор, а уж под тем точно умру... Не, всё, больше никаких прогулов.
Задницу ощутимо припекало, садиться было некомфортно даже на унитаз, не говоря уже о жестких скамейках в аудитории. Слава богу, что сегодня всего четыре пары, еле досиживая последнюю мучительно думал Дима.
— Серый, — подкатил он к приятелю после уроков, а как так получилось, что родаки-то узнали?
— Да я сам в шоке, мать зачем-то в деканат приперлась, отпросилась раньше с работы ну и заехала по дороге. А там, ну, понимаешь что. Да ещё преподы на лекциях стали посещаемость отмечать, а мы-то не знали. Короче дома был тот еще разбор полётов.
— О да, представляю
— А у тебя как?
— Ну как, мать узнала, вчера ругалась сильно
— Ага, знаю как она ругалась, до сих пор, смотрю, но жопе ровно сидеть не можешь.
— А что, так заметно?
— Да пипец. Ладно, не ссы, прорвемся. Слушай, а давай после пар ко мне на плойку? Ну, на часок хотя бы.
— А твои как норм? Не влетит нам снова?
— Ну так мы же не вместо пар, а после. И на час всего.
— Ладно.
Дома у Сереги приятелям было очевидно, что плойка — лишь предлог.
— Ну что, страдалец, покажи, как тебя мать разукрасила!
— Ладно, а потом ты.
— Да не вопрос.
Дима смело стянул штаны с трусами: "На, полюбуйся"
— Да, нормик, жить можно, — оценил Серега, слегка касаясь ладонью ягодиц друга, — ну хоть без захлестов, да и ремень, вижу, не тяжелый был. На вот, полюбуйся, как меня батя расписал, — серегины штаны опустились вслед за димиными.
— Ух ты! — на заднице буквально не было живого места, а цвет её был даже не красный, а пунцово-фиолетовый, с множественными синяками.
— А покажи ремень, которым тебя это...
— Да вот он, смотри, — указал Серега на широкий тяжелый ремень, перекинутый через стул в другом конце комнаты, — Видишь синяки? Это батя ещё пряжкой добавил! Ух, думал умру. Голос сорвал орать!
— Мдааа, я бы умер наверное...
— Ну ничё, не умер, до свадьбы заживет.
От разглядывания и ощупывания мест "боевой славы" члены парней ощутимо набухли.
— Что, может дрочнём?
— А давай, что стесняться!..
