Всем героям рассказа уже исполнилось 18 лет
Это продолжение рассказа. Если вам показалось, что вы не понимаете о чем речь, вероятно стоит начать с предыдущих частей.
В поисках телефона Ксюша порылась в сумке и к своей радости нашла спутанные проводные наушники. Теперь дорога домой будет менее скучной. Она воткнула затычки поплотнее в уши и включив любимый рок бодро зашагала через парк сторону дома.
Музыка в наушниках заглушила все вокруг, не было слышно ни писка домофона, ни гудения лифта, ни щелчков замка тамбурной двери. Ксюша легонько открыла дверь и слегка пританцовывая зашла в прихожую. Она отпустила с плеча лямку и аккуратно повесила сумку на крючок, а пакет с покупками оставила у входной двери. В горле першило, и Ксюша уже с нетерпением ждала, когда же сможет выпить стакан прохладной чистой воды. Дверь на кухню была неплотно прикрыта, Ксюша толкнула её рукой и застыла от изумления. Перед глазами предстала картина, которую она меньше всего ожидала увидеть. С большей вероятностью, Ксюша поставила бы все свои деньги на то, что на их кухне будут пить чай Черчилль со Сталиным.
На столе была просыпана мука, покрывая его поверхность тонким слоем. Часть муки была рассыпана по полу, создавая легкий белый налёт на полу под ногами стоящих перед столом брата с девушкой. Брат тоже был весь изгваздан мукой - её белые следы остались на его лице, волосах, плечах и даже коленях. Лица девушки Ксюша не увидела из-за густых русых волос, падающих с её головы в горсть муки на столе. И вроде обычная картина, которую можно увидеть на кухне (вынося за скобки тот факт, что она была не в курсе, что у брата вообще есть девушка), если бы не маленький нюанс: Еня и его девушка были абсолютно голыми.
Брат держал девушку за ягодицы, а она стояла спиной к нему, опираясь локтями на поверхность стола. Пах Жени был прижат к её копчику, так что у Ксюши не оставалось никаких сомнений в том, что его член утонул глубоко внутри девицы. В пылу страсти брат быстро двигал тазом, его глаза были закрыты, а лицо было красным от напряжения.
Ксюша потеряла дар речи, дыхание перехватило, и доли секунды показались ей вечностью.
От резкого и глубокого толчка Жени девушка издала громкий стон и со вздохом вскинула голову, её волосы взметнулись вверх и упали за спину открывая лицо. Ксюша поняла, как ошибалась называя голую женщину на их кухне девочкой. Её подтянутое тело было сложно отличить от девичьего, но вот лицо выдавало возраст. Испачканная в муке и потная она стонала и царапала ногтями стол под яростным натиском Жени, трахавшего её сзади, с каждым мгновением все быстрее. Позже, прокручивая в памяти этот момент, Ксюша не могла вспомнить, сколько времени она простояла в проеме, онемев от неожиданности. Несколько секунд, а может быть, это длилось несколько минут, прежде чем к реальности ее вернул визг женщины, как только та заметила неожиданную наблюдательницу.
Сгенерированные через ИИ арты доступны в полной версии.
В себя Ксюша пришла уже в своей комнате. Она в пару прыжков преодолела коридор и влетела в комнату, сгорая от стыда, пока из кухни доносились голоса любовников на повышенных тонах.
Как она теперь будет объясняться перед братом и его… девушкой? У Ксюши язык не поворачивался так говорить. По возрасту она годилась им в матери, какая к черту девушка! Пытаясь выкинуть из головы картину, отпечатавшуюся на её сетчатке, теперь уже навсегда, Ксюша начала строить план, как же ей прожить остаток жизни, не выходя из комнаты и желательно не пересекаясь с братом. Бедный, ох бедный, Женя. Она ни за что не хотела причинить ему вреда. Это просто неблагоприятное стечение обстоятельств. Конечно, она всегда его подтрунивала и по сестрински задирала, но никогда не желала ему ничего плохого. И как же быть теперь? Как найти выход из сложившейся ситуации?
Не может же она теперь дать им закончить на кухне свои дела, а затем заявиться, как будто ничего и не было: «Здравствуйте! А вы уже закончили трахаться на кухне? Да конечно, я вас видела, вы так мило смотритесь со стороны! А что вы готовите?» – более глупых мыслей ещё не посещало голову Ксюши. Она нервно хихикнула, представляя, как сейчас на кухне они загнаны точно в такую же ловушку бездействия. Через дверь Ксюша услышала в коридоре топот босых ног. Ну вот, кажется, они идут к ней разбираться. Неужели нельзя оставить этот вопрос на потом? Почему обязательно сейчас, когда воздух в квартире от перенапряжения ножом можно резать? Но потом хлопнула входная дверь, и голоса глухо раздались уже из тамбура. Ксюша встрепенулась и выглянула из комнаты.
Брат и его женщина действительно покинули квартиру. Звонкий звук захлопнувшейся двери до сих пор висел в воздухе, вместе с пылинками муки летающими в лучах закатного солнца заливабщего коридор через открытую кухонную дверь. Из кухни по полу прихожей до порога вела вереница белых следов от двух пар ног. Ксюша крадучись покинула свою комнату и зашла на кухню.
Любовники просто убежали, видимо стыд за то, что их застукали, пожирал их изнутри гораздо сильнее, чем Ксюшу. По кухне была разбросана кухонная утварь и посуда, запачканная тестом.
– Так. Стоп. А убирать мне что-ли?! – вскипела Ксюша, – То есть, пришли, навели бардак, потрахались ещё всласть, а мне все убирать? Ну уж нет, ребята, я на такое не подписывалась.
Угрюмо зашагав с кухни, Ксюша задела ногой красную тряпку, всю обваленную в муке. Она нагнулась и, подняв её с пола, с удивлением поняла, что держит в руках красные женские трусики.
– Ну класс! Вот это зажгли так зажгли. Убежали аж трусы забыли.
Она повесила их на ручку двери комнаты брата - сможет забрать, когда вернется и примется за уборку учиненного бардака.
Не убрав и половины беспорядка учиненного Женей и его девушкой, Ксюша плюхнулась на диван и вернулась к прерванному с утра просмотру сериала.
Серия за серией пролетала одна за другой. Не успела Ксюша опомниться, как за окном начало темнеть, но брат так и не вернулся. Совесть зашевелилась внутри. Она уже начала переживать и подумывала взять телефон и позвонить ему. Ксю поднялась с дивана, в поисках трубки, но зов природы вынудил её сначала сбегать в туалет. Она сидела на унитазе и мычала какую-то песенку, когда услышала громкий щелчок в замочной скважине. Дверь в парадной открылась.
– Ну наконец то, я уже начала волноваться! – воскликнула Ксюша, выбежав в коридор с мокрыми руками.
– О чем вы, дорогая? Что так заставило вас волноваться? Сомневались вы в моем приходе? – нараспев проскрипел старческий голосок.
Ксюша сконфуженно застыла. Она забыла, что к ним должна заглянуть соседка для проверки. Эта женщина, хоть и достигла семидесятилетнего возраста, могла похвастаться безупречной осанкой и расправленными плечами. В молодости она была известной актрисой театра, и её речь до сих пор звучала нарочито наигранно, будто из чеховской пьесы. Елизавета была одета в старенький желтый свитер и длинную синюю юбку, которая падала до пола, закрывая ноги и создавая впечатление, что старушка плывет по воздуху. Её глаза, казавшиеся необычайно большими из-за толстых линз очков, выглядели блеклыми и уставшими. Каждое её слово звучало как песня, она тщательно подбирала фразы и вставляла длинные паузы.
– Ой, простите, Елизавета Михайловна. Я не это имела в виду! Совсем забылась, из головы визит ваш вылетел совсем, – залепетала Ксюша, мобилизуя весь свой словарный запас, набранный из книг классиков. Елизавета Михайловна была очень начитанной женщиной, и она всегда делилась с Ксюшей книгами из своей личной библиотеки, сыграв важную роль в формировании литературных пристрастий девочки. Ксюше нравилось общаться со старушкой, а Елизавета любила рассказывать истории из своей жизни молодой девочке, делая легкие намеки на свою бурную, и не всегда приличную, молодость в качестве актрисы советского театра.
– Полно, дорогуша, я, право, сама чуть было не забыла навестить вас. Меня уж сон почти свалил, как вдруг сверкнуло обещание, что вашей матушке дала. Она так волнуется за вас! – Елизавета театрально развела руками.
– Не надоело ей за деток взрослых волноваться? Когда она в моих годах бывала, гостила в деревнях у прабабушки моей. Чуть солнце за гору - бегом за дверь. Уж что она там вытворяла, ни в коем случе не расскажет.
– Уж сколько лет её я знаю - святейший человек.
– От святости дети не родятся. Мы тоже повзрослели, своим умом хотим уж жить.
– Вас только можно похвалить. Вам нравственность привита, не то что мне. Ох, если бы я одна осталась в отчем доме…
– И как же девушка моих годов при вашей молодости себя вела?
– Я? Как и все мои подружки: гуляла с кавалерами, с поэтами, с кадетами. Но руки распускать я им не позволяла. На расстоянии локтя всех от себя держала.
– Елизавета Михайловна, а скольких вы поэтов знали?
– Никого, чье имя было бы тебе известно, деточка. Нет в их рядах таких, но если посчитать, то пальцев пять загнуть придется. Так всё ли у вас в порядке? Вы поели?
– Мы сыты, животы полны, уж скоро спать ложиться будем, так матушке и рапортуйте, – Ксюша бросила взгляд на дверь кухни. Главное чтобы старушка не надумала туда зайти, тогда уж точно маме настучит увидев беспорядок.
– А где твой брат? Евгений, где? Уж вышел бы поздороваться со старухой.
– Он в ванной. То есть на горшке, думаю, не скоро явит он себя.
– Ну что ж, коль у вас всё хорошо…
И тут в этот водевиль ворвался их кошак, мяукая, прибежав к ногам соседки. Он так несся из зала в надежде, что его угостят сосиской или сметаной, что своим лбом снес пакет с покупками, оставленный Ксюшей еще днем. Пакет опрокинулся, и все его содержимое вылетело и разлетелось по полу.
