Первые несколько дней в больнице я помню смутно. Помню, как мне внезапно стало плохо, как я держался из последних сил пока не приехала скорая. Меня увезли в больницу, но сил уже не оставалось и я отрубился. Всё, что помню за это время - это капельницы. Из горячечного тумана проявлялся силуэт медсестры, она приказывала мне: "Работайте кулаком" - дальше мне в руку вонзалась игла и я снова отъезжал...
Меня отпустило только через неделю. Я немного вернулся к жизни, например - я наконец почувствовал голод, с голодухи мне дико хотелось есть. Ещё я стал различать медсестёр, приходящих ставить капельницу.
Приближались выходные, и ещё до обеда пятницы я остался в палате один. Тяжёлых больных у нас не было, и все отпросились на выходные домой. Естественно, меня не пустили - я только-только начал подавать признаки жизни. Я приготовился скучать все выходные в одиночестве.
В положенное время дверь палаты открылась - появившаяся медсестра катила подставку для капельницы.
- Работайте кулачком! - приказала она мне, присаживаясь рядом с кроватью и приготавливая свои медицинские принадлежности.
Я послушно принялся сжимать и разжимать ладонь, затем сестра меня остановила, вонзила в вену иглу и установила капельницу. Наблюдая происходящее, я невольно залюбовался её действиями - её руки действовали спокойно и уверенно, все действия были размеренными и точными.
- Я смотрю, вы сегодня получше... - участливо сказала она.
- Спасибо... - я невольно присмотрелся к ней. Молоденькая, невысокого роста, лицо приятное. Белоснежный халат плотно облегает рельефную фигуру.
- Спасибо! - повторил я. - Вернули меня к жизни. Даже не почувствовал, как вы меня кололи. У вас очень чуткие руки. Кажется, только от них можно выздороветь.
- Не за что... Приятно, что хоть вам сегодня помогла. Поправляйтесь!
Она погладила мою руку с вонзённой в неё иглой своей неожиданно мягкой ладошкой и встала. Присмотрелась к пузырькам воздуха в бутылочке, подкрутила колёсико регулировки.
- Ну ладно, не скучайте. Через час должно прокапаться, зайду снять.
Она ушла. Я смотрел на закрывшуюся за ней дверь, и не понимал - почему она не выходит у меня из головы? Чем она меня так привлекает? Почему мне так приятны её руки, их прикосновения? А когда она села рядом, и из под халатика показались крепенькие точёные ножки - какие красивые у неё были коленки! Круглые, налитые... И грудь - небольшая, но крепкая и внушающая спокойствие.
А как она села, думал я - так, что рука в которую кололась капельница оказалась как раз между этих самых пленительных коленок...
А как она сказала "Поработайте кулачком"... Почему именно "кулачком", а не "кулаком"? Кулачком вообще-то известно где и когда работают... Не может быть, чтобы она это специально сказала! Но так захотелось пороботать этим самым кулачком...
А вот и спермотоксикоз - невольно подумалось мне. А что удивительного, у меня неделю женщины не было. Видимо, болезнь болезнью, а секс сексом - и никакого влияния болезнь на желание не оказывает. И действительно, я вдруг ощутил сильнейшее желание женщины. Только что вышедшая медсестра стала казаться мне примадонной, самим совершенством и образцом женской красоты, простой и вместе с тем идеальной.
Кое как я усмирил вырвавшееся наружу желание, лекарство из капельницы стало действовать на усыпляюще, болезнь схватила новой хваткой - и я уснул. Даже не слышал, как медсестра снимала капельницу.
Снова разлепил глаза я только вечером. Сон подействовал как лекарство, жизнь снова в меня вернулась, причём во все органы - такого изнывающего стояка у меня давно не было. Невольно вспомнилась медсестра... Её стать, её изгибы снова стали будоражить моё воображение.
А ведь она скоро снова ко мне придёт! Обычно последняя капельница ставится на ночь, перед отбоем. Почему, ну почему она сказала "кулачок"? Может это оговорка по Фрейду? О чём сама думала, то и сказала? Как бы там ни было, сказала - и разбередила мне душу. Ну а что, сама разбередила - пусть сама и расхлёбывает...
Вечерней капельницы я ждал с нетерпением. Моя палата была последней в нашем отделении, и ко мне она пришла в последнюю очередь. Я услышал ещё на подходе, как она катила с собой подставку для капельницы и колёса гремели по линолеуму коридора.
И вот она вошла. Всё как обычно, подставка, стульчик, жгут на предплечье. Её круглые коленки рядом с кроватью. Я нарочно ближе к краю кровати, чтобы моя рука свешивалась как можно дальше. Мой локоть устроился между её коленок, а ладонь оказалась где-то там, под халатиком, между ног - недалеко от её сокровища. Минутная неловкость промелькнула на её лице и исчезла - ну что, всякое бывает, неудобно расположились. Она только непроизвольно пошире развела ноги...
- Работайте кулачком... - мягко говорит она.
Я начинаю работать кулачком где-то там, внизу, стараясь не тревожить чувствительную внутреннюю поверхность бёдер. Всё идёт по плану, вены вздуваются, она останавливает меня, отпускает жгут и берёт в руки иголку, прицеливаясь...
И в этот момент я снова начинаю работать кулачком. Работать там, где нужно - между бёдер, почти рядом с промежностью. Я касаюсь подушечками пальцев её нежной кожи, я ласкаю её бёдра страстно и недвусмысленно. Она слегка напрягается, но ей нельзя отвлекаться - нужно попасть в вену. По лицу видно, как она сжимает волю в кулак. Всё так же незаметно и безболезненно её волшебные пальчики вгоняют иглу в вену, подключают систему, открывают поток для лекарства. И всё это время я ласкаю пальцами её бёдра, в самом нежном и чувствительном месте - на внутренней поверхности, чуть-чуть не доставая до промежности. Я делаю это мягко и вкрадчиво, будто извиняясь и упрашивая...
- Больной, что вы делаете? - мягко спрашивает она. - Кулачком больше работать не нужно...
Она пробует встать, но я кладу вторую руку ей на колено.
- Подождите... Мне бы очень хотелось ещё поработать кулачком...
- Кхм... Я понимаю, вы тут дуреете без женщины... Но это как-то неправильно...
- Сестра, я не понимаю. Посмотрите сюда! - я откидываю одеяло, трусы натянуты палаткой, член вызывающе торчит. - Я работаю кулачком там, а торчит здесь. Сестра, поработайте и вы кулачком... Помогите мне, как я помогаю вам...
Она колеблется, но я сдвигаюсь ближе и мои вкрадчивые прикосновения добираются уже и до ткани трусиков. Скользя по ткани, пальцы ощущают под собой заветное тепло и трепет...
Она не без труда сдвигает трусы - и мой молодец покачиваясь вырывается наружу и сразу же оказывается в плену её мягкой ладошки. Свободной рукой я развожу её коленки в стороны, она придвигается ближе и я получаю максимальный доступ. Когда я цепляю пальцем краешек трусов и сдвигаю его в сторону, она охает и начинает мне дрочить...
Я сразу попадаю двумя пальцами в маслянисто жаркую щель, затем пробую вставить три - у меня получается. Нахожу большим пальцем клитор и начинаю вкруговую натирать его, параллельно с этим трахая её щель пальцами. Она не отстаёт, её кулачок мягко и уверенно ходит по стержню вверх-вниз.
- Дзыыыыынь! Дзынь-Дзынь! - с сестринского поста доносится звук телефона. Моя партнёрша чертыхается, бросает меня убегает.
- Да, алло! Да! Нет! - голос резкий, в нём чувствуется раздражение оторванного от дела человека. Она ещё что-то говорит, ругается, объясняет. Наконец она прощается и бросает трубку.
- Придёт или не придёт? - гадаю я. - Придёт или не придёт? Самое обидное, что мне оставалось пару качков, чтобы кончить. Возможно, ей тоже... Как же не вовремя зазвонил этот телефон... Я прислушиваюсь. Судя по всему, моя медсестра принялась за какие-то свои медсестринские дела - то и дело были слышны её шаги в коридоре, хлопанье дверей. Через пол часа в отделении наступил отбой, палаты погрузились в сон. Прошло ещё некоторое время, я уже совсем отчаялся - как вдруг совершенно неслышно дверь моей палаты открылась, и появилась она...
- Ты думаешь, ты один здесь с ума сходишь? Я без мужика уже пол года маюсь... - сказала она, бесшумно закрыв за собой дверь.
- Я переживал что ты уже не придёшь...
- Ну ты же понимаешь, у меня здесь кое-какие дела... Я здесь работаю, между прочим...
- А телефон не зазвонит?
- Не бойся, я сняла трубку...
Первым делом она ловко сняла капельницу. После этого подойдя к кровати она встала передо мной и начала неспешно расстёгивать пуговки своего белого халата. Вскоре полы распахнулись, и в полумраке палаты я увидел, что под халатом у неё ничего нет. Абсолютно! На белом теле только темнеют треугольником волосы на лобке и круглые ореолы сосков. Я офигел - она была как куколка... При невысоком росте у неё была пропорциональная фигура, крепкие рельефные ножки и широкие бёдра, тонкая талия и аккуратная стоячая грудь. Халат упал, на ней осталась только белая шапочка, под которую были забраны прямые темные волосы.
- Удивлён? - глядя на мой ошалевший вид, спросила она, и не дожидаясь ответа пояснила, - Это я подготовилась, хотела сделать тебе приятное.
- У тебя получилось... - только и смог пробормотать я.
Она снова села рядом с кроватью на стул, точно так же как в прошлый раз.
- Давай всё сначала. Только без одежды! Ну! Поработай кулачком...
Я протянул руку, она подалась ко мне. Я запустил её к ней между ног. Она сдвинулась на край стула и широко развела ноги, в чёрных волосах влажно блеснула щель. От переполнявшего её предвкушения внутри она по прежнему была влажная и горячая. Я погрузил три пальца вглубь сочащейся щели, а большим пальцем снова принялся поглаживать клитор. Она подалась мне навстречу и благостно вздохнула...
- Как же долго я мечтала, что кто-то догадается использовать кулачок для этой цели...
Она поглаживала мою руку в местах уколов, наблюдая во все глаза как распрямляется и наливается мой дружок, постепенно твердея и располагаясь вертикально. Похоже, ей это доставляло удовольствие, она нанизывалась на мои пальцы и сама регулировала ритм. Вдоволь налюбовавшись эффектом, производимым на мой орган происходящим действом, она наконец протянула руку и обхвалита его. Теперь уже в одном ритме мы дрочили друг друга. Внутри у неё всё текло и хлюпало, она сдерживала в себе стоны и извивалась на моих пальцах. Щель скользила как по маслу, и я растопырил пальцы для лучшего эффекта. Клитор тёрся об большой палец, поражая своими возросшими размерами.
