Удивительно, но Мишкина дача оказалась моим единственным спасением. После измены жены, последовавших за этим скандалами и разборками я долго не мог оправиться от удара. Это было предательством, ударом в спину – земля ушла из-под ног, и я никак не мог найти точку опоры. Я довёл себя до того, что на нервной почве не мог уснуть – поэтому начал пить, чтобы хоть ненадолго забыться в мутном горячечном сне.
Спасение пришло оттуда, откуда ему и следовало прийти – от друзей.
- А поезжай-ка ты ко мне на дачу! Места там красивые! Да и глухие - водку там найти будет непросто, - предложил мне Мишаня после очередной неудачной попытки меня вразумить.
- Что я там делать буду? Тосковать в одиночестве? Выть на луну?
- Нет, ты там будешь работать. Себе поможешь, а заодно и мне. Там старый дедовский сад нужно выкорчевать. Работы валом, и как раз для тебя – тяжёлая физическая работа…
- Значит, на лесоповал меня ссылаешь? - криво ухмыльнулся я пьяной ухмылкой.
- А хоть бы и так. Поезжай, дружище! Я тебя на работе прикрою, на месяц можешь рассчитывать.
На том и порешили. Меня отвезли на дачу. На прощание Мишаня дал мне бутылку водки и упаковку снотворного.
- Ну, ты здесь и так всё знаешь… Инструменты в сарае, пельмени в холодильнике. А это – просто на всякий случай. Пусть будет как напоминание и как последнее средство…
Ни водка, ни снотворное мне не понадобились. Сад был старый и просто огромный. В первый же день я кинулся в работу и упахался так, что вечером даже не поужинал - свалился как убитый. Наконец-то я выспался! Ну что сказать, мне понравилось... Так и пошло – я валил бензопилой деревья, обрезал ветки и сучья, крыжевал стволы, обкапывал корни и вручную корчевал пни. Пеньки и корни приходилось разрубать топором на части – такие они были огромные. Стволы деревьев я оставлял, чтобы потом порубить на дрова, а ветки и корни каждый вечер сжигал. Наблюдая закат в зареве огромного костра, я ощущал, как постепенно во мне гаснет пламя обиды - как оно уменьшается и тускнеет на фоне величия природы и простоты тяжёлой сельской работы.
Так прошло много дней. Лето радовало меня волшебной погодой, как вдруг сегодня природа устроила мне неожиданную передышку. К вечеру налетел внезапный ветер, и почти сразу небо потемнело, сделавшись свинцово-серым. Я едва успел убежать в дом, потому что так же внезапно землю стали хлестать холодные плети дождя. За дождём пошёл град – крупными прыгающими бусинами он буквально усеял землю. Всё это сопровождалось ураганным воющим ветром, скручивающем летящие в воздухе капли воды и горошины града в безумные клубки и спирали. Буйство природы продолжалось минут двадцать – тридцать, и закончилось так же внезапно, как началось. Ну что сказать, это закон - после непогоды обязательно будет солнце...
Через пол часа зайдёт солнце - нет смысла продолжать работу. Стоя на заднем крыльце, я невольно залюбовался видом, открывавшимся отсюда после корчёвки деревьев. Оказывается, сад скрывал зеленеющие вдалеке пригорки невиданной красоты с луговым разнотравьем – хоть картины пиши. Пригорки красиво уходили в перспективу и обрамлялись зелёными стенами леса. Сейчас пригорки были белыми, как на рождественской картинке. Странно, ещё и розовеет что-то посреди ближнего пригорка, как конфета в снегу…
Я присмотрелся… Да это же чья-то одежда! Похоже, там лежит человек... Неподвижно лежит! Я бросился туда – напрямик, бегом сквозь мокрую холодную траву с застрявшими в ней бусинами тающего града.
Так и есть... Тяжело дыша, я остановился. В траве лежала девушка - милая юная девушка, красивая той неброской простой красотой, рассмотреть которую под силу не многим. Розовая маечка, голубые джинсы, рыжие волосы – всё было насквозь промокшим.
- Эй! – позвал я её. – Эй, ты жива?
Никто не ответил… Я тронул её за плечо – в ответ она лишь глухо застонала. Значит, жива! Я подхватил на руки это окоченевшее тело и мелкой рысцой рванул к дому.
Дома я бережно опустил свою находку на диван. Какая же она холодная - нужно срочно согреть её! Так, мокрую одежду прочь! Я стащил джинсы, розовую майку - она осталась только в голубеньких трусиках. Трусики мокрые… Обнажившиеся острые грудки так беспомощно торчат в разные стороны. Чёрт с ними, с трусиками, снимаю и их. Не до сантиментов…
Полностью избавившись от одежды, я принялся обтирать её полотенцем… Треугольник тёмных рыжеватых волос бесстыдно топорщился на лобке, чем невольно притягивал мой взгляд… Мне пришлось перевернуть её на живот, и я невольно обратил внимание на пухленькие подушечки попки, что вместе с широкими женственными бёдрами составляло весьма притягательную картину. Стараясь не смотреть и поменьше думать о её наготе, я насухо обтёр её сначала одним полотенцем, потом нашёл второе и обтёр вторым, более сухим. Исподволь поглядывая на свою находку и вынужденно прикасаясь к ней, я впервые за долгое время ощутил, как соскучился по женскому телу, по его теплу и нежности…
Так, не смотреть! Выкинуть эти глупости из головы! Что дальше? Она такая холодная! Вот когда мне пригодится Мишкина бутылка водки! Я раскупорил бутылку и щедро поливая на полотенце, принялся растирать её с ног до головы. Принявшись вначале за ноги, я поочерёдно поднимал их и от ступней до бёдер растирал смоченным в водке полотенцем, пока они не начали краснеть. Понемногу к ним возвращалось жизненное тепло. Что-то удерживало меня подходить своим массажем вплотную к промежности, где в мокрых кудрях волос мой взгляд манили бледно-розовые створки её чуть приоткрытой раковины. Закончив с ногами, я растёр до такого же состояния руки, затем перевернул на живот и проделал ту же операцию со спиной и ягодицами. На мою беду, форма её ягодиц с широким разрезом посередине позволяла даже сзади лицезреть вожделенное место между ногами. Оно порочно манило оттуда своим тусклым блеском. Закончив со спиной, я снова перевернул её обратно вверх животом.
- Где я? – прошептала она слипшимися губами. – Что вы делаете?
- С тобой всё в порядке! – обрадованно ответил я. Похоже, водочное растирание дало нужный эффект, и моя находка возвращается к жизни.
– Потерпи, так нужно! – попросил я её, заметив как она морщится то ли от сильного водочного духа, то ли от своей наготы. - Я скоро закончу...
- Хорошо… - покорно согласилась она и закрыла глаза.
Я закончил растирать ей грудь и живот, при этом деликатно обходя торчащие вразлёт острые конусы грудей с застывшими камешками сосков и не спускаясь по животу на самый лобок. После этого я закутал её в тёплое одеяло и усадил на диван.
- Сейчас буду тебя чаем поить! – радостно сообщил я ей, когда она открыла глаза.
- Хорошо… - меланхолично ответила она.
Я поставил чайник и заварил огромную кружку чая. К чаю нашлось малиновое варенье.
- Тебе бы сейчас в горячий душ… Да извини, здесь из удобств только туалет имеется. Зато в доме. А душ на улице, летний. А вода там, сама понимаешь - холодная… - рассказывал я ей, пока она прихлёбывала чай из кружки. - И обогревателя никакого нет, это же летняя дача. Только одеяло да чай. Так что будем возвращать тебя к жизни тем, что есть…
Напишись чаю, моя гостья пришла в себя настолько, чтобы рассказать свою историю. Оказалось, она художница – и приехала писать пейзажи именно на те пригорочки, которые так мило прятали свою красоту один за другим. Ей кто-то посоветовал наш дачный посёлок, оказывается здесь многие приезжают на натуру.
- А где же твои вещи? Краски, кисти, этюдник?
- Не знаю… Потеряла… Когда всё это началось, я побежала со всем своим барахлом к дачам. А потом начался град, я всё бросила и бежала уже без ничего… Но не добежала – меня ветер с ног свалил. Я упала, испугалась, замёрзла… Не могла уже подняться – сил не было… А потом вдруг так хорошо стало – и мне уже было всё равно, что со мной…
Похоже, я подоспел вовремя. До беды совсем мало оставалось…
- Ну вот, а потом я очнулась голая в руках какого-то бородатого мужика… - она улыбнулась.
- Ты меня извини, не до церемоний было… Взрослые люди, что уж там. Вот твои вещи, сушатся на верёвке – только они мокрые ещё…
- Конечно, я всё понимаю. Спасибо вам за помощь! Даже не знаю, что бы со мной было. Заболела бы точно…
- А сейчас ты себя нормально чувствуешь? Может, скорую вызвать?
- Да нет, вроде нормально. Знобит немного. И переволновалась – сердце сильно стучит.
- Стучит – это хорошо… А домой ты как собиралась попасть?
- На электричке… Там за пригорками железнодорожная станция. Последняя электричка в девять вечера.
- Это не она, случайно?
В прозрачном после бури воздухе явственно слышался перестук колёс проезжающего вдалеке поезда.
- Ну, значит оставайся здесь ночевать. Грейся, пей чай. Извини, больше у меня лекарств никаких нету. Разве что снотворное.
- Хорошо… Вот снотворное я бы выпила. Сердце стучит... Боюсь, что не усну.
Я принёс снотворное. Моя гостья выпила и принялась устраиваться поудобнее в коконе из одеяла, чтобы было тепло и уютно. Я стал соображать, где бы мне расположиться на ночь. Вспомнил, что в сарае есть надувной матрас, и сходил за ним. В шкафу кажется должны быть ещё одеяла, как-нибудь перекантуюсь…
Вернувшись с матрасом, я порылся в шкафу и действительно нашёл там ещё несколько одеял – одним из них я решил дополнительно накрыть свою гостью. Она ещё не спала – хотя открытые глаза смотрели сонно и периодически закрывались.
- Ой, а где у вас тут… Я хочу пи-пи… А то усну, и описаюсь...
