Сломали стол. Мария Семеновна была очень раздосадована.
Свой кабинет по литературе она считала лучшим в школе. С отличным ремонтом, красивыми шторами, новыми модными партами, портретами писателей на стенах и подсвеченными панелями для различных произведений сбоку классной доски, на которых были разложены развернутыми ее любимые Пушкин, Толстой и Достоевский.
Директриса настояла, что ее кабинет надо на время школьного ремонта предоставить второй смене. Там будут учиться пятиклашки. И вот результат. Ее любимый преподавательский стол, который стоял по центру у доски, и с которого она видела весь класс, а класс видел ее, уныло свесил фронтальную панель на пол. Крепления плиты ДСП были вырваны с мясом, и сама плита треснута, как будто пятиклашки лупили его ногами.
Она, конечно, написала докладную директрисе на свою коллегу, которой видимо не было дело до ее оболтусов-учеников. Однако, что это меняло. Завхоз, раскручивая оставшийся болт и снимая панель, сказал, что вряд ли что-то можно сделать. Надо покупать новое ДСП. Это с учётом волокиты на выделение средств наверняка займет неделю. Потом нужно выпилить и закрепить. Мария Семеновна вздохнула.
Мария Семеновна, Мария для коллег, Маша для подруг. Или просто Машенька. Так называл ее любимый муж. Она преподавала русский язык и литературу. Обожала свою работу, а также своих учеников. Детей у нее не было и поэтому к своему классу, который она вела уже четыре года, она относилась с особым трепетом. Учительница тянулась и к мальчикам, и к девочкам, часто задерживалась после уроков, чтоб просто рассказать кому-то что о любимом предмете, всегда проявляла участие во всех делах ребят. Она чувствовала себя единой семьей с ними. Муж даже иногда упрекал свою Машеньку, говоря, что она на работе проводит время больше, чем дома, а дома только и рассказывает все о ребятах.
В этом году они стали девятиклассниками, и в сентябре Маша сразу увидела, как они повзрослели за лето. Девочки стали красавицами, а мальчишки, ее мальчишки, превратились в крепких парней с уверенными взглядами.
В свои 44 года она даже иногда испытывала некоторую неловкость, когда мальчики стояли на перемене рядом с ней очень близко, слушая что то, что она им рассказывала. Неловкость и смущение. От них исходила уже другая энергия.
Ну вот, стол сломан. Ладно. Маша села, раскладывая методическую литературу, журнал, пособный материал. Класс стал наполняться ребятами.
- Здрасьте, Маря Семенна.
- Зрасте.
- Марьсеменна, здрасте.
Ребята заходили, бросая взгляд на открытый фасад стола. Учительница, поерзав, потянула юбку на колени. Коленки были открытые, хотя юбка, как и положено, была достаточно длинная. Она плотно сжала ноги и начала настраиваться на урок.
- Именно поэтому Достоевский считается классиком русской литературы, - наконец проговорила Мария Семеновна, заканчивая свою лекцию и выходя из легкого транса, в который она обычно впадала, рассказывая ребятам что-то о писателе или конкретном произведении.
Внезапно она увидела, что Антон и Сережа, сидящие на первой парте как раз через проход от ее стола, смотрят на ее коленки. Не просто смотрят, а пялятся. Открыто и ничуть не смущаясь. Юбка сползла вверх сантиметров на десять, пока она в восхищении заливалась о Достоевском, и полностью открыла колени и даже немного ляжки. Скорее всего учительница вставала из-за стола, ходила рассказывая, а потом садилась за него, ничего не оправляя. Хотя этого Мария не помнила. И теперь парни спокойно рассматривали ее ноги, совсем не защищенные фронтоном стола.
У Маши были красивые ноги. Немного полноватые, как у взрослой женщины, ровные, в меру фигуристые, гладкие и мягкие на ощупь, как у нежной самочки. Особенно выше колен. Не ноги, а ножки. Так она думала про себя. Ножки, переходящие сзади в круглую высокую попу, а спереди в округлый животик. Когда Машенька стояла голая перед зеркалом и осматривала себя со всех сторон, ей очень нравилось видеть правильные просветы между сведенными ногами и особенно треугольник свободного пространства под животом с небольшими завитушками и чуть висячими губами влагалища. В этот свободный треугольник могли бы пройти мужские пальцы. Пощупать Машенькину девочку и приоткрыть пошире ее влажные лепестки.
Маша часто так осматривала себя в отсутствии мужа. Иногда надевая чулки с красивыми резинками и туфли. И больше ничего. Это действовало на нее очень возбуждающе. Ей даже приходили в голову мысли, что на нее может так кто-то смотреть, поставив перед собой почти голую. Женщина краснела от этих стыдных мечтаний и сразу старалась думать о другом, надевая трусы и накидывая халат.
- Именно поэтому Достоевский., - повторила Мария Семеновна, слегка запнувшись. – Достоевский, ээ.. Ребята. У нас осталось 15 минут до конца урока. Я попрошу вас взять листки бумаги и написать короткое эссе на страничку, кто что думает о Федоре Михайловиче Достоевском.
Класс завозился. Потом все склонили головы над листками и начали писать.
Сергей, повернувшись к соседу, что-то сказал ему на ухо. Антон ухмыльнулся, и оба снова начали пялится на открытые ноги учительницы, и не собираясь ничего писать.
Маша сильно покраснела и, отперевшись лбом на руку, прикрыв ладонью глаза, стала смотреть в методичку на столе. Она как будто почувствовала жар от взглядов парней на своих коленях. Жар от того, что ее осматривают. Жар, который заползает ей между ляжек под подол и ползет выше под низ живота туда, где у трусов ноги красиво образовывали треугольник, специально для создания удобства мужским пальцам и взглядам.
Она задышала чаще от необъяснимого прилива и вдруг, переступив ногами под столом, чуть развела колени.
«Чуть? Наверно если смотреть от парты Сережи и Антона, там можно видеть через колготы белую полоску трусов», мелькнула мысль. Учительница, еще сильнее покраснев, приподняла глаза и посмотрела через пальцы перед собой. Антон, положив обе руки на парту держал в них смартфон. Он был направлен прямо между ее ног. Сергей неотрывно смотрел туда же. Колени у обоих парней были развалены в стороны и на брюках топорщились большие бугры.
Ее просто кинуло в жар отгруди до шеи, и она потекла. Такого с ней ни разу не было. Мария Семеновна сжала ляжки, встала и резко подошла к окну, обхватив руки под локти и прижав их к груди.
В это время прозвенел звонок. Ребята встали и начали вытягиваться из класса, кладя листки с эссе ей на стол.
- Ребята, я вам домашнее задание разошлю в чат, - крикнула вдогонку учительница.
Оставшись одна, она плюхнулась на стул, чтоб унять дрожь. «Вот тебе и стол. Так будет неделю, пока не починят».
Весь вечер Маша была во взбудораженном состоянии. Даже муж это заметил. Она отмахнулась, сказав, что небольшая напряженка на работе. Сломали стол во вторую смену пятиклашки.
Ее мысли, хоть она и гнала их, возвращали женщину к тому, что случилось в классе. Ее, взрослую учительницу, осматривали ее ученики. Антон и Сергей смотрели ей между ног и снимали ее на смартфон. И она сама показала им. Сделала для них засвет, разведя ляжки до трусов.
«До трусов? Может там было не видно?» Машенька прибежала в спальню, пока муж был на кухне, села на кровать перед большим зеркалом и подтянув халат на две ладони выше колен, начала медленного разводить ноги. «Видно. Все видно. Они все видели и все поняли. И засняли. Будут смотреть и смеяться, обсуждая ее трусы».
Жар опять волнами пошел по телу. Женщина, вскочив, побежала на кухню мужу.
- Миша, мне надо срочно снять напряжение. Давай я сделаю тебе минет. Я хочу.
- Машенька! - муж с удивлением посмотрел на нее. - Я только за. Ты меня так редко этим балуешь. Приходится тебя уговаривать. И тут сама. Просто подарок. Пойдем в спальню.
- Нет! Здесь при свете. Сядь на стул.
И она быстро опустилась на колени. Муж, не сводя удивленного взгляда с жены, сел на стул, спустив домашние шорты. Член был сильно напряжен. Как у мальчишек на уроке. «У них обоих стояли на меня члены», подумала уже переполненная диким возбуждением женщина и, открыв рот, сказала:
- Дай мне сам.
Муж кончил в рот меньше чем за минуту и Машенька, вскочив, побежала в ванную. Закрыв дверь, она сплюнула сперму и, сбросив трусы, уселась на ванну, перекинув ногу на другой край. Включив воду и направив сильную струю на клитор, разведя широко пальцами скользкие, разбухшие от желания половые губы, она прошептала «смотрите, мальчики». И сразу кончила ярким оргазмом, выдавливая из нутра стон через стиснутые зубы.
Утром, собираясь в школу, в ванной Маша взяла туалетное зеркало и, поставив ногу на край ванны, долго осматривала себя между ног. Она не знала, почему это делает. Потом вдруг решительно взяла мужнину пену для бритья свой станок и приступила.
После душа, стоя перед зеркалом в спальне, Машенька задумчиво перебирала трусы. Решила надеть снова белые с красивым бантиком и кружевной каймой. Только натянув трусы и колготы, вдруг поняла, как сильно зазудела ее теперь уже абсолютно голая и полностью выбритая, затянутая в капрон писька. И лобок, и вся промежность. Она начала чесать ее через колготы, от чего зуд только усилился. «Вот я дура», подумала Маша. «Чулки в школу директриса носить запрещает. Придется терпеть на уроке. Бегать тереть письку на перемене в туалет и обтирать там влажной рукой».
Уроков у нее сегодня было всего три. Все у четвероклашек и ни одного в ее классе. Поэтому она более-менее спокойно садилась за свой стол и даже позволяла себе немного ерзать, успокаивая выбритое влагалище.
Неожиданно уже в обед на перемене в класс зашел Антон. Малышня бегала между партами. Однако Маша почувствовала неясную тревогу и смущение, встав ему на встречу.
- Марья Семеновна, Серегин отец приехал из командировки из Японии позавчера. Привез японское издание Евгения Онегина. Толстый дорогой фолиант, подарочный экземпляр. Он с двойным переводом. На японском в прозе и на английском какого-то автора. А главное, там масса иллюстраций в японской стилистике. Очень красивые на каждой странице. Можно даже не читать произведение. Все понятно, как в анимэ. Хотите посмотреть? Мы знаем, что вы обожаете Онегина.
