- У, Макс хочет, чтобы вы и вправду проделали это перед окном, причём отдёрнув на этот раз тюль. Рискованно, - тут в голосе парня вновь сверкнула ирония, - но попробовать стоит. В конце концов, что вам терять?
На негнущихся ногах Ирина шагнула к окну, плохо, будто в тумане, различая детали комнаты.
- Вик также желает, - смеясь, добавил Дэн, - чтобы вы прихватили с собою свой синий зонтик.
Его всё ещё смеющиеся глаза наблюдали за тем, как Ирина разворачивается в направлении стенной вешалки, снимает с крюка зонт, после чего делает несколько шагов к окну и оцепеневшими пальцами разводит в стороны почти невесомую паутину тюля.
В чистом стекле окна преподавательница интерлинка краем глаза увидела своё отражение.
Кто она теперь?
Персонаж, оказавшийся вовсе не персонажем? Сексуальная игрушка кучки компьютерных гиков?
- Правой рукою втолкните сзади в себя закрытый зонтик, введите в себя сантиметров на десять или пятнадцать, двигая вперёд и назад.
Она повиновалась, чувствуя, что не различает уже сон и явь, ощущая, как острый пик купленного ею на сибирском рынке синего зонтика вторгается в её заповедные недра.
- Встаньте к окошку в профиль, чтобы всё при желании хорошо было видно. Левой рукой... отлично... проведите по груди, по груди и сосочкам, а потом опустите ниже.
Пальцы Ирины достигли снова курчавого треугольничка, сперва неуверенно, а потом начав всё быстрее ласкать его, словно синхронизируясь с движениями зонта позади.
Воздух рвал изнутри пряными обжигающими протуберанцами её лёгкие, фривольно щекоча её мозг и путая её мысли, сбивая её с толку и не позволяя сосредоточиться ни на чём.
Слёзы переливчатой дымкой стояли в её глазах.
- Прекрасно. Именно о такой преподавательнице международного языка я всегда и мечтал, - негромко рассмеялся Дэн, откинувшись назад на спинку стула и наслаждаясь зрелищем.
Рабыня.
Теперь она на веки вечные станет их невольницей, их рабой, с холодком осознала Ирина. Урок за уроком, издевательство за издевательством, - и страшно даже представить себе, что способен в будущем вообразить для неё коллективный спермотоксический разум.
Игрушка.
Её будут использовать, с нею будут развлекаться, с нею будут осуществлять все мыслимые и немыслимые фантазии. Когда она будет надоедать кому-либо, её будут передавать с рук на руки - вместе с запасами компромата.
Всегда.
Создав эту ситуацию, она угодила в ловушку, обрекла себя на замкнутый круг, из которого нет ни намёка на выход.
Никогда.
Не слишком ли легко и быстро она ухитрилась принять на веру, что она - гипноперсонаж?
Как будто хотела этого.
Как будто идея эта манила её.
"Разве не жаждалось тебе выпустить себя на волю, подобно героиням любимых роликов, осуществить потаённые грёзы? Разве не наслаждалась ты, лёжа обнажённой на этом столе?"
Ирина застонала, выгнувшись перед окном дугой, введя в себя зонтик ещё на несколько сантиметров глубже, и сложно было сказать, чего в этом стоне больше - наслаждения или стыда.
"Разве тебе не нравилась вседозволенность, чувство свободы от последствий и от законов, ощущение, что никто в мире не властен над тобою?"
Пальцы её скользнули глубже в алую щёлку, заполняя её целиком.
"Разве не упивалась ты своей властью над беззащитным застенчивым учеником, осознавая, что держишь его на краю, что можешь вынудить его извергнуться в брюки в любой момент?"
Пальцы её растопырились, а потом снова сжались, ещё раз и опять, снова и снова.
Всё быстрей и быстрее.
"Теперь ты сама, дорогая, будешь игрушкой, сексуальной рабой, с которой можно проделать всё, не опасаясь последствий. Разве не справедливо?"
Ирина закричала, теряя равновесие, правая рука её продолжала спазматически дёргать зонт, с глаз её упали очки, по щекам её ручейками растекались слёзы, и снова трудно было сказать, чего в этом крике больше - стона или плача.
Ноги её подогнулись, ягодицы её встретились с пушистым ворсом. То всхлипывая, то тяжело дыша, Ирина встала на четвереньки.
А несколько мгновений спустя рядом послышался чей-то незнакомый голос:
- Снято.
* * *
- Вы вроде бы сказали, что родство этой истории с вашими гипноклипами сугубо косвенно.
Пальцы Корнелио Эстерданиуса неспешно лелеют хрустальную ножку опустошённого бокала.
- Сказал, - склоняет голову мультимиллиардер, иронически опуская взгляд. - Мог ли я признать с самого начала, что и это не более чем гипноклип? Это бы разрушило всю интригу, не так ли?
- Можно лишь только представить себе, сколь взбудоражена была ваша аудитория. Многие любят доводить настройки гипноклипа до пика, переживая чувства героев со стопроцентной реальностью и забывая на время просмотра о настоящих себе.
- О, такого рода людей не столь много, как любят представлять дело иные репортёры в своих аналитических изысканиях, - мистер Эстерданиус опускает бокал на столик. - Выныривание из подобного погружения вызывает философскую грусть, наводя на мысль, что и текущая твоя жизнь может оказаться не более чем иллюзией. Хотя некоторым людям это даёт успокоительное чувство бессмертия, как бы обещая возможность в случае смерти проснуться где-то ещё.
- Как в комьюнити "Раздели последний вздох", - философски добавляю я, поглядывая снова на миловидные ножки особы, наполняющей моему собеседнику бокал. - Тысячи человек, добровольно объединяющихся мыслями и чувствами - в режиме реального времени - с людьми, умирающими на койках старческих пансионатов. Как ни странно, многие из них говорят, что так действительно легче умирать. Зная, что текущая твоя мысль не прервётся.
- Каждому - своё. - Мультимиллиардер с задумчивым видом рассматривает чаек, уносящихся за скалистый горизонт красочно выписанных видеообоев. - Нейротехнологии дали миру многое. Для работы и для досуга. Для смерти и для жизни. Для либидо и для мортидо.
Я ощущаю, что интервью наше приобрело что-то чересчур меланхолическую окраску. Пожалуй, пора бы нам закругляться.
- Что ж, время движется к вечеру, а беседа наша уже подходит к концу. Не желаете ли вы поведать нашей аудитории что-нибудь напоследок? К примеру, приподнять завесу тайны над вашими новыми разработками, свежей линией горячительных клипов?
Брови Корнелио Эстерданиуса чуть поднимаются, словно до него не сразу дошёл вопрос. Уголков его губ касается лёгкая улыбка.
- Ах, один рассказ об этом вашей аудитории мало что даст. Упор в наших гипноклипах и без того никогда не делался особо на внешнюю зрелищность, нынешние же наши изделия - клипы новой волны - умышленно коротки и делают ставку на минимализм.
- Минимализм? - растерянно уточняю я.
- В них важно не то, что человек делает, а то, что он переживает, длись оно хотя бы секунду. Контраст жгучих эмоций возбуждения и стыда, страха и страсти. Чувств, которые во всём диапазоне своих возможных окрасок люди испытывали везде.
- Везде? - вновь переспрашиваю я. Просто потому, что, как мне показалось, мистер Эстерданиус хочет поставить эффектную точку.
- И всегда.
ИСТОРИЯ No3:
НЕИЗВЕСТНО ГДЕ, НЕЯСНО КОГДА
Тонкие девичьи пальцы чуть дрогнули, стискивая пластиковый корпус мыши.
Глаза, изучающие чёрный убористый текст на тёмно-оранжевом фоне, немного расширились.
Слегка.
Их обладательницу было нелегко разобрать в полумраке, потому как свет в комнате был погашен, а контуры лица её слабо выделялись во тьме лишь благодаря тусклому сиянию монитора. Кто-то дал бы ей четырнадцать лет, кто-то - целых семнадцать, кто-то - и вовсе не больше тринадцати.
Так или иначе, вполне очевидным являлось, что девушка у экрана молода.
Палец её вновь несмело коснулся колёсика мыши, заставляя страницу перевернуться.
Она слегка куснула губу, подавив кашель.
Юной обитательнице комнаты нравилось зачитываться рассказами оригинального направления, причём - как бы это сказать? - рассказами не вполне приличными. Порою она часами просиживала у клавиатуры, листая страницы своего любимого сайта в поисках незнакомой доселе истории с каким-нибудь нетрадиционным извращением или пикантно выписанной сценой - чувствуя минутою позже, как по щекам её пунцовой расходится краска, как коленки её под столом начинают сдвигаться, а в горле её почему-то повисает сухой комок.
Оглянувшись молнией через плечо - не войдёт ли в комнату кто, не поймает ли её за этим? - она передвинула ползунок странички ещё ниже, маниакально блестящими глазами вперившись в текст.
Вот, значит, как они тут...
Дыхание читательницы потяжелело. Она неловко облизнула губы, ощущая недостаток слюны.
Кончики её пальцев под столом как бы в смущении потеребили краешек юбки. Сдвинулись выше...
До команды "Снято!" оставалось четыре минуты.
