- По-моему, я опять связки растянула.
Я собрал лыжи и палки, разбросанные по склону, помог Маше встать, обнял её за талию, и мы отправились в обратный путь. Маша заметно прихрамывала, но морщилась скорее от досады, чем от боли. Мы добирались около получаса, и к концу пути Маша хромала намного сильнее. Добравшись до своей комнаты, она села на кровать, устало сняла ботинки и бросила их к двери. Затем она расстегнула комбинезон, стянула его с плеч и освободила руки. Под комбинезоном была надета тонкая шерстяная кофточка. Рельефно вырисовывающиеся под кофточкой два теннисных мячика груди с дерзко торчащими вперёд сосками не оставляли сомнения в том, что лифчик Маша не одела. Я уловил её быстрый взгляд в мою сторону, когда она, приподнявшись на здоровой ноге, стащила комбинезон на пол, села опять на кровать высвободила сначала здоровую, а потом осторожно, чтобы не причинить себе боль, и больную ногу. Комбинезон полетел вслед за ботинками, а моя Снегурочка осталась сидеть на кровати в тоненькой кофточке и колготках телесного цвета. У меня бешено заколотилось сердце и потемнело в глазах. Маша сняла шерстяные носки, положила обе ноги на кровать и теперь ощупывала свои щиколотки.
- По-моему, опухло.
Я промычал что-то нечленораздельное. Теперь, когда она сидела, вытянув обе ноги на кровати, кофта больше не прикрывала попу. Я видел тонкие трикотажные трусики через полупрозрачный капрон. А Маша, похоже, совсем не была смущена. Она продолжала озабоченно ощупывать поврежденное место.
- Нет, точно опухло. Пощупай.
Я вздрогнул, чувствуя, как заливает меня волна смущения. На ватных ногах я подошел к кровати и присел рядом. Прикосновение к лодыжкам равнялось по эффекту прикосновению к оголенному кабелю. Разряд пробежал по рукам, рассыпался мурашками по всему телу и отозвался теплом внизу живота. В ушах бешено стучал пульс. Я провел руками по обеим ногам от ступней до лодыжек, стараясь не смотреть туда, где из-под капрона виднелся треугольник трусиков. Никакой опухоли я не нащупал. Впрочем в том состоянии, что я был, я мог и ошибиться. Я ещё раз ощупал щиколотки, а потом руки сами, непроизвольно заскользили выше к коленям и бёдрам. Я наклонился и стал целовать ноги моей Снегурочки, поднимаясь вслед за руками всё выше и выше. Это было сумасшествие! Я потерял контроль над собой. Я не понимал где я, что я делаю. Я хотел только одного - чтобы это продолжалось подольше. К действительности меня вернуло прикосновение её ладони. Маша провела рукой по моим волосам, рассылая разряды неистового возбуждения по всему телу, и я вдруг осознал, что это жест поощрения. Я поднял на неё глаза. Она смотрела на меня с ласковой улыбкой:
- Ну, наконец-то! А то я думала, что ты никогда не решишься.
Меня заколотило от возбуждения. Я готов был кинуться на неё, но она остановила меня предостерегаю-щим жестом:
- Сначала дверь запри.
Я кинулся к двери. Красная пелена, качающаяся перед глазами, заставила меня долго провозиться с ключом, и, когда я обернулся, Маша уже сняла с себя колготки и кофточку и лежала теперь на кровати в трусиках и тонкой трикотажной маечке. Я кинулся на неё, срывая с себя одежду. Не знаю, как мне удалось полностью раздеться на коротком пути от двери, но на кровать я упал совершенно голым, с окаменевшим от возбуждения членом. Маша, смеясь, обняла меня за шею:
- Иди ко мне, дурачок.
Я впился губами в её губы. Это был наш первый настоящий поцелуй. Мы лежали, сжимая друг друга в страстных объятиях, и целовались. Это было так прекрасно, что только перспектива более интимных ласк заставила меня прервать этот поцелуй. Я стащил с неё маечку и стал покрывать поцелуями её лицо, любимые серые глаза с пушистыми ресницами, я вылизывал ушные раковины, покусывал мочки ушей, целовал шею, плечи. С первых же секунд я понял, что имею дело с опытной и страстной любовницей. Она стонала и выгибалась под моими поцелуями, она отвечала на каждое моё прикосновение. Она вздрогнула, как от удара током, когда я коснулся рукой её груди. Воздух со свистом вырывался из её груди. Она застонала, но прошептала:
- Не надо, я не люблю, когда мою грудь трогают руками.
Заявление было столь неожиданным, что я растерялся.
- А как ты любишь?
- Губами.
Я чуть не задохнулся от мощного прилива новой волны возбуждения. Губами? Отлично. Будет тебе и губами и языком, и не только грудь. Теперь я чувствовал себя хозяином положения. Я решил показать ей всё, чему успел научиться во время наших упражнений с Ольгой. Машина грудь оказалась прекрасным полигоном для демонстрации моих любовных навыков. Она была настолько чувствительной, что, имей я терпение, я мог бы довести её до оргазма, лаская только грудь. Сначала я целовал вокруг сосков, не прикасаясь к ним самим. Маша стонала всё громче в предвкушении, а я всё сужал круги, приближаясь к вершине, а потом внезапно переходил к другой груди. Она уже почти билась в судороге, когда я провел языком по соску, а потом забрал его полностью в рот, обхватил губами и начал быстро-быстро щекотать его языком. Она закричала, но, спохватившись, закрыла рот руками, прошептав только: "Ещё!" Я увеличил темп, а потом перебрался ко второй груди. "Ещё! Сильнее! Зубками!" Я стал осторожно покусывать нежную плоть, но она в досаде замотала головой: "Сильнее!" Я сжал зубы сильнее, и она снова не смогла сдержать крика. На этот раз она заткнула рот подушкой и вцепилась в неё зубами, стараясь не выпустить рвущийся наружу крик. Теперь только по приглушенному мычанию, да по бьющемуся и выгибающемуся дугой телу я чувствовал, как приятна ей эта ласка. Я снова и снова чередовал щекотание сосков языком с покусыванием, пока она не взмолилась: "Не могу больше! Иди ко мне!" Но я решил проявить твердость, и помучить её ещё (чего мне это стоило!) . Я рассыпал цепочку поцелуев к низу её живота. Она тут же поняла мои намерения, одним движением стянула с себя трусы, раздвинула ноги и, вцепившись мне в волосы, стала толкать мою голову вниз. Но я не торопился. Я целовал низ живота по кромке курчавых волос, бёдра, узенькую полоску между бёдрами и половыми губами, вдыхал пряный солоноватый запах и разглядывал её истекающую соком плоть. Большие губы раскрылись в предвкушении скорого наслаждения. Они были совершенно мокрые от смазки, и он стекал капельками вниз, к анальному отверстию. Малые губы тоже раскрылись бутоном, открывая моему взгляду блестящий от сока вход в самые недра. Вверху, там, где малые губы сходились вместе, как солдат по стойке "Смирно", стоял клитор. Он был необычно большой. В то время я ещё не мог оценить насколько большой, но я, конечно же, обратил внимание, что был гораздо больше, чем у Ольги. Я залюбовался было открывшейся мне картиной, но Маша всё толкала мою голову к своему сокровищу, и я сдался. Я провел языком снизу доверху, собирая терпкую солоноватую влагу, потом ещё и ещё раз, а потом обхватил губами клитор и начал щекотать его так, как минуту назад щекотал сосок. И тут же моя Снегурочка стала кончать. Она выла, сжимая зубами подушку, она билась головой и выгибалась дугой, она сжимала бёдрами мою голову, она почти выдрала из моей головы клок волос, а потом, вдруг... заплакала: "Господи, как же мне хорошо!" И затихла. По правде сказать, это не совсем меня устраивало, вернее не совсем устраивало моего братца, дрожащего от возбуждения и готового излиться после первого же прикосновения. Однако, гордость за хорошо сделанную работу помогла мне пережить ещё одну отсрочку.
Впрочем, я был вознагражден сторицей. Со словами "лежи и ничего не делай", Маша уложила меня на кровать и спустилась вниз к моим ногам. Я увидел то, о чем так долго грезил: сначала она облизала головку так, что она заблестела от её слюны, потом круговыми движениями языка она провела вокруг вершины члена, потом провела несколько раз несжатыми губами вдоль моей плоти. Затем она составила из языка желобок и заставила мой член двигаться по этому тоннелю. Я понял, что мне предстоит пережить нечто необычайное. Маша открыла рот и стала легко покусывать головку. Я не смог сдержать стона. Маша открыла рот пошире и взяла член в рот полностью. Она обхватила его губами (знала бы она, сколько я об этом мечтал!) , и принялась щекотать языком уздечку. Я опять услышал свой стон. Она ввела член ещё глубже в рот, прижала языком головку и начала водить ею по нёбу. Правой рукой Маша обхватила член у основания и в такт губам начала движение снизу вверх. Потом она почти выпустила член изо рта, обхватив губами только его вершину и начала всасывать её и выталкивать обратно. Потом взяла его за щеку, потом снова ввела его глубоко в рот и с силой вынула его рукой сквозь плотно сжатые губы, и тут же заглотила снова, потом ещё и ещё. Я почувствовал, как её левая рука раздвигает мне ягодицы и начинает массировать анус. Свет померк в моих глазах в предвкушении сильнейшего оргазма, когда Маша снова сменила тактику. Она вынула член изо рта и с размаху уселась на него сверху, всадив его в себя на всю длину, и откинулась далеко назад. Дырочка её мне показалась удивительно узкой. Оказалось, что она просто очень умело сжимала мой член мышцами влагалища. В следующий момент она наклонилась вперёд, расслабив мышцы, и насадилась на член еще глубже. И вновь откинулась назад, крепко сжимая член. И снова вперёд, мышцы расслаблены, и опять назад, до боли сжимая моего бойца. И ещё, и ещё... Я почувствовал, что кончаю. Но не тут-то было. Поскакав на мне минуту-другую, она вынула моего багрово-синего от напряжения дружка и снова расположилась у моих ног. Член блестел от её выделений. Маша с довольствием облизала их и стала быстро вращать языком вокруг головки, двигая голову вверх и вниз. Она делала это очень быстро и одновременно двигала головой вверх-вниз, так что её язык описывал спираль вокруг головки. Затем она обвернула зубы губами, открыла рот в виде большой "О", и, обхватив головку принялась двигать головой вверх и вниз, как если бы я трахал ее в рот. Иногда она посасывала головку, но не слишком сильно. Иногда засовывала член за щеку. Иногда обнажала зубы и водила ими вверх и вниз, но все время сохраняла ритм сношения, создавая его ртом и помогая себе рукой. Это длилось вечность! А потом она вдруг снова сменила тактику: не переставая умело стимулировать мой член рукой, нежно взяла в рот моё яичко и осторожно провела вокруг него языком. Потом взяла в рот другое и сделала то же самое. В то же самое время её пальчик проник в мой задний проход. Я почувствовал, что я сейчас или кончу, или потеряю сознание (или и то, и другое одновременно) . А Маша, тем временем, вновь вернулась к члену и принялась насаживаться на член ртом, всё глубже и глубже, пока я не почувствовал, что головка уперлась ей в горло и даже, кажется, вошла в него, вышла, снова вошла... При каждом движении ртом ее тело извивалось, как будто эти движения медленно и чувственно проходило сквозь все ее красивое тело волнами. Пальчик её левой руки продолжал щекотать изнутри мой задний проход, прижимая в то же время низ моего члена ладонью той же руки, так что она одновременно щекотала мое заднее отверстие и прижимала член, а правой она принялась мять и массировать яички. Фабрика по производству спермы в них заработала вовсю, сигнализируя о перепроизводстве восхитительной щекоткой, поднимающейся от яичек вверх по стволу, к головке. Вот она уже пульсирует в уздечке. Сейчас, сейчас... И вдруг... Маша совершенно точно уловила момент, когда я оказался на грани, и остановилась. Еще полсекунды, и выплеснул бы ей в рот все накопившиеся запасы. Но она, продолжая щекотать изнутри мой задний проход и слегка массировать член рукой, вновь принялась ласкать ртом яички. Я балансировал на грани оргазма целую вечность, но в конце концов он отступил, напряжение слегка улеглось. Маша тут же это почувствовала и член опять очутился у нее во рту. И вновь я завис над самым краем, забился, как в эпилептическом припадке от острого наслаждения, но Маша вновь не дала мне кончить. Эта сладкая пытка повторялась и повторялась. После очередного сеанса я почувствовал, что если она прикоснется к моему распаленному дружку хоть пальцем, случится непоправимое. И она смилостивилась надо мной. Вынув член изо рта, она стала быстро-быстро касаться языком уздечки. Нет, не лизать, а именно касаться, и тут же убирать язык. Кажется, я закричал. Мир раскололся на части, и началось великое извержение. Первый залп ударил Маше прямо в лицо, а потом её пухлые губки мягко обхватили фонтанирующую багровую головку. Маша прижала язык к головке так, чтобы не пролилось ни капли, и принялась сглатывать струю за струёй. А я всё кончал, и этот поток казался бесконечным. Разрядка была сокрушительная, опустошающая, наслаждение отчаянно острое...
