— Вот блин… Мы так до утра не доедем. Анюта, по этой дорожке срезать можно, я помню. Давай? А то шоссейка крюка даёт в три кэмэ.
— Темно совсем! — поёжилась Аня.
— А фонари на что?
Девушкам было страшновато сворачивать на колею между деревьев, но они храбрились друг перед дружкой, а потому поехали по сумрачной лесной дорожке.
Когда до переезда через железную дорогу оставалось меньше километра, позади послышался шум мотора. Вскоре дорогу перед велосипедистками осветили мощные фары джипа, нагоняющего их.
Девушки свернули на обочину, чтобы пропустить машину.
Джип проехал пару метров и остановился. Передняя пассажирская дверь приоткрылась.
— Заблудились, девчонки? — весело окликнул их молодой мужик.
— Нет, всё нормально. Мы знаем дорогу, — ответила Надя.
— А то, может, вас проводить? — не унимался ночной путешественник.
— Спасибо, мы сами.
— Это правильно, — прозвучало из-за спины и сбоку. Девушки ойкнули и обернулись — перед ними стояла грузная мрачная фигура. Лица было не разобрать. — Давайте сами, без ломок. Отдерём вас по бырому и свободны.
— Ой, мамочки… — пролепетала Аня и прижалась к подруге, словно та могла её защитить.
Захлопали дверцы, остававшиеся в машине трое парней вылезли, предвкушая потеху.
— Да, девчонки, давайте по-хорошему, — говорил тот, который предлагал их «проводить». — Бежать вам некуда, догоним, только хуже будет. А вы чё думали, когда ночью по лесу шарахались?
— Мальчики… не надо, пожалуйста, — проговорила Надя.
— Так, ты, манда, чё-то развякалась не по делу. Ну-ка… — Тот, что стоял сзади, схватил её за руку и легко толкнул вперёд. Девушка запнулась об велосипед, упала и растянулась на росистой траве. — Во, так правильно, рачком. Давай только, раздевайся. Всё снимай, сучка. И ты тоже! — Он тряхнул Аню, которая от страха потеряла способность двигаться и говорить, только смотрела на происходящее широко распахнутыми глазами и беззвучно пришёптывала.
Четверо насильников окружили перепуганных девушек и с шуточками да прибауточками «помогали» им раздеваться. Через минуту Аня и Надя стояли голые и босые. Они судорожно прикрывались и тихо плакали.
— Пошли, цыпа. — Обнажённую Надю двое потащили к джипу. — Пошли, не упирайся, а то всеку, так обдрищешься.
Девушку положили боком на капот и отогнули левую ногу так, что в тазовых костях что-то хрустнуло, и Надя пискнула от боли.
— Ну, на брудершафт? — спросил один парень.
— Ага! Ты в парадный, я в шоколадны! — Его приятель послюнявил палец и всунул его девушке в попу. Надя закричала.
— Давай, давай! Люблю, когда сучки голосят!
— Так, а ты давай почмокай. — Один из насильников схватил Аню за руку и заставил встать на колени.
— Э, а мне? — Четвёртый, оставшийся не при делах, был недоволен.
— Вприглядку подрочишь. Или, вон, там присоединяйся, отдерёте кралю в три смычка. Там ротик свободный. А мне не по кайфу вдвоём… Давай, краля, работай…
— Ишь ты, «не по кайфу»! Хер тебе! — Чётвёртый заставил Аню встать на четвереньки. — Ух ты какая жопонька! Счас я тебе очко раздраконю!
Если бы четвёртый насильник не оказался поклонником анального секса, неизвестно, чем бы закончилась эта история. Но Аня, чью девственную попку атаковал его украшенный «шарами» елдак, взвыла от боли и непроизвольно стиснула зубы.
Рёв насильника, лишившегося мужского достоинства, огласил ночной лес. Он упал и с воплями стал кататься по земле.
— Э? Э, чё там? — Те, что возились с Надей, ненадолго отвлеклись.
Аня вскочила и с отвагой исступления врезала оплеуху любителю анальных утех. Потом бросилась к Наде, подхватила подругу за руку, и вдвоём они нырнули в спасительную лесную чащу.
Насильники — те, что сохранили способность перемещаться — бросились за ними.
— Стоять, сучки! Убью! — слышалось сквозь треск сучьев.
Случайно или осознанно, девушки взяли направление к железной дороге. Оттуда доносился гул и перестук — судя по звукам, приближался товарняк. Когда полуживые от страха и смертельно уставшие девушки с погоней «на хвосте» выбежали на опушку, из-за поворота уже показались огни локомотива.
Он стремительно приближался. А за ним тащились несколько десятков вагонов, отсекая беглянкам путь к спасению.
— Ой, не могу больше… — простонала Аня.
— Нет! Поднимайся! Вперёд! Успеем же! — Надя поддёрнула её. Девушки из последних сил бросились к насыпи.
Локомотив набегал с тоскливым воем. Аня закрыла глаза и бросилась наперерез неминуемой смерти. Даже если машинист заметит их, он не успеет затормозить.
Они взбежали по насыпи.
И — аллилуйя, слава тебе! — перемахнули рельсы «перед носом» локомотива. Машинист их не заметил, бесконечный состав шёл дальше, не сбавляя ход, и между беглянками и насильниками встала надёжная тяжёлая громыхающая стена.
Аня и Надя рухнули в траву, плача и смеясь от радости.
— Побежали! — Надя оклемалась первая и затормошила подругу. — Пройдёт же…
— Ага… — Аня расслабленно поднялась и заковыляла в лесную тьму.
Когда состав прогромыхал, девушки были уже далеко, и насильники потеряли их след.
— Ой блин… — Надя ухватилась за ствол берёзы и повисла на нём. Аня, в свою очередь, обхватила тело подруги.
— Ты как? — спросила Аня.
— Жопа болит. Он же мне., мразь..
— Мне тоже. Я потому и кусанула того, второго... От боли... Ничего. Как говорится, у моей подруги с её парнем тоже первый раз было такое, пару дней поболела и прошла. Главное, мы оттуда жопы унесли.
— Я ж там всё оставила… — простонала Надя. — Телефон, велик…
— Мы там сами могли остаться, — проговорила Аня.
— Да в лёгкую. Отымели и прикопали… Сколько угодно таких случаев…
— Я так перепугалась… До сих пор сердце колотится… Вот, послушай… — Аня, не дожидаясь приглашения, положила руку подруги на свою грудку.
Горячая влажная ладонь Нади прижалась к нежному, волнующемуся холмику. Подушечки среднего и безымянного нащупали бугорок соска. Мягкое, но сильное облачко сгустилось внизу живота, и Надя почувствовала, что краснеет. Она дышала учащённо, но уже не потому, что задыхалась от недавней дикой пробежки…
Аня тыльной стороной ладони погладила животик подруги справа от пупка. Надя вздрогнула всем телом, по которому разлилось незнакомое, стыдное и сладкое возбуждение.
— Анечка… — прошептала Надя, моля то ли остановиться у опасной черты, то ли… не останавливаться!
Аня ответила гортанным стоном.
Вскоре девушки откровенно тискались — Надя сжимала прохладные булочки Аниных ягодиц, а её подруга, набравшись храбрости, запустила пальчики ей между ножек.
Надя приблизила губы к губам подруги. Два хрипловатых возбуждённых дыхания ненадолго прекратились, прерванные поцелуем.
— Анечка, я… хочешь… — прошептала Надя. Аня взглянула на неё слепыми от страсти глазами.
Девушки одновременно присели на корточки. Надя коснулась набрякших половых губ подруги, сочащихся любовной влагой.
Они не могли говорить об этом вслух. Поэтому Надя слегка толкнула Аню в плечи, и та с готовностью откинулась на прохладную и колкую лесную постель. Надя, дрожа от волнения, руками развела ей бёдра, целуя и покусывая внутреннюю поверхность. Потом, уловив молчаливый призыв от Ани, развернулась так, что её лобок нависал над лицом подруги, и медленно опустилась.
Она зарылась в складки кожи в Анечкиной промежности, с удовольствием покрывая щёки и подбородок едко-солёным горячим соком. Между тем на другом полюсе игривый язычок подруги с деланной осторожностью лизнул её самый заветный бугорок. Будто клюнул. Надя замычала от удовольствия и задвигала попой. Ей хотелось вывернуться наизнанку навстречу этому игривому язычку и бесстыжим ручонкам, доставлявшим ей неслыханное удовольствие, от которого хотелось визжать и рыдать…
Надя не была монашкой. Она своевременно и с удовольствием избавилась от невинности, ещё раньше научилась дарить себе удовольствие пальчиками и не отказывала в этом даже в годы замужества, хотя супружеский секс никогда ей не приедался: Вадим был умелым, сильным и изобретательным любовником.
Но то, что происходило сейчас, было совершенно непохоже ни на любовные игры с мужем (если бы только с мужем… несколько раз во время отлучек Вадима она искала приключений в объятиях случайных парней), ни на самоудовлетворение. Впервые в жизни она купалась в наслаждении, не стесняясь показаться слишком чувственной или зажатой, не тая на задворках сознания мысль, как смотрит на неё партнёр. Кажется, похожие чувства испытывала и Аня. Она вскрикивала и глухо стонала, то ли от оральных ласк подруги, то ли от того, что сама ублажала девушку.
Почти сразу наступил долгий, в несколько волн, оргазм, за которым почти без перерыва последовал второй и третий.
Спустя полчаса девушки валялись рядышком. Без сил, без желаний, без слов и мыслей, но переполненные новыми чувствами.
— Анечка… — проговорила Надя. Ответом был слабый стон. — Анечка, что это было?
— Я… сама… хотела тебя… спросить… — отозвалась Аня. Медленно, словно после тысячелетней утомительной (но и ужасно приятной!) работы она поднялась, утвердилась на ногах и подала руку Наде.
