«Залазь, шлюха!» - приказал он ей. Она придвинулась по столу к этому фаллосу и начала просовывать его пластмассовое тело через свои половые губы. Она начала приседать, удерживаясь на цыпочках, пока ее промежность не покрылась влагой. Посетители захохотали и приказали немедленно принести им напитки. В оцепенении она бросилась выполнять их приказания, не забывая благодарить: «Спасибо, сэр, что Вы дали поработать моему влагалищу! Я сейчас подам вам напитки!» С этими словами она бросилась выполнять заказ. Тем временем один из посетителей распорядился принести плетки, кандалы и цепи, а также зарезервировать для них одну из комнат. «Мы развлечемся с тобой несколько часов!» - крикнул он ей. «Конечно, сэр!». Она лишь уточнила: «Это обычная комната или желаете камеру в подвале?» «Подвал, конечно!» - откликнулся клиент. «Посмотрим, как можно поработать с зажимами!» - с этими словами они покинули зал.
Нам принесли заказ, это было мерло. «Кое-что мы изменили со времени Вашего последнего визита!» - продолжил Тарл – «Кроме обычных осужденных на незначительные сроки, у нас есть камеры для осужденных из тюремной системы. А также для тех случаев, когда наши клиенты захотят экстрима по тюремным образцам. Тех осужденных из тюрем, что мы используем здесь, мы используем с определенными ограничениями!»
Мы допили вино и приготовились продолжить путь. На соседнем столе официантка Жизель уже принесла напитки, плетки и кандалы. Клиенты приказали ей одеть кандалы, она заплакала: «Господа, я понимаю, что это не по правилам, но не уводите меня в подвальные камеры! Если вы сделаете это, я буду рабыней без ограничений весь оставшийся срок – а это восемь месяцев!» Дружный хохот был ей ответом. Вся компания встала и пошла в камеры, волоча за собой несчастную. Как я заметил, соски у Жизели отвердели.
Тарл проводил меня в коридор за баром, от центра вели различные коридоры. Он указал мне на смотровую панель: «Взгляните! Это молочная комната! Пользуется успехом у наших посетителей!» Я увидел небольшую комнату где-то два на два метра. В гладких стенах с двух сторон имелись небольшие отверстие, из каждого отверстия торчал эрегированный член. В комнате была полностью голая крупная женщина, один из членов она обслуживала своим ртом, она упиралась руками в стены. Она работала со всей отдачей, ее голова ерзала взад-вперед, она успевала руками возбуждать и второй член. Стены и пол комнаты были покрыты влагой и спермой, такая же смесь была в изобилии у нее на голове и на всем теле, как раз член, который она возбуждала правой рукой, изверг новую порцию спермы. Ее рот работал еще прилежнее, смесь спермы, пота и слюны густо покрывала лицо женщины. «У нас еще две такие комнаты, в основном тут работают шлюхи, которые отбывают заключение один или два года. Эта, кстати, школьная учительница, она отказала директору, и он обвинил ее в краже. Сейчас ей 32, а любовная связь до этого у нее была один раз, когда ей было 25. Женщины такого типа особенно интересны, здесь она работает по 12 часов в день, а затем мы отправляем ее в комнату, где есть железная кровать и тонкий матрац. Нет, там она не отсыпается, она работает уже как шлюха традиционным способом. 3 часа! Кстати, перед этим мы ее не моем – она обслуживает клиентов со специальными потребностями. Многим нравятся шлюхи, перемазанные спермой и грязью, от которых разит потом. Некоторых возбуждает и сперма на ее лице. А после этих 3 часов у нее отдых до следующей смены в «молочной комнате. Изредка она получает у нас и кнут. А теперь пройдем в камеры, что используются для пыток!» - сказал Тарл и, мы прошли по одному из боковых коридоров.
Воздух был душным и влажным, по мере того как мы проходили вглубь коридора. Мы прошли несколько старинных коридоров пока не оказались перед стальной дверью. Открыв ее, мы оказались в коридоре так называемых «пыточных» камер. Клиенты спускались сюда на лифте и пользовались десятью камерами для всеобщего использования. В эти камеры они приводили тех шлюх, что выбрали себе на улице или же специально заказанных. Но большую часть тюремного комплекса они не видели – ведь это был филиал совершенно секретной военной тюрьмы. Она использовалась для наиболее опасных преступниц и особенно для заподозренных в связях с повстанцами. Большинство узниц этого филиала были из тех женщин, которых либо арестовали в университете, либо схватили вблизи границы. Здесь они содержались в условиях абсолютной изоляции – без доступа посетителей и адвокатов. Место нахождения этой тюрьмы было строгой государственной тайной. Обычно после этой тюрьмы они оказывались либо в таких же тюрьмах глубоко в джунглях, либо же их продавали в рабство частным лицам. Если оставались живы, естественно. Иногда мы использовали таких женщин как засланных к повстанцам агентов. Сейчас таковых было уже наверное человек 50. Я посмотрю на кандидатов в такие агенты.
Пройдя еще пару коридоров и одну металлическую дверь, мы оказались перед открытой камерой, в которой находилась заключенная. Молодая узница сидела на тяжелом деревянном стуле, к которому она была привязана. К ее ногам было приковано деревянное бревно, которое удерживало ее ноги в таком положении и принуждало держать колени широко расставленными. Руки были вывернуты назад и надежно скованы. Она была дополнительно зафиксирована поясными ремнями. Она была полностью голой, покрытой потом, разведенные бедра показывали ее половые органы. Судя по ее состоянию, ее давно допрашивали. Ее волосы были коротко острижены, и мокрые от пота, выбритый лобок блестел. Между ног поблескивал металлический зажим, вставленный в ее клитор. Было видно, что в ее влагалище и анус были вставлены металлические втулки, присоединенные к проводам. Провода соединялись с устройством в руках охранника. Конечно же, я узнал Тину Алверсе! Восемнадцатилетняя девушка задрожала, увидев нас. Она заерзала в цепях и ремнях, ее полные груди вздрогнули. Ее возбужденные соски были проколоты иглами. От этих иголок также тянулись небольшие проводки к тому же устройству. Она пыталась что-то сказать, но не могла, так как ее рот был широко распахнут вставленным металлическим кольцом, что было привязано кожаным ремнем к ее голове. Изо рта был высунут язык, причем вставленная в него игла не давала ей всунуть его обратно. От этой иглы также тянулись провода.
Тарл кивнул охраннику. В ту же минуту послышался стон Тинs, она начала ощущать воздействие электротока сначала от втулок в ее влагалище и анусе, затем на ее соски и, наконец, на язык. Она начала дрожать, выгибать свое тело, ее стон перешел в вой. Крупные капли пота образовались на полных грудях дочери банкира, они увеличивались в размерах, срываясь в струи, каждый мускул ее тела был напряжен, как у лошади под кнутом. Пот стекал с ее грудей по животу вниз – к ее выбритой промежности, увлажняя втулки, используемые для пытки. Внезапно конвульсии прекратились, она стала задыхаться. Тарл своим пальцем проложил узкую дорожку на покрытой потом груди Тины. Вежливо он обратился к ней: «Скажи инспектору, все, что сказала нам. Это избавит тебя от очередного удара этого аппарата!»
Игла и кольцо были вынуты изо рта Тины, и послышался ее сдавленный голос: «Я была связной между моими одноклассниками и профессорами университета в Мехико. Мне приказали сделать это моя мать и старшие сестры. Мой отец также знал об этом, но внезапно он скрылся со своей секретаршей и деньгами. Я передавала сообщения в интересах небольшой группы повстанцев, которые были заинтересованы в приобретении оружия. Их лидером была Паулина Гомес. Это профессор. Я знаю, что она стоит за бегством моего отца из страны. Добраться бы мне до нее!» Она вздохнула.
«Ты знаешь имена повстанцев?» - спросил Тарл.
«Да, это профессор Гомес и три ее студентки, они сейчас в Мехико! Я рассказала вам о них все!» - ответила Тина.
- А ты знаешь, что с тобой сделают, если узнают о нашем разговоре?
- Да, они похитят меня, и будут держать в своем лагере в джунглях. Я знаю об этом, это ужасно! По рассказам я знаю, что они принуждают заложников работать от рассвета до заката в джунглях, строя бункеры и укрепления. Я не хочу этого! Я признаю свою вину и буду просить о снисхождении, лучше я буду шлюхой в государственных борделях, чем строить бункеры для повстанцев после всего, что перенесла моя семья!
- Хорошо! У нас есть для тебя предложение. Это поможет избежать тебе и тюрьмы, и лагеря повстанцев. Ты будешь шпионить для нас, у тебя будет свобода передвижения и свобода встреч, даже с повстанцами. А альтернатива для тебя пока одна – каторжная тюрьма. И уверяю тебя, там не легче чем в повстанческом лагере. Уж мы постараемся! Естественно, твоя мать, сестры и даже бабушка пока побудут в тюрьмах. Их судьба зависит от тебя!
- Я согласна, только прошу вас, не пытайте меня больше. Я ничего больше не знаю, я все сделаю для вас!
Тина посмотрела на нас затуманенным взглядом.
- Хорошо! А пока расскажи офицеру все о своей сексуальной жизни. За всю жизнь и со всеми подробностями – когда, где, кто и как трахал тебя, как ты мастурбируешь! Все. Поняла?
- Но, сэр! Я же сказала все! – всхлипнула Тина, она походила на мокрого перепуганного подростка – Хорошо, сэр! Я все расскажу. Я скажу каждую деталь!
Когда мы покидали камеру Тины, я снова услышал ее стоны от очередного удара током. «Она будет хорошей шпионкой. Она молода, крепка, ненавидит повстанцев. Надо будет устроить ей свидание с матерью и сестрами, они все в лагере № 5. И бабушка ее тоже – ей всего 55 лет. Тина – это ключ к мексиканским связям повстанцев! Она даже была ими изнасилована, она все рассказала нам. Но перед тем как она будет отправлена, я пропущу ее и через секс-услуги и через подземные камеры. Чтобы она набралась полезных впечатлений и хорошенько все запомнила!»
