— Что это такое? — спросил он, стараясь не показывать своей нервозности. Она захихикала.
— Моя сосательная конфетка.
Он взмок, а мысли снова принялись носиться в его голове. Может, она хотела сделать минет ему. Может, ему можно было и забыть о её «конфетке», окончить ночь довольным и лишь слегка озадаченным. Парень приоткрыл рот, а бровь девушки в ответ выгнулась, когда она взглянула на него, так что тот не успел сразу придумать, что сказать, и сразу его захлопнул.
— Так ты хочешь, чтобы я?.. — начал он, но она перебила его.
— Сосал мою конфетку.
Всё ещё ведя вдоль своего «секрета» пальчиком, девушка поднесла ко рту ту руку, которой массировала грудь, сложив большой и указательный пальцы колечком. Она сделала то же движение, что тогда, в коридоре, — потыкав языком свою щёчку изнутри, будто в невидимом отсосе.
— Ага! Ещё чего, бл*! — резко отказался он.
Лишь секунду девушка выглядела разочарованной, а потом снова широко ухмыльнулась.
— Что ж, тебе нужно сохранить секрет, мне... нужен минет. Давай поможем друг другу.
Он вспылил:
— Ни за что, — покачал он головой. — Можешь поискать другого. Или попроси у меня чек. Но не это.
Она закатила глаза.
— Да все здесь уже знают мальчишку по имени «Рикки» [то есть Ракель], — произнесла она слово с акцентом, который было трудно определить. — И уж извини, но я принимаю только плату оральными услугами. Разве что... ты не против запрыгнуть сразу на дикое родео. На чай я даю щедро... отобьёшь свой прошлый счёт с процентами. Только учти, что домой пойдёшь враскорячку. И предупреждаю прямо, — добавила она, не обращая внимания на настоящий ужас на его лице. — Смазку я с собой не взяла, придётся тебе кусать наволочку, — сказала она, обнажив демонстративно стиснутые зубки и многозначительно приподняла брови.
— Ты конченая?
Она опять закатила глаза, и её рука, что до этого покоилась на выпуклости в шортах, легла теперь между ног:
— Нет, зато могу классно кончить. Вот этим, — похлопала девушка где-то в паху. — Итак, твой выбор? Чупа-чупс или изорванная заплаканная подушечка с историей, чтоб рассказать за стаканом в баре, в придачу?
— Да не дам я тебе меня натянуть! — закричал он слишком громко и эмоционально, а Ракель вздохнула.
— Хорошо. Тогда будешь сегодня полировщиком. Или твоей девушке стоит узнать о нашем рандеву?
Он вскипел уже не на шутку:
— Да чего ж ты хочешь?
На что она захихикала:
— Чего хочу? Намочить «ужика». Услышать, как ты им давишься. «Шланг» просунуть прямо в эту тугую глотку. Хочу быть покорительницей. Не терпится заплатить мне — ну ладно, пятьдесят баксов отсос, а за счастливый конец в зад жду сотку.
Он ничего не говорил и не двигался примерно с минуту. Она так и щупала вокруг своей выпуклости в шортах и их шва. Наконец он приблизился, глядя без слов неотрывно в её глаза, а потом упал на колени. Он посмотрел вверх, на неё, а девушка ослепительно улыбнулась ему внизу.
Следующий звук был самым громким в его жизни. Тишину в комнате рассёк звук расстёгиваемой ширинки, и хотя он пытался фокусировать взгляд на её лице, на сиськах наверху, он не удержался и посмотрел вниз, на её теперь открывшиеся взгляду трусики.
Ещё в баре он понял, что на ней стринги. Этот факт не был тайной ни для одного посетителя. Хотел бы он, чтобы девушка повернулась и показала сторону, которую он видел тогда, потому что о том, что спереди, он не догадывался, пока сидел в баре, потягивая пиво.
Спереди её трусиков была только лишь звёздочка, такая же, как на её сосках на топике, — вот только они были натянуты на её идеальных объёмных сферах, пока вот эта странно оттопырилась на одну сторону. Сверху был заметен лишь небольшой клочок оставленных при эпиляции волосков. Спереди резинка её стринг не доставала её кожи, так как в них было тесновато. Она напевала себе что-то под нос, но в целом не пыталась сдвинуться с места.
— Оставить честь тебе? Или сделать это самой?
Он ничего не ответил ей, только посмотрел на неё с явным неудовольствием. Когда девушка увидела, что он ничего не делает, она убрала руки за спину и стянула шорты со своего выдающегося тела, а потом поёрзала ляжками друг о дружку, чтобы они упали на землю. Как правило такой вид был ему очень приятен, но теперь всё удовольствие убивала эта выпуклость спереди.
Теперь у «дружка» появилось побольше места разгуляться, но он всё равно изгибался к правой стороне её стринг. Девушка толкнулась бёдрами вперёд, и её нижняя часть тела двинулась к нему, а он отодвинулся назад. Она нежно положила руку ему на голову, а потом притянула её вперёд с большей настойчивостью, и тогда он понял: девушка физически сильнее него. Придвинув его голову вперёд, девушка потёрлась о неё выпуклостью, зарывая в ней его лицо. Он был благодарен той ткани, что разделяла его щеку и твёрдый, пружинистый фаллический объект, который (как он себя убедил) был засунутым ей в штаны реалистичным дилдо, чтобы просто с ним поразвлекаться.
Правда, когда она отпустила его, веселье-то, кажется, только-только начиналось. Девушка запустила пальцы под резинку стринг и спустила их вниз по своим ногам. Вот тогда его впервые поприветствовала её обнажённая нижняя часть тела и сделала это с таким энтузиазмом возбуждения, что он уже сам был не рад. Теперь стало очевидно, что эта девушка, милая девушка, была с членом, и не осталось ни тени сомнений: тот был ему рад. Тихонько сказав «о да», она стянула трусики вдоль колонны хрена, и, больше не сдерживаемый её узеньким нижним бельём, он теперь смотрел вперёд, чуть подскакивая, приподнимаемый от её тела её бессовестной эрекцией. Начинался член там, где должна была её женская анатомия, — как раз под участком не выбритых волос и над местом встречи полосок от загара девушки, прямо над полными яичками, теми самыми, которыми та грозилась кончить, круглыми и довольно большими (что можно было в равной степени заявить о её титьках). Член загибался кверху, и вызвало дискомфорт осознание, что, пусть тот уже был сантиметров пятнадцать-восемнадцать и в обхвате пухлее сосиски (он никогда не смог бы уже их есть), он ещё до конца не встал, — скорее всего, из-за лишь недавно снятых оков. У девушки бы порвались верёвочки стринг, сумей он таки встать во всю длину. С мертвящим душу интересом и немалой долей отвращения он понял, что она была необрезанной; её крайняя плоть покрывала головку, которую он узнавал, пусть никогда раньше не видел такой член, — хотя теперь он не смог бы выбросить эту картину из головы. Из-за кожи хрен, строго говоря, всегда был бы пухлее сосиски. В какой-то очень неподходящий момент до него дошло, что, вероятно, такой член должен был быть чувствительнее. Эту мысль он быстро убрал в дальний угол сознания, когда понял, что чувствовать с повышенным удовольствием ей доведётся его губы, его язык и горло, прижатые к её негнущемуся «слонику».
Он заметил, что как-то по-девичьи она не трогала свой нестандартный «аксессуар» с тех пор, как его обнажила. Вместо этого девушка наблюдала за ним, скалилась в самодовольном удовлетворении его реакцией шока и благоговения, шире и шире всё это время. Её забавляло и то, как долго он глядел на её член, — минуты две или три с тех пор, как легли на пол её стринги — и он ни разу не отвёл взгляда от её «мужского» достоинства. Она даже веселья ради подвигала бёдрами, так что он закачался из стороны в сторону, а его глаза так и следовали за ним, словно под гипнозом. Девушка могла всю ночь купаться в этом почитании, но время играло против них, и со зловещим огоньком в глазах она решила, что поиграться можно будет вдоволь ещё после. Она дала ему более чем достаточно времени запечатлеть его в памяти, что он и сделал, и пусть вниманием она наслаждалась, а её член стоял всё так же осанисто, яички толкали её вперёд выпустить фрустрацию. Она обзавелась вариантиком для опорожнения полных шаров, и обещание своей мошонке, заждавшейся уже «сосунка», нужно было исполнять. Краска уже сошла с его лица, и он выглядел как-то болезненно, а девушка не хотела, чтобы он лишился настроя и оставил Ракель с опухшими переполненными шариками. Деньги её ни капли не волновали. Всё это время она только думала, куда бы ей спустить, — а ротики глупых смазливых мальчиков в этом отношении никогда её не разочаровывали.
Девушка взглянула сверху вниз на него и заговорила, чтобы вырвать его из кошмарного транса:
— У меня большой, правда?
Он посмотрел на него, потом на неё и проглотил слюнку. Она постучала по его голове ладонью.
— Так да или нет?
С такими же широкими глазами он кивнул. Член подпрыгнул.
— Для девушки немаленький, правда?
Он покачал головой.
— Значит, для кого угодно?
Он кивнул.
— Длиннее твоего?
Он замешкался. Она снова постучала по его голове. Тогда он кивнул.
— Чуть больше?
Он покачал головой.
— Намного длиннее?
Кивнул.
— Больше ты не видал, верно?
Конечно, кроме своего у него не с чем было сравнить. Он кивнул. Девушка наклонила бёдра вперёд и с ними свой член, а он попытался убрать голову, но она держала её на месте. Писюн потёрся о его лицо, стал твердеть, и она убрала его опять.
— Слишком здоровый?
Он закивал головой энергично.
— Ну, тогда придётся открыть ротик пошире, правда? — сказала она, а он посмотрел на него и понял, что он всё набухал и набухал, пока не уехала совсем назад крайняя плоть и он не встал совершенно прямо, качаясь, подрагивая, при этом «глазок» заблестел от влаги.
