— Открывай, — приказала девушка, а он послушался, но не ожидал, что она тут же намочит яички у него во рту.
Она поводила бёдрами по кругу, командуя лизать ей, чем он и занимался целый круг, пока она не вынула шары. Он уже знал, что ждёт его дальше.
— Открывай, — снова приказала девушка, что он и сделал, а она тут же переместилась на коленях так, чтобы разместить свои бёдра в позиции готовности запихнуть член ему в горло, что она и сделала, а потом почти села назад, яйца положив на его нос и сотворив удивительную выпуклость на его глотке своим хером. — А-н-нгх! — воскликнула она, руками обхватив свои шею и лицо, раскачиваясь вперёд и назад, чтобы глубоко оттрахать его глотку.
Он подавился, а девушка частично извлекла писюн наружу и упала вперёд, так что он мог поднять глаза и снова увидеть её аппетитную попку. Из этой позиции она начала биться вниз, — уже не так невыносимо долбить его рот, однако по-прежнему целенаправленно, а он становился всё более тесно знаком с её яйцами на каждом заходе. На секунду это отвлекло его, и миг он не замечал, что за махинации она там проворачивала, пока её большой и указательный пальцы не обвили основание его члена и что-то замечательно влажное не обвило его кончик. Наконец-то оторва, которую он так героически затащил в секс-отель, начала пользоваться губками, хотя трудно было чувствовать себя победителем, будучи прижатым к кровати, пока член девушки был забит в его глотку по самые яйца, лежавшие у него на носу, её толстый негнущийся член ещё больше, чем когда бы то ни было раньше растягивал ему глотку. Непросто было обрисовать весь тот контекст, когда она наконец дала его головке проскользнуть ей в рот, пока он беспомощно давился, вежливо постукивая её по волоскам на лобке в надежде, что она проявит милосердие с её долбёжкой в горло, зная, что совсем её остановить было не в его силах. Когда он лежал лицом кверху, а девушка оседлала его голову, оставалось только открывать рот пошире и надеяться, что своё удовлетворение она спустит быстрее, чем он задохнётся на её хрене. И эта надежда, что она спустит в него своё удовольствие, убивала возможность насладиться её ротиком.
Девушка раз за разом прижала свою «сумочку» к его лицу, заставляя задерживать дыхание до самого конца, пока наконец он это не бросил. Её собственный темп отсоса ускорился, пока не стало очевидно: она хочет, чтоб он кончил, — но было трудно сконцентрироваться на своём члене, когда в глотку был забит чужой. Дополняло картину то, что девушка сосала и заглатывала так глубоко, как было нужно, чтобы он кончил, пока попутно задыхался, и до него быстро дошло, что это делалось нарочно. Она прижимала его к кровати, заставляя кончать, пока долбила в рот, и вопросом времени было, когда же он уступит.
Когда он выстрелил, она подержала его между губами, совершенно безразлично, пока он выпускал всё ей в рот. Он чувствовал, что она не глотает, а вместо этого набирает полный рот. Впрочем, времени наслаждаться ощущениями не оставалось, потому что девушка начала яростно отстукивать в него, держа его колени и насильно кормя его своим хреном. При этом она говорила ему грязные вещи, но он едва слишал за шлепками её яиц о его кожу, мокрых от его слюней, пока они снова и снова расплющивались о его нос. Для разнообразия не подёргивание её члена в этот раз, а пульсация шариков на лице предупредила его о наводнении, за которым вскоре последовал её хриплый стон, когда она разразилась кононадой. На половине у него кончился воздух, когда с каждым подёргиванием заметная выпуклость на его горле увеличивалась, размещая, как он надеялся, последние остатки запасённой спермы Ракель в его животе. Он ударил её по заднице, надеясь теперь-то заставить поумерить напор, но девушка задержалась ровно настолько, чтобы он начал уже синеть, прежде чем достала член, предоставив возможность подавиться и начать глотать воздух.
Она слезла с него, развернулась на сто восемьдесят градусов и забралась обратно, своё лицо держа над его лицом. У неё были надутые щёчки и улыбка на лице. Девушка зажала ему нос, пока он не открыл рот, а потом выплеснула туда всё.
— Только шлюхи глотают, — объяснила она. — И если расскажешь кому-нибудь, что кончил мне в рот, я выбью тебе зубы. И поверь, я бы с радостью нашла повод избавиться от этих противных штуковин.
В полной дезориентации он лежал, будто в трансе, пока Ракель слезала с него и, к облегчению, начинала одеваться. Поражённый, что вообще удалось пережить эту встречу, он чуть не забыл вовсе о камере, которую она, судя по всему, снова поставила где-то посреди ночи и теперь снимала. Её она забрала с собой, пока выскальзывала за дверь с приятной окончательностью.
Ровно до тех пор, пока снова не вернулась с кофе в руках. В тот момент он уже сумел сесть, но от пережитого шока не мог ещё двинуться. Едва заметив чашечку, он стал припивать, но остановился, заметив, как Ракель смотрит на него.
— Надеюсь, ты не примешь сегодня близко к сердцу, — сказала она, подмигивая.
Он подумывал выплюнуть кофе назад, но теперь в этом не было особого смысла. Ракель вышла наружу без слов (хотя взгляд, брошенный на прощание, всё сказал ещё лучше), и он был оставлен в одиночестве попивать свой подпорченный кофе, лелея надежду, что больше не услышит о Ракель.
