Между тем жизнь на Кэтри-Айленд начала пробуждаться. Такой район не мог обойтись без борделей, но все бордели здесь были государственными и комплектовались узницами тюрем. Бордели предлагали все виды сексуальных услуг – начиная от стриптиза и танцев с шестом и заканчивая все виды обслуживания клиентов. Были и комнаты для особо важных клиентов и «шлюхи в складчину» и на полчаса - для менее состоятельных.
Когда узница направлялась отбывать наказание в Государственный бордель – это становилось достоянием общественности. Данный факт публиковался в прессе. Друзья и коллеги по работе обычно с радостью откликались на это сообщение. Где еще клеркам повезет увидеть свою бывшую офис-менеджер, исполняющую стриптиз у шеста. А бывшая бухгалтерша предоставит им свое тело для анального секса и жесткой порки кнутами.
Я по-прежнему смотрел в окно со стаканом в руке, когда включилась видеосвязь. На экране появилось изображение генерала Густофа – шефа местной Службы госбезопасности. Сейчас он находился в своем поместье невдалеке от побережья, которое было оборудована как обширная латифундия. Вероятнее всего, у него было важное сообщение. Я иногда работал над специальными проектами для ведомства генерала, и он доверял мне.
Я ввел код получения сообщения. Оно было коротким. Генерал назначал мне аудиенцию у него в поместье завтра утром.
Я ввел другой код и на экране телевизора замелькали изображения из Центральной тюрьмы. Оно передавалось по закрытому каналу. Как я понял, это был комната для допросов в подвальном помещении здания Суда. «Заключенная Паулина Гомез, 45 лет, Номер 432» - показали субтитры. Это имя было мне очень известным. Паулина Гомез была профессором литературы в местном университете и поэтессой. Она также занималась политикой и давно подозревалась в симпатиях к феминистскому движению.
Что же, она была подвешена за руки к потолку камеры, ее ноги были широко расставлены деревянным брусом, пальцы ног едва касались пола. Она была полностью обнаженной, и короткий кнут тюремщика как раз работал с ее тяжелыми слегка провисающими грудями. Ее живот, ноги, бедра и задница были уже изрядно покрыты крест-накрест красными отметинами от кнута. Ей было жарко, и она вся истекала потом. Легкая цепь тянулась от ее промежности. Похоже, что ей вставили защелку в клитор. Когда ее тело вздрагивало от удара – цепь натягивалась, ведь она была присоединена к полу. Удар! – и новая отметина появлялась на ее груди. Грудной животный крик раздавался в камере, когда охранник наносил очередной удар. Она сжимала и разжимала кулаки.
Для ее возраста она была еще привлекательной женщиной, у нее были крепкие ноги и задница. Насколько я помню, она рожала лишь однажды и у нее была дочь. Ее рот был открыт в крике, а лицо покрыто потом. Я вспомнил, что слышал ее в университете. Она была хорошим оратором. Юным студенткам она очень нравилась. Ну что же! Похоже, лекциям пришел конец. В камере появились главный тюремщик Франк и Лейтенант Бразер из Службы госбезопасности. Завтра я увижу их обоих.
Выключив телевизор, я вновь выглянул в окно. Возле парка патрульный автомобиль остановил для проверки красную малолитражку. Водитель – темноволосая женщина не более 30 лет на вид, одетая в джинсы и майку, вышла из машины и стала, положив руки на капот. Двое полицейских начали ее обыск. Один снял с нее майку, джинсы и трусы. Оказавшись полностью голой, она сбросила туфли и стала чуть дальше. Руки по-прежнему были на капоте автомобиля, ноги – расставлены еще шире. Офицер осмотрел ее тело, затем порылся в одежде. Другой занимался обыском в автомобиле. Они что-то ей сказали. Она стала на колени и расстегнула полицейскому брюки. Когда она закончила свою работу ртом с членами, они развернули ее и положили на капот. Следующие полчаса они занимались с ней анальным и традиционным сексом. При этом она одновременно работала с обоими спереди и сзади. Наконец они отпустили ее. Женщина оделась, села в свою машину и уехала. Ей повезло избежать поездки в штаб полиции. Там размещалась рота полицейских, и поездка туда могла затянуться на неделю или две. И окончиться в тюрьме с обвинением в неуважении к полиции.
Итак, рано утром я поехал в имение генерала Густофа хотя это и было воскресенье. Было еще рано, но воздух прогрелся почти до 30 градусов. Поскольку в лагерь № 5 и в имение генерала вела одна дорога – мне пришлось проехать два поста. Но следующие тридцать миль на дороге не было никакой другой машины кроме моей. Во избежание возможной засады я был вооружен – со мной всегда была автоматическая винтовка, пистолет «Глок» и несколько гранат. Для небольшой стычки вполне достаточно.
Наконец я подъехал к воротам и назвал свое имя в интерком. Ворота открылись, и я проехал. Примерно через полмили я увидел заключенную в сопровождение охранника. Узница была сильно загорелой. Подъехав поближе, я понял, что это мулатка. Волосы на ее голове были пострижены машинкой под ноль, а волосы на лобке - полностью сбриты. Это свидетельствовало, что передо мной была заключенная, приговоренная к длительному сроку. Они часто использовались как работницы на плантациях. Скорее всего, ее конвоировали для работ по доставке древесины из болот. Узница была полностью обнаженная и босая, ростом не менее 1 метра 85 сантиметров, с втянутым животом, крепкими грудями, что стояли торчком, и развитой мускулатурой. Принудительный труд довольно быстро сказывается на облике негритянок и мулаток в лучшую сторону. Их фигуры становятся очень атлетичными, даже невзирая на скудное питание. Ее руки были связаны за спиной кожаными ремнями, а ноги – скованы металлическими кандалами, цепь от которых вела к поясной цепи. Охранник подгонял ее дубинкой, а на поясе у него висел электрошокер.
Через несколько минут я уже находился перед довольно большим домом. Генерал сидел на веранде, и приветствовал меня: «Рад видеть Вас, инспектор. Присаживайтесь! Выпьете?» Я присел на легкое кресло и в ту же минуту нам подали напитки. Обслуживала смуглая брюнетка, одетая в легкое белое платье, ее крепкие маленькие груди пробивались сквозь ткань, и покачивались когда она шла. Учтиво спросив, не желаем ли мы что-либо еще, она покинула нас. Генерал смотрел ей вслед. Она быстро удалялась, цепь на ее лодыжках ерзала, а хвост ее черных волос стянутых за спиной болтался пока она не скрылась с наших глаз.
Перед террасой на открытом солнце можно было видеть фигуру сильно загорелой, высокой и мускулистой женщины. Ее загорелая и смазанная маслом кожа мерцала на солнце когда она стояла на коленях на битой черепице. «Не правда, что блондинки не загорают!» - сказал генерал. То, что она была блондинкой можно было понять по ее волосам, которые пробивались из-под черного кожаного шлема, что покрывал всю ее голову. Ее лобок был выбрит, отчетливо показывая красноватую мякоть хорошо использованного влагалища. Находясь в этом шлеме, она ничего не слышала и не видела – там не было отверстий для глаз и ушей, а ее рот был занят кляпом в виде фаллоса. В этом шлеме она могла только дышать, что было очень тяжело на такой жаре. Все показывало, что генерал получал удовольствие от такого обращения. Я знал, что это была любовница бывшего Премьер-министра, который пропал при загадочных обстоятельствах. Блондинка сидела прямо на сложенных ногах, ее руки были заведены назад, так что локти касались. Цепь, которая сковывала ее шею, соединялась с кольцом в земле. Другая небольшая цепь соединяла ее полные коричневые груди, эта цепь сковывала между собой два золотых кольца в ее крупных сосках. Цепи и кольца поблескивали, мерцая при каждом вдохе и выдохе. На ее талии находился кожаный пояс, который, если его закрывали, вставлял затычки в ее анус и влагалище. Ее разработанное влагалище было достижением крупных фаллоимитаторов, который обычно использовались для этого.
К радости блондинки на сегодня ее наказание было закончено. Эти наказания были нужны для нее, и она даже просила об этом. Генерал был доволен встретиться с такими устремлениями, и предоставил ей множество различных упражнений по достижению страдания. Брюнетка принесла мне стул для ног. Мускулистая блондинка напомнила мне лучшую пловчиху, которую я видел в Стенфорде во время первого года обучения. Две женщины столь непохожие вместе вполне могли восприниматься как сестры или любовницы.
Тем временем генерал сказал что-то брюнетке. И она, отцепив цепь блондинки, вместе со своей компаньонкой подошли к мраморной скамье перед террасой. Взяв за цепь своей мускулистой подруге, она сигнализировала о начале игры. Она знала, что та не слышит ее, и не может говорить из-за кожаного шлема. После сигнала о начале блондинка грациозно заняла подчиненную позу. Удерживая цепь в ее сосках, брюнетка начала склонять ее вниз на мраморную скамью. Наконец она зафиксировала ее в определенной позе со связанными руками. Затем брюнетка расставила ее ноги очень широко, привязав их цепями к разным концам скамейки, и развернула так, что ее промежность была выставлена вверх для всеобщего обозрения. Уложив таким образом подругу, брюнетка повернулась к генералу спрашивая разрешения. Улыбаясь, он кивнул головой. Она сняла платье, показав свое стройное тело. Приблизившись, она села на колени и стала облизывать свою слепую, глухую и немую компаньонку. Используя всю поверхность языка чтобы гладко обрабатывать половые губы, промежность и снова всё расстояние от ануса до выдающегося клитора, украшенного золотым колечком. Его она облизывала очень осторожно и самым кончиком языка. Возбужденный женский организм ответил обильным выбросом секрета, который брюнетка жадно глотала. Пока тело блондинки вибрировало от возбуждения, генерал подошел к ним и защелкнул два металлических зажима на ее сосках. Сдавленный визг послышался из-под шлема. Мокрые блестящие груди показывали многочисленные следы от ремня во время предыдущих посещений скамьи наказаний. Он взял горящую свечу. Будучи ограниченной в ощущениях в своем шлеме, блондинка не могла увидеть свечу. Первое что она почувствовала – это плавящийся воск, который капал на чувствительные места на ее груди, смешивая боль с получаемым ею наслаждением. Снова и снова горячий воск капал на ее голую кожу через неравномерные промежутки. Воск причинял боль, но не повреждал ее крепкую кожу, это чувство смешивалось с наслаждением, которое она получала от языка, что уже находился в ее мокрой щелке. Это сводило блондинку с ума.
