Является ли «она» вообще правильным местоимением?
У нее был член?
Что, если она этого не сделает? Смогу ли я трахнуть ее?
Если я не против трахаться с ней, стал бы я с ней встречаться?
Если бы я встречался с ней, рассказал бы я об этом семье и друзьям?
Или я буду держать это в секрете?
Я поискал в Интернете слово «трансгендер». Я узнал о «до операции» и «после операции». Я узнал о гормональной терапии. Я просматривал онлайн-форумы и читала истории о гендерной дисфории — тела кажутся тюрьмой или костюмом. Люди спрашивают, был ли это всего лишь этап. Те, кто задается вопросом, аморальны ли их мысли и чувства. Люди, ищущие совета и просящие, как лучше всего рассказать своей семье, чтобы их не бросили, — слышно, как боль выливается из напечатанных слов.
Это был целый мир, о существовании которого я даже не подозревал. Я имею в виду, я знал, что оно существует, но, может быть, меня это никогда не волновало, потому что я никогда лично не знал никого, кто был бы трансгендером. Большую часть моей взрослой жизни трансгендеризм был каким-то странным извращением или трансгрессивной субкультурой. Проститутки-транссексуалы в Бангкоке. Трансвеститское дрэг-шоу. Сенсационные истории СМИ о том или ином человеке, который решил, что он женщина или наоборот. Никогда я не встречал кого-то вроде Элоди. Ту, которую я бы в десяти случаях из десяти назвал женщиной. Однозначно. Даже если я бы сильно всматривался.
Чем больше я думал о ней, тем сильнее росло мое желание к ней. Мне было стыдно за это, но я не мог выбросить ее из головы. Когда я закрыл глаза, она была там. Ее ангельский образ: она стоит у окна, и солнце освещает ее печальный образ.
Однажды вечером, когда я выпил много бутылок дешевого пива, головокружительный гул довел меня до крайности. Мне нужно было ей что-то сказать. Сказать ей хотя бы, что мне жаль и что я хочу снова бежать вместе и снова вернуться к тем долгим ночным разговорам. Горло сдавило, а в животе бешено кружились бабочки. Я подошел к ее двери, поколебался, затем постучал.
Я услышал шаги к двери, затем длинную паузу, как будто она твердо собиралась не отвечать. Но затем я услышал поворот ключа в замке. Дверь открылась, и она стояла там в майке и спортивных штанах. Пот спутал волосы на лбу. Окна были открыты, пропуская встречный ветерок, но, тем не менее, было очень жарко.
Скрестив руки на груди, прислонившись к дверному косяку, она ждала, что я скажу.
Поначалу слова застряли у меня в горле. Я понимал, что в этом конкретном моменте есть что-то глубокое, и что откровение означало, что мне нужно произносить именно те необходимые слова, поэтому это было трудно. Это было странное ощущение. Я закрыл глаза, чтобы разжать губы, и просто попытался говорить настолько искренне, насколько мог.
«Мне очень жаль, Элоди», сказал я.
Она подняла бровь.
«Насчет той ночи на прошлой неделе. Прости. Я не собирался бросать тебя. Я знаю, что это был идиотский поступок, и мне никогда не следовало этого делать. Дело в том, что я думаю, что ты потрясающая. Я думаю, у нас много общего, и мне очень нравится проводить с тобой время, и я не хочу, чтобы это заканчивалось».
Ее лицо смягчилось. Ее руки опустились на бедра.
«Знаешь, мне было очень больно, когда ты ушел». Ее голос дрожал.
Я кивнул.
«Но ладно. Мне и раньше причиняли боль за то, кем я являюсь. На самом деле, бывало гораздо хуже», — сказала она. «Очень мило с твоей стороны извиниться. Я принимаю».
Я благодарно улыбнулся. «Я надеюсь, что мы сможем, ну, ну, знаешь, продолжать бегать вместе. Я имею в виду, тебе еще нужно показать мне остальную часть города».
Она улыбнулась в ответ. «Хорошо, давай сделаем это».
— И потусоваться?
Она кивнула. "Да, конечно."
Я протянул руку для рукопожатия. "Друзья?"
«Да, друзья». Она пожала мне руку.
Когда ее рука коснулась разума, шипящее электричество мягко перешло от ее руки к моей, распространяясь медленным пламенем на пальцы ног и на голову. Мое дыхание остановилось. Мои колени ослабели. В голове у меня полегчало, а сердце начало стучать, как барабан. Должно быть, она тоже это почувствовала. Я видел это по ее глазам и по тому, как ее грудь перестала двигаться.
Между нами повисло молчание. За окном приглушенно доносились только звуки ночной жизни, доносившиеся с площади внизу. Но по-сути воздух был тихим, как глубокий океан.
Следующим моим шагом я управлял исключительно инстинктом. Ее рука все еще была в моей, я сделал шаг ближе к ней.
Ее глаза бегали взад и вперед по моему лицу, нервно изучая. "Что ты делаешь?" Она вздохнула.
В ответ я притянул ее ближе к себе, пока аромат ее тела не окутал меня, опьяняя, как аромат цветущего ночью жасмина.
Ее руки опустились в стороны с нервно сжатыми в кулаки ладонями. Я положил на них руки, они расслабились и её пальцы прошли сквозь мои. Она замолчала, выдохнув. Я прижал ее к дверному косяку и потянулся к ней, тяжело дыша. Она не отклонилась в отказе и не ответила на мое интимное движение. Вместо этого она оставалась неподвижной, как статуя, боясь добавить к этому моменту что-нибудь еще.
Я дал ей последнюю паузу, чтобы отказаться от моего предложения, а когда этого не последовало, я поцеловал ее. Ее рот был открыт, чтобы принять мои губы и мой язык, и во время поцелуя я почувствовал вибрации ее тела, когда напряжение ушло. Я прижался грудью к ее груди, почувствовал ее твердые соски сквозь майку и почувствовал, как ее сердце колотится в быстром темпе.
Когда я прекратил поцелуй, наши глаза встретились.
«Ну», сказала она. «Это было удивительно».
Я ничего не говорил. Я снова пошел целоваться. Она остановила меня и сказала: «Подожди. Ты действительно уверен, что хочешь?»
Я не знал ответа на этот вопрос. Я только знал, что она неотразима. Она заставила меня напрячься. Она заставила меня хотеть попробовать ее на вкус.
Прядь волос упала ей на глаза. Я отмахнулся от этого. «Ты чертовски красива», — ответил я. Это не был ответ на ее вопрос, но он ясно выразил мое желание, не выдавая моего внутреннего замешательства. Я не хотел намекать на какое-то замешательство, потому что знал, что она остановит это, а я не хотел, чтобы это прекращалось.
Я снова поцеловал ее, затем отвел в ее квартиру и пинком захлопнул дверь. Мы неловко споткнулись и рухнули на ее диван, где поцеловались в состоянии безумного головокружения.
Затем я почувствовал это — ее твердый, как камень, член под спортивными штанами прижался к моему. Это был решающий момент. Пан или пропал. Проверка моего желания. Я знал, что ее поцелуй может в конечном итоге привести меня к этому моменту, как и она знала. Если бы она впустила меня в себя, вошёл бы я?
Каждая капля воспитания, каждая культурная стигма, укоренившаяся в моих костях, хотела восстать и хотела, чтобы я восстал. Но правда в том, что мне от этого стало только жарче. Мой пах, пульсирующий от ноющей похоти, наслаждался ощущением ее твердого члена, трущегося о мой, когда мы целовались на ее диване, тесно переплетаясь телами. Мне очень хотелось, чтобы наши обнаженные тела соприкоснулись. Каждым сантиметром.
Я снял рубашку. Она сняла майку. Ее грудь была идеальной формы. Я ласкал её в своих руках, затем поцеловал каждую по очереди. Она вздрогнула и ахнула от ощущения моего рта на своих сосках.
В приятном оцепенении я залез в ее спортивные штаны. Она остановила меня.
«Я не хочу, чтобы ты это делал, если только ты действительно этого не хочешь», - сказала она.
«Я действительно хочу», — ответил я.
Моя рука вошла и обхватила пальцами ее член. Она вздохнула и погрузилась глубоко в диван. Это был первый член, помимо моего собственного, который я когда-либо держал в руках. Мне понравилось, как исказилось ее лицо. То, как она в предвкушении прикусила нижнюю губу. То, как ее член пульсировал от возбуждения.
Энергия между нами текла через нас, как подростковая энергия, как сексуальное пробуждение. В каком-то смысле это было именно так.
Я спустил ее спортивные штаны чуть ниже колен. Ее член выскочил наружу. Я медленно поглаживал его. Она расстегнула мои джинсы и сделала то же самое со мной. Кроме того мы беспорядочно целовались.
«Я не могу поверить, что это действительно происходит», — пробормотал я.
"Тебе нравится?" спросила она.
"Ага."
«Ты хочешь меня трахнуть?»
"Да."
Она встала и соблазнительно, как игривая пантера, подошла к шкафу, чтобы вытащить что-то из ящика. Она держала это, чтобы я мог рассмотреть. Смазка.
«Тогда я доставлю тебе удовольствие, которого ты никогда раньше не испытывал», — сказала она.
Она подошла ко мне и опустилась на колени. Она поцеловала мою обнаженную грудь, затем пупок, затем стянула с меня штаны и нижнее белье на пол.
С улыбкой на лице и взволнованными глазами, пристально глядя на меня, она обхватила губами кончик моего члена и медленно всосала.
