— Так что это за специя?
— Я не знаю, как на английском… это «темперо баиано», но «темперо» означает «специи». Так что это просто специи Байи. Там есть перец и орегано, так что тебе должно понравиться.
— Это… интересно, — ответил парень, и она ослепительно улыбнулась.
— Видишь? Я даю тебе всё новые и новые ощущения.
Её улыбка была достаточно обыденной, чтобы он не сразу понял, на что она намекает. Он с трудом проглотил яичницу.
— Я, э… не могу остаться на ночь, — сообщил парень.
— О, только не убегай! В бассейн людям тоже сначала влезать неприятно, — сказала девушка, приподняв бровь.
— Дело не в этом. Если моя девчонка всё равно знает… Мне пора возвращаться в Нью-Йорк.
Улыбка Ракель померкла.
— О. Да, логично… — сказала она и, казалось, сразу сдулась.
Он доел яичницу и уже собирался что-то сказать, но тут девушка снова вскочила на ноги. Он заметил, что у неё был врождённый талант быстро подниматься, во всех смыслах.
— Ну, если собираешься улететь с острова, надо бы сразу сбегать в душик
— У меня нет здесь сменной одежды. Разве что?..
— Не думаю, что ты влезешь в мою, — ответила девушка, ухмыляясь, — хотя у меня есть пара унисексовых, в которых, думаю, ты будешь выглядеть миленько, — сказала та, и её ухмылка превратилась в дьявольскую ухмылку.
— Я пас.
— Если примешь душ вместе со мной, я заберу твои вещи и привезу их сюда, полностью упакованными.
Парень задумался. Он ненавидел собирать вещи, и ему не очень-то хотелось бегать по городу, пытаясь подготовиться к отъезду с такой задницей, — в полном разгроме, так что ему было больно даже ходить, — но, с другой стороны, весь его багаж был схоронен в доме друга, и он не был уверен, что хочет, чтобы тот встретился с Ракель. Парень даже не был уверен, что было бы этично навязывать ему Ракель, хотя знал, что если она зайдёт за багажом, то не станет его доставать. Во всяком случае, почти точно знал. Он всегда мог позвонить и предупредить его. Парень посмотрел на Ракель, которая сидела, невинная, как ангел, и, чёрт возьми, прекрасно знал, что она что-то замышляет, но что именно, — душ или багаж — он не был уверен.
— Мне бы… не помешал душ, — сказал он, переместившись в кресле, чтобы поправить мокрое пятно сзади боксеров.
— Ура! — обрадовалась она, и он ни на секунду не обманулся её внезапным девичьим восторгом. — Я пойду настрою водичку, — сказала девушка, встала и ускакала полуобнажённая, её титьки капельку подпрыгивали на бегу.
— Ты не доела яйца, — позвал он, но девушка проигнорировала его, и парень подошёл и выложил её недоеденную яичницу на свою тарелку.
Он съел и свои, изрядно голодный, и… приправа оказалась довольно вкусной. Когда парень закончил, то услышал, как она позвала его из другой комнаты.
— Теперь достаточно тепло. Иди сюда, — сказала девушка, когда он появился в поле зрения.
Парень оставил обе тарелки в раковине, а когда вышел в коридор и встал напротив её ванной, то увидел, что Ракель была в дверном проёме и пальцем манила его подойти. Когда он шагнул навстречу, девушка резко подалась вперёд и затащила его внутрь, а затем захлопнула за ними дверь.
— Давай разденем друг друга, — предложила тв, уже стягивая с него рубашку.
Не успел он ответить, как она уже сняла с него боксеры, и он оказался голым, не считая носков.
Парень не стал возражать. Он опустился на колени, чтобы стянуть с неё стринги-паучка, и… понял, к чему всё шло. Ракель смотрела широко раскрытыми глазами, как он стягивал с неё нижнее белье, но он с удивлением заметил, что её член всё ещё лежал. Она посмотрела на него снизу вверх.
— Наверное, будет лучше, если это сделаю я, — решила девушка и повернулась, наклонившись и облокотившись на унитаз.
Он просунул пальцы под две верхние «паучьи ножк» и потянул вниз, медленно обнажая «розовый бутон» Ракель. Его руки разминали её «булочки», но она не протестовала, и в момент безумия он наклонился вперёд и лизнул её. Девушка захихикала, но протянула назад руку и покачала пальчиком, и он продолжил тянуть вниз, пока не открыл её «мешочек». В качестве извинения (как он надеялся) парень лизнул и его, и та вздохнула. Когда он полностью стянул с неё трусики, а девушка ткнула его задом в лицо, переступая их, она повернулась и уселась на закрытое сиденье унитаза. Скрестив ноги, она протянула левую ему, растопырив пальчики. Он наклонился вперёд так, что её нога оказалась у него над головой, и девушка провела ею по его щеке, а потом парень взялся за край её чулка. Даже со скрещенными ногами он видел, что её маленький слоник шевелится в своей норе (разве у слонов есть норы?), и он скатывал чулок вниз, пока не стянул его с её ноги, которую поцеловал в знак пущего примирения. Когда девушка расцепила ноги и протянула другой чулок, он увидел, что не заметил больше тени, потому что у неё наполовину стоял и не уменьшался. Парень наклонился вперёд, отчего она ещё больше возбудилась, и начал стягивать с неё второй чулок. Её голая ножка оказалась у него в промежности и подтолкнула его спящего Левиафана, что, похоже, подействовало на них обоих. Когда он закончил снимать с неё второй чулок, девушка свела ноги вместе, а затем поднесла руки к титькам. Она взялась за них, а затем медленно раздвинула ноги, показав, что не только он один стал каменным. Парень даже не заметил, как прополз вперёд, но обнаружил это, оказавшись между её ног и взяв её достоинство в рот, нежно целуя кончик. Одной рукой Ракель дразнила свой сосок, а другую положила ему на голову, направляя его, хотя он добавлял и свои собственные «изыски».
Сначала он приблизился к её кончику и провёл языком по нему. Это вызвало солёный привкус у него во рту. Затем парень поцеловал ствол вверх и вниз, и она вздохнула. Почувствовав, что победа близка, тот поднял её дрожащий «стержень» и заглотил её настоящие яйца — большие, которые она держала между ног, где хранилось всё её пузырящееся, кремовое «повидло». Она с ухмылкой наблюдала, как он по собственной воле запихивает её яйца себе в рот, полоская их там, словно на уроке речи. Девушка почувствовала, как его язык пробежался по её мешочку, словно хотел взвесить его, и с удовольствием капнула спермой ему на лоб, где той было и место.
— Осторожнее с ними, — сказала она тихим, низким голосом, — а то разбитое яичко не вернуть.
Он пососал одно, потом другое, и Ракель жалела, что у неё нет фотоаппарата, а потом парень снова взял их оба и хмыкнул, и Ракель могла бы уже написать его имя преякулятом на лбу. В качестве последнего трюка он позволил её теперь уже совершенно негнущемуся «болту» упасть с его лица, нацелив его прямо на себя, и его план состоял в том, чтобы глубоко заглотить всё это одним махом.
Он прошёл половину пути и замер. Ракель вежливо улыбнулась, но в её глазах горел адский огонь. Девушка поняла это задолго до него, но вот до него медленно доходило. Парень задыхался, но не от размера, а от горького привкуса… когда до него дошло, где она недавно побывала. Внезапно одна рука на его голове превратилась в две, и она не вела его, а заманивала в ловушку, принуждала его, когда он издал невнятный протест вокруг испорченной сосательной кожаной конфетки Ракель. Он отпрянул назад с небывалой ещё прытью, но Ракель тянула его вперёд, всё глубже и глубже насаживая на свою палочку для проверки горлышка, её ноги раздвигались, обхватывали его, пока не осталось абсолютно ничего от члена Ракель, а его губы не были прижаты к её телу. Он забулькал, его горло стиснулось вокруг её члена, вкус и запах нахлынули на него. Она с жалостью смотрела на парня, пока он глотал, а точнее задерживал дыхание, пока яичница грозила пойти назад.
Он видел садистское ликование в её глазах. Парень чувствовал свой собственный ответ в его «боевой дубине», которая теперь волочилась по полу, но не было никаких сомнений в том, что от физической реальности и мысли о том, что он делает, его скоро будет тошнить. Ракель держала его крепко, а её лицо было бесстрастным, когда он умоляюще посмотрел на неё. Он знал, что девушка наслаждается ощущением его горла, но та при этом не делала никаких усилий, чтобы себя удовлетворить. Девушка просто… ждала. Его рвотные позывы становились всё хуже, а не лучше, и он боролся, пытаясь сдержаться, а Ракель просто наблюдала за ним. Когда его немного стошнило, а желудок скрутило в узел, Ракель подняла брови, но не отпустила его и даже не ослабила хватку, и он понял, чего она ждёт. У него не было надежды заставить её кончить, чтобы оборвать это испытание. Её член всё ещё был склизким и солёным от спермы, в которую она тот окунула, но именно горький вкус должен был вызвать у него тошноту. У Ракель была сосиска, побывавшая в помойке, и он не подумал об этом, когда поспешил засунуть ту в рот. Его снова затошнило, на этот раз в качестве последнего предупреждения, но Ракель всё ещё держала его. В животе у него заурчало. Это был конец. Если Ракель не отпустит его сейчас… но она не собиралась этого делать. Он положил руки ей на бедра. Он надеялся, что девушка не будет возражать. В отчаянии он попытался отстраниться, но Ракель вновь заявила, что нет, он никуда не уйдёт. Его стошнило в третий раз, сильнее, чем в предыдущие, глаза слезились до слепоты, и он блеванул вокруг члена Ракель с привкусом яиц на языке. Парень чувствовал себя таким униженным, даже не осознавая в тот момент, что член Ракель дёргается и что, несмотря на то что он не мог этого почувствовать, Ракель извергает садистский заряд в его недавно опустевший живот, тот самый заряд, который он ощущал в её мошонке раньше, когда у него был полный рот её яиц, и который бесцеремонно вводили ему в глотку после того, как он отдал свои яйца. Обмен был не тот, что он ожидал, но, несмотря на всё это или благодаря всёму этому, он всё ещё был твёрдым, и когда парень поднял глаза на Ракель и его слёзы рассеялись, он увидел, что её веснушчатое лицо раскраснелось, зарделось. Её член всё ещё остался в его горле, выплёскивая последнюю порцию, которую девушка вливала в неё, пока его тошнило, и глаза её были широко раскрыты.
