Девушка выглядела очаровательно, с её робкой, нервной улыбкой, дрожью, предвкушающей гримасой, умоляющим взглядом и влажными глазами. На секунду он представил, что она реагирует на то, что парень входит в неё, и тут у него возникла огромная проблема со стояком. Если Ракель действительно так отреагирует на чуткое отношение, то долго он не протянет. Девушка даже пыталась как-то неуклюже скрыть своё явное возбуждение. Он мог определить, что прикасается к ней правильно или в нужном темпе, когда та облизывала губы или когда один из её глаз непроизвольно закрывался наполовину, оставляя трепещущие ресницы. Он хотел видеть её лицо, когда та наконец кончит, и хотел посмеяться над ней за это. Он начинал понимать, за что Ракель так любит её обычный подход.
Это было странно похоже на мастурбацию… только он тянулся к её хрену, а его рука находилась в промежности человека, сидящего рядом с ним. В общем, он уже был знаком с этой техникой, вплоть до того, что использовал обычную свою правую руку, так что Ракель досталась хорошо отточенная мышечная память, хотя и немного подстроенная из-за её большей длины. Было странно дарить ей что-то настолько «личное», даже после всего, что они сделали. Он знал, что Ракель не чужда мастурбация: он видел доказательства этого на её кровати и видел результат на своём лице. И всё же, казалось, её больше всего удивило то, как он совершает эти ощутимые движения в её нижнем белье, словно та и не ожидала, что это будет так… хорошо. Его рука скользила вверх и вниз по её «мачте», уже покрытой спермой, издавая мягкий похлопывающий звук, когда он ударялся в её тело. Раздался тихий, совершенно неудержимый влажный звук, который могли слышать только они двое, и он становился всё более влажным.
— Самолёт раскачивается или у тебя просто очень хорошо получается? — спросила девушка, и он понял, что так она его благодарит.
Потом парень заметил, что самолёт действительно раскачивается, причём довольно сильно, и так увлёкся прикосновением к хрену Ракель, что даже не заметил, что другие пассажиры крепко вцепились в подлокотники, совершая религиозные обряды, а стюардессы напоминали всем о необходимости сохранять спокойствие и, кроме того, о том, где найти кислородные маски. Снаружи раздавались нечестивые звуки, а в окно били дождь и ветер, словно порождение бури отчаянно пыталось проникнуть внутрь. Пилот объяснил, что они испытывают сильную турбулентность из-за урагана, и парень подумал, не умрёт ли он с рукой, обхватившей член Ракель.
Он ничего не мог с этим поделать, поэтому просто продолжал давать Ракель то, что она хотела. более того, это было им на пользу: никто не заметит и не позаботится о том, что он дёргал её за «сосиску», если самолёт грозит упасть в океан. Ракель была благодарна, и, хотя в её глазах виднелось немного страха, когда она смотрела на него, её в основном забавляла сюрреалистичность их обстоятельств: для всех остальных в самолёте мир трясся и существовала серьёзная опасность, что они вот-вот сильно промокнут. Таким образом, их ситуация примерно подошла по описанию под ситуацию Ракель.
Парень снова посмотрел на неё и увидел, что в какой-то момент Ракель дошла до того, что ей пришлось активно сдерживать свой йогурт. На её лице были видны все признаки того, что та старается думать о стульях на газоне, а не о неизбежном взрывном конфузе, который она не сможет сдержать. Она смотрела на него неуверенно, с тревогой, а потом неожиданно поцеловала его в губы, когда самолёт покачнулся и в салоне раздались раскаты грома. На мгновение ему показалось, что его рука сейчас окажется в липком мире, но когда Ракель отстранилась от поцелуя, его рука осталась сухой, а Ракель по-прежнему держала лицо «терплю». Ему стало интересно, увидит ли он выражение Ракель, когда она будет кончать в свои трусики.
Она наклонилась к его уху и прошептала:
— Я сейчас кончу, — сказала девушка, а затем отстранилась, чтобы бросить на него многозначительный, обеспокоенный взгляд.
— Всё в порядке, не сдерживайся, — приободрил он её.
Девушку покраснела и одарила его, возможно, самой по-девичьи счастливой улыбкой, которую когда-либо дарила ему.
— Не то чтобы я… вот так… собиралась устроить беспорядок.
— Хочешь, я вытащу его из шорт?
— Тогда всё будет на сиденье… Я не хочу, чтобы у тебя случились неприятности…
«Вот такое я точно слышу от неё впервые», — подумал парень. Но, опять же, они летели на самолёте, и если ему запретят полёты… он больше не сможет с ней встречаться.
— Тогда просто давай как есть. Мы можем это как-то скрыть.
— Ты просто хочешь поглядеть, как я кончаю, гад… — сказала она дружелюбным, обвиняющим тоном, а парень мысленно вздрогнул, когда до него дошло, что она права. — Я выгляжу мило? Так стараюсь не наделать беспорядка?
— Очень, — ответил парень, и на его лице появилась лукавая ухмылка.
Лицо Ракель окрасилось в смугло-красный оттенок, который казался раскалённым на ощупь. Невероятным образом, без предупреждения, он оказался на противоположной стороне, и Ракель стала его игрушкой, с которой он мог развлекаться. Парень не был уверен, что ему всё сойдёт с рук, но собирался наслаждаться, пока мог.
— Хочешь, чтобы я остановился?
Она бросила на него взгляд, но тот был сдержанным.
— Ты можешь… сбавить скорость…
Парень слегка ускорил темп.
— Зачем это? Разве тебе не нравится так?
Девушка подавила стон и раздражённо посмотрела на него.
— Ладно… делай со мной что хочешь… — ответила она.
Обычно, услышав такое, он кончил бы в штаны. Но то, как мило она это сказала… что ж, от этого ему всё равно захотелось на неё наброситься, но в то же время ему стало чуточку её жаль. Он не замедлил движения, но приготовился сделать то, о чем, как он знал, впоследствии пожалеет.
Парень снова огляделся. Стюардессы вернулись к раздаче напитков, поскольку турбулентность в основном утихла. Одна из них работала в проходе, на несколько мест впереди их. У него было мало времени, и он не хотел оставлять Ракель неудовлетворённой.
Девушка вцепилась в его рубашку.
— Я… не могу… — напряжённо произнесла она, и он понял, что пройдёт ещё несколько секунд, прежде чем чаша Ракель переполнится.
Он чувствовал, как набухает её «сумочка яичек», как дёргается и пульсирует её член, даже когда она пыталась сдержать поток майонеза, который, как он знал, в этот самый момент крался по её «мачте». Судя по выражению лица Ракель, прямая стимуляция от него и время, которое ей пришлось сдерживаться, означали, что это будет трагически липкое событие, что выстрелит проложит себе путь через её трусики и джинсовую ткань её укороченных шортиков, и в лучшем случае останется мокрое пятно на том месте, куда она в этот момент целилась, а в худшем — её сперматозоидики прострелят всё насквозь, к чёрту эту ткань, и ему придётся объяснять стюардессе, почему у очаровательной девушки, сидящей рядом с ним, в промежности джинсов скопилась сперма. Если он вытащит писюн наружу, то тот же поток «желе» выплеснется на спинку сиденья перед ней, окрасив её в белый цвет, если его рывки не приведут к тому, что семя выплеснется вверх, через спинку сиденья, на бедных ничего не подозревающих пассажиров перед ними. Несмотря ни на что, Ракель собиралась устроить настоящий беспорядок, если он не остановится, а парень не собирался этого делать.
Ракель схватила его за рубашку, притянула к себе и снова поцеловала. Очевидно, её план состоял в том, чтобы выбросить осторожность на ветер, одарить его поцелуем признательности и пожертвовать своими джинсами ради минуты блаженства. Это был неплохой план, если говорить о планах, составленных под влиянием оргазмического безумия, но у него был получше. Одним плавным движением парень притянул её к себе, разорвал их поцелуй, упал ей на коленки… и сомкнул губы вокруг её кончика. Ракель удивлённо вскинула руки, сгибая пальцы в трепете. Он не отрывался от своих рук, и Ракель успела только прошептать «офи…», прежде чем почувствовала, как исполняет своё грязное обещание… прямо ему в рот. Он работал рукой по её «стержню» так быстро, что большой и указательный пальцы каждый раз больно врезались в его губы, но у него не было времени медлить, зная, что стюардесса скоро спросит, не хочет ли он чего-нибудь выпить. Ракель выпустила всё в его жертвенный ротик, покрывая внутреннюю поверхность щёк, зубы, язык и гортань с каждым отчаянно необходимым залпом. Парень не собирался отстраняться, пока она не кончит, и это было долго, так же затянуто, как и изначально мощно. Из-за позы и того, как неглубоко парень вошёл в неё, он не мог ничего проглотить, поэтому всё просто скапливалось у него во рту, пока его полные щёки не вместили в себя всё до последней капли молочной сладости Ракель, всё до последней капельки не туда попашей спермы, всё то, что Ракель, для себя неожиданно, выплеснула между своих любимых губ. Он не мог видеть лица Ракель, но мысленно представлял его достаточно отчётливо, и если бы стюардесса увидела его, игра была бы окончена. Он услышал, как Ракель шепчет что-то по-португальски, и понял, что если та переходит на родной язык, то находится в другом измерении.
Ракель всё ещё отправляла ему в рот последнюю порцию самолётного перкуса, когда парень услышал, как стюардесса позади него спросила, не хотят ли они перекусить или выпить. Он услышал, как Ракель нервно хихикнула, но слова подвели её: она всё ещё испытывала оргазм. Как яркая вспышка, это выстрелило ему (да не в рот) в голову, и он сунул руку в карман. Затем парень протянул руку мимо Ракель в пространство между сиденьем и окном и выпустил изо рта полуостывший член Ракель. Он почувствовал, как она засовывает хер обратно в штаны, пока он «типа пытался до чего-то дотянуться», а затем выпрямился на своём сиденье с блестящим четвертаком, торжествующе зажатым между пальцами.
