Он чувствовал, как растекается тепло внизу живота и заодно в мошонке. Рука Ракель легонько сжала его «мачту», неплохо убеждая в том, что она была внутри дырочки, а её головка непрерывно тёрла о его простату на пути к самой глубокой точке, что она могла достать, девушке на пользу. Такая комбинация оказалась уже слишком, и он стиснул простыни, чтобы сдержаться, но без особого успеха.
— Ра… Ра… а-а-а-ангх, — только и смог проронить он, выстреливая в обмякший презерватив с такой силой, что тот подпрыгнул, при этом насовывание Ракель в зад не прекращалось на новых и новых залпах, которые она доставала рукой и выжимала своим большим толстым дурацким чудесным членом.
— А-ах, как же ты меня сжимаешь… Ты кончаешь, верно? <3 — сказала девушка меловым голоском.
Весь оргазм она продолжала ему напихивать, а потом придержала, когда гондон повис под весом кончи, возвращая внимание к собственному удовлетворению.
— Мой черёд, — сказала она, обе руки положив на его плечи и стиснув, а он знал: дальше его ждал только жёсткий «заезд».
Кровать сдвинулась с места, когда Ракель перешла на долбёжку, её так и не выпущенные струйки плескались в бьющейся о него мошонке. Его впервые должны были заляпать изнутри «взбитые сливки» Ракель, — дурацкая метафора девушки, которая застряла у него в мозгу, как рекламный слоган. «Крем-брюле от Ракель, лишит вас мужественности».™ Её собственные репродуктивные системы готовились разгрузиться в его утробу, а Ракель сигнализировала об этом всеми красноречивыми знаками. Её лицо покраснело, соски встали, член в его заднице был твёрдым и негнущимися, а «сумочка» пульсировала, переполненная жижей специально для того, что бы она там ни трахала, в данном случае — докрасна раскалённых девственных внутренностей. Ракель обычно эякулировала густо и обильно, так что он знал, что уже через минуту её сперма разукрасит его внутренности.
— У тебя глазки вылезут из орбит, — сказала девушка, концентрируясь на растирании низа своего члена о его не слишком подходящий сфинктер, а парень в этом не сомневался. — У меня такие полные шары, — добавила она, и её почти хотелось пожалеть.
Она стала мять его плечи, стиснула зубы, втянула воздух через губы и напрягла эякуляторные мышц. Он знал: её член стал кремовой пушкой, ждущей приказа «огонь», и что ему ничего не остаётся, кроме как принять, — буквально принимать, пусть несколько секунд. Парень начал беспокоиться, не зная, каково будет получить женскую склизкую горячую жидкость в пищеварительный тракт. Наверняка останется ощущение попользованности. Если Ракель скинула бы «балласт» и тут же выпнула его за дверь, он бы чувствовал себя достаточно паршиво, даже не вспоминая, как она забила его живот и называла его «Сьюзи». Пока Ракель готовилась спускать, ему оставалось лишь надеяться на лучшее, то есть что она окропит его изнутри, не затопив кишечник.
Ракель бормотала не очень романтичные вещи себе под нос, но, судя по звукам, осознавала, что он делал и что, к её большой благодарности, собирался позволить сделать ей. Он осознал, что она говорит по-португальски, а он, кажется, тут же освоил этот язык, потому что вещи, которые произносят, прежде чем кончить, засаживая по самые яйца в чью-то сраку, универсальны для многих языков. Он чувствовал капли пота, стекавшие с её титек ему на спину, — усилия разогревали её кожу до обжигающих значений. Она забила ему хер до конца, и на секунду повисла тишина, а мошонка Ракель задрожала со «спецдоставкой», член задёргался, готовый сокращаться и выдавливать её, выпуклая дырочка девушки сжалась, сухая, не использованная под защитой паука, который, парень знал, будет являться ему в фентазиях для мастурбации, глазок её члена раскрылся, готовый к залпу через миг после того, как Ракель нашептала ему:
— Туже… сожмись… ну же, — перешла та на английский, а он безропотно подчинился, пострадавший анус стиснув вокруг её члена, пока девушка проталкивалась через него, начиная так принимать более активнуюю роль в выдаивании «молочка из бычка».
Ещё не стихли ощущения его собственного оргазма, так что он был не против, если не сказать слишком полон энтузиазма сделать приятно, даже зная, что если сделать достаточно, то Ракель достигнет собственного оргазма и зальёт ему «трубы». Звук её члена, забившего ему зад и месившего его «глину», вызвал приступ тошноты. Звук был таким… небрежным.
— О да… ты так заставишь меня… — начала девушка, но голос застрял у неё в глотке, с «сумочкой яичек», которой не терпелось освободиться, а он знал, что точка невозврата пройдена и ей, и им тоже. — Замри… на месте! — приказала она громко и настойчиво, будто у парня был выбор, но он знал, что она пытается чётко донести, что его ждёт её «подарок», так что она хотела видеть, как он примет его с грацией, без толики сопротивления, чтобы она сосредоточилась на том, чтобы он принял всё до капли. Он замер, как изваяние, и она смогла на мгновение вынуть, пока двигалась по амплитуде назад, прежде чем засунуть член снова в его мокрую раскрытую дырку, потом ещё и ещё, с каждым толчком проталкивая головку через его сфинктер, разом наполняя его всей длиной хрена, а комнату — звуками его анального «кольца», высасывающего из неё неотвратимое как шлюшка с тугими губками.
— Получай, сука! — выпалила она с напряжением в голосе, запихивая член в него, а потом он прочувствовал, что Ракель точно не надела презик. Он взорвался ему внутрь, под давлением выплёвывая залп; импульс от её толчка забросил его вперёд, а потом гравитация и время заставили тот растечься дальше по его кишке. Первый выстрел был хуже всего, обжёг его жаром, изнутри растягивая его внутренности своей влагой, наполняя размерами, окрашивая своим цветом (белым), лишая мужественности тем, куда попал, кончая через её член. Ракель его и его плечи держала ровно на одном месте, выпуская из себя всё, что для него скопила, всё, что он заслужил. Она спускала, постанывая, пока выстрел не растёкся по всей площади, а её прижатый к нему пульсирующий «мешочек» не стал выпускать жидкость в жидкость, заплняя его там, где он уже не чувствовал, остальной частью кишки пытаясь выдавливать всё наружу, лишь обнаруживая, что его сфинктер сжал её хер в железные тиски, так что ни третья, ни четвёртая, ни пятая струйка никуда не делись наружу. Звбулькал его полностью заполненный живот, как до отказа залитый водой шарик. Он чувствовал, как тот расширяется от давления, и знал, что это давит удовлетворение, с которым переборщила Ракель, и его тело не представляло, что делать с такими излишками, не осознавая, что это другой такой же человек использовал его утробу не по назначению. Ракель, кажется, не возражала, что полость его кишки превратила в импровизированную матку, до абсурда раздув ту совершенно незнакомым ей содержимым. Она была жутко горячей и прямо из источника, — клизма Ракель, за которую та не думала извиниться. Снова вздрогнул взятый в плен писюн Ракель, ещё больше растянулись его бедные внутренности, наверное, гадавшие, что это такое, белое и склизкое, и почему шло не с того конца. У Ракель снова вздрогнул, дав залп на прощание, и вот был финал: она переквалифицировала его комично раздутый кишечник во временное хранилище женской спермы, где она, свежевыжатая, могла бы подержаться немного, не принимая в расчёт достоинство его владельца. Ему было интересно, а понимала ли Ракель, насколько странно и неверно выбрала, куда ту поместить, или, может, идея его зад превратить во временный склад женского семени заставила бы её повторить это в будущем, но, так или иначе, дело было сделано, её собственная дырочка больше так не выпячивалась, потому что оргазм закончился, а в его Ракель устроила локальный потоп, её яички при этом должны были думать, что точно заделали там деток. То ли её член, то ли его задницу, но кого-то точно развели. Как он ни беспокоился о «маленьких спермятах» Ракель, внутри него они оказались растрачены, потерянные, как и многие до них.
Он слышал, что Ракель просто стонала, иногда хрипло, порой вздыхала, но в её голосе всё равно звучало: «Я кончаю! Кончаю тебе в зад! Наконец-то кончила тебе в зад!» Она без слов забрасывала туда струйку за струйкой, он без слов их принимал.
Из-за закупоренного отверстия всё случившееся было невидимо внешнему миру. Он знал, что где-то была припрятана камера, и радовался, что с её точки зрения не наблюдалось оргазма или тот казался сухим, потому что с его точки зрения глаза пытались вылезти на лоб. Лишь они двое догадывались, что она заполнила его до края, хотя он знал, болтливые губки Ракель недолго будут держать это в секрете. Он чувствовал, что она пахнет сексуально или скорее сексом и свесил голову от истощения, пока и её, и его залпы бурлили в запертых защищённых от беременности контейнерах. Ракель держала его крепко, с доминированием, наполняя, будто бензобак, так и бросив «пистолет в баке», оставив ему резкий шлепок на заднице, как бы говоря: «Я всё, сучка». А может, это был клич «победа», когда закончилось завоевание, его зад остался хорошенько попользованным, а всё его достоинство выжал троянский конёк-ху*к, пропущенный им в до сих пор не разбитые врата.
Колени уже не держали его вес, так что он упал вперёд на кровать, а Ракель повалилась следом, не покидая «норки», куда забилась. Он лежал плашмя на кровати, она так же лежала на нём, его ноги болтались раздвинутыми, а её были сжаты вместе. Она всё ещё капала последними остатками выстрела, спермой, которая опоздала на тусовку, подумалось ему, и парень почувствовал себя осеменённой шлюхой. Её пот оставался у него на коже, и хотя в квартире работал кондиционер, они оба изо всех сил набирали прохладного воздуха. Она потёрлась лицом о его лицо, расплющив титьки на нём сзади, пока её полувялая «собачка», любившая разрыть норку, продолжала ту затыкать.
