А потом Олежек велел ей облизать губы и в подробностях рассказать свои впечатления. К этому моменту она уже полностью вжилась в роль Письки, даже другим голосом заговорила - писклявым и немного гундосым. И вот этим голоском она принялась описывать, каким местом что именно ощущала, когда её трахали в рот и жопу одновременно, как у неё горят уши и сиськи, и как ей ужасно не хотелось сосать грязный Сенькин хуй.
- Конечно, гадко, - говорила Писька, - и противно, и унизительно. Вам смех, а мне - как если б в голом виде перед всем классом унитаз вылизывать. Думаете приятно?! Но по заднице схлопотать ещё меньше хотелось. Чего вы ржете?
- Вспомнил, твою физиономию в тот момент, - объяснил Сенька отсмеявшись. – Ты так смешно краснела и ёжилась. И ртом так забавно делала – то приоткроешь, то зубы стиснешь, то облизываешься. Рожицу морщила, как поганка, но, в конце концов, губки робко так подставила и язычок даже высунула.
- Так я же не видела ничего, и какашкой пахло.
- А, как думаешь, было там говно? Ну ладно, много не было. А немножко?
- Ну, я же не знаю. Если только немножко… А тогда подумала: вдруг, там всё в какашках, а я целовать сейчас буду. Ужас какой. А вы, конечно, только хохочите и ничего не говорите. А мне что делать? Ничего не вижу, руки связаны, я же только губами, да языком трогать могла и ощупывать... Я, конечно, ни за что сосать не хотела. Ну то есть, Сенечкин член я бы с удовольствием, но, конечно, чистый. А он же только что из задницы. И пахнет, конечно… Ну, чем - чем?! Если там даже маленькая какашка прилипла все-равно - кошмар. Так противно было - чуть не описалась, честное слово, но побоялась, что меня опять… ну…
- Накажем?
- Да-а-а... Олежек так уши надрал, что ужас. Я их теперь совсем не чувствую. А ты, Сенечка, уж очень через чур сильно шлёпаешь и щипаешься. У меня задница до сих пор горит... и ляжки… и сиськи… и, вообще...
- А пизда?
- Ещё как! Ты же специально по ней шлепал.
- Конечно, специально. Чтоб знала.
- Ну и вот, - Лена поежилась, - не хотелось больше.
- Правильно. Для того и воспитывали, чтобы слушалась, - важно кивнул Сенька. – Вижу, что хорошо получилось. Раньше чуть-чего сразу: «Не хочу, не стану!», теперь – другое дело. Надо бы закрепить, конечно…
- Ой, нет. Не надо! Я больше не буду, честное слово.
- Это мы ещё посмотрим. А я, когда задницу тебе распечатывал, между прочим, тоже сомневался: «Вдруг, - думаю, - в говно вляпаюсь». А у тебя срака как раз чистая оказалась, - Сенька хихикнул и неожиданно шлёпнул Лену по ляжке. – Почти совсем без какашек. Но чуть-чуть было, да?
- Ну, я только губами сначала дотронулась и чуть-чуть языком. Начала потихоньку пробовать. Страшно ведь, и вкус, конечно, другой. Ну, чего вы ржете? Конечно, я распробовала, что смешного? Какой, какой… ну, горьковатый такой, с кислинкой, - Лена непроизвольно облизала губы. - Ну вот, языком начала трогать, вообще не поняла есть там мои какашки или нету. Показалось есть всё-таки, немножко. Думаю, как же мне целовать? Надо все-таки убедиться. Решила лизнуть с краюшка. Лизнула и опять не поняла. Ладно, думаю, поцелую, но не взасос, конечно. Один раз чмокнула – вроде нет ничего, а вы так заржали, будто там килограмм. Ну, что делать? Я еще раз поцеловала и только губы пошире открыла, а Сенька, конечно, пихнул сразу в рот и сосать велел. Вам смешно, а мне знаете, как гадко было и стыдно? А на самом деле, ничего страшного оказалось. Вкус, конечно, подозрительный, но не так, что прям, терпеть нельзя. Очень даже можно. И сладковато, и горьковато немножко, и с кислинкой. Ну вот, начала я сосать, даже интересно стало.
- Правда что-ль, интересно?!
- Ну, Сенечкин я же первый раз… Он все-таки другой немножко. Ну вот. Сосу потихоньку, про какашки думаю. Ну чего вы опять ржете? О чем мне ещё думать надо было?! Вкус само-собой, так ещё и пахло во рту, как из унитаза. А Сенька взял и спустил тут же. Меня чуть наизнанку не вывернуло, еле сдержалась. Только отдышалась, а вы глотать велите. Ну, что - что? Противно и невкусно! Но Сенька так сиськи щипать… умеет… и по попе, и прям по «киске» тоже… умеет. Это вам смешно, а я, как подумала про это, сразу проглотила чего он наспускал и остальное тоже. Ну, может, не сразу, зато всё. Даже губы облизала. Хотя, конечно, мне не очень понравилось.
- А мне понравилось, - ухмыльнулся Сенька. – Сначала ведь не хотела дурочка в жопу давать, брыкалась. Пришлось учить уму-разуму. Я давно слышал, что девушки понимают, только когда их по голой жопе вразумят. Какой больше нужно, какой – меньше, но метод один. Только обязательно, чтобы по голой, и обязательно - изо всех сил. И точно. Как всыпал, сразу без фокусов дала в самом лучшем виде - и выгибалась туда-сюда, и мычала громко, и ногами дрыгала. Между прочим, классно получилось, с натягом так. Причем сначала очень туго. Еле-еле пролез. Но так даже интереснее, потому что вроде как сопротивляется, а я силком вперёд пропихиваю. Она задницу стискивает, а я глубже, ещё чуток глубже… И вот она елозит, жмется-жмется, а потом сладко так уступает. Ух!! Но уж как пролез, дальше гладко пошло. Мне обалденно понравилось. А потом, когда я хуй из её жопы вынул, глупышка почему-то лизать не хотела, нос воротила. Я говорю: «Не переживай. Тут чужого нет, хуй - мой, остальное - твоё. Давай облизывай». А она, все-равно, как-то сомневалась. Но ведь же не зря мы воспитывали. Поморщилась наша дурочка, покривлялась, но отсосала хорошо, старательно, даже чмокала. Вообще, восторг, и вытираться не надо. Теперь даже не знаю, какая дырка у неё лучше. Я ведь все три попробовал. Прикольно. Потом надо будет ещё сравнить. Я так скажу: здорово, когда тёлка послушная! Не, даже не так. Лучше всего, когда кривляка-задавака послушной становится, верно?
- Сенечка, ну скажи, все-таки, были там какашки?
- А сама как думаешь?
- Может, нет?.. Или все-таки было немножко?
- Вот, и не знай! Олежка, попробуй ты теперь. Не пожалеешь.
- Навряд ли получится, - с сомнением протянул Одежка. – Так-то прикольно конечно, но я устал уже чего-то.
- Ерунда, - хохотнул Сенька. - Дай ей пососать. Вставишь, когда встанет.
Лена с содроганием представила, как будет целовать грязный Олежкин хуй. Он и сейчас-то не особо чистый, но это ладно. Она, конечно же, пососет, чтоб встал, тут ничего страшного. Но вот потом… Она в красках представила, как Олежек криво ухмыляясь, сначала оттрахает её в попу, а потом сунет под нос перепачканный член. Она, конечно, стиснет губы и будет отворачиваться, но после... Потом, хоть и не сразу, все-равно, придется сосать, целовать. А плохо поцелует, так ещё и пощечины заработает. Сенька начнет ржать и комментировать… «Ну, почему?! Почему они не хотят просто трахать меня по-настоящему, - скулила она про себя. – Все какие-то гадости придумывают»
- Давай, давай, - настаивал Сенька, - это офигительно прикольно.
- Да, не, - отмахнулся Олежка, - лучше потом. Писька ж никуда не денется.
Пацаны ржали, как кони, но вообще-то фантазия у них иссякла, да и пыл тоже. Лена получила передышку, хотя руки ей так и не развязали. Из-за этого валяться на спине было не очень удобно – пузо торчало вверх, да и руки немного затекали – но, вообще-то, вполне терпимо. Лежа между мальчиками, Лена размышляла о разном: о несправедливости удовольствий, об ощущении между ног какого-то сквозняка и неудобства причём и спереди, и сзади. О том, что Олежка так надрал ей уши, что за них, наверняка, стало очень удобно держаться, и Баба Люба будет довольна. Что пацанам, похоже, очень понравилось ее наказывать – члены у обоих, прям, как палки твердые стали. Жаль только, что совали не туда, куда ей бы хотелось. А ещё Лене было удивительно, почему Сенькин член для неё интереснее, чем Олежкин.
Через некоторое время Сенька заворочался и спрыгнул с кровати. Следом поднялся и Олежка. Рядом с изголовьем громыхнуло ведро.
- Отошел бы хоть, - проворчал Олежка.
- Да ну.
Судя по звукам, мальчишки решили поссать в ведро где-то совсем неподалеку от Лениной физиономии. Между прочим, Лене самой уже давно и сильно хотелось писать, но она, конечно, не рискнула попроситься. Она чуяла запах мужских струй, но лежала смирно, пытаясь угадать, обрызгают её или нет.
В итоге всё обошлось, и пацаны запрыгнули обратно в койку.
- Может и правда, в фанты поиграем? – Олежка лениво потянул Лену за сосок. – А то уже неинтересно её ебать.
- Это точно. Сначала офигенно прикольно было, а сейчас - ничего особого. И что я из-за этой ерунды раньше переживал? Помнишь, как мы хотели подглядеть, как Ленка переодевается. Уж как хотели! А сейчас лежит передо мной голяком. Вся такая: трахай – не хочу. И не хочу! Никакого интереса. Физкультура на бревне. Так какие фанты? – Сенька положил мокрые пальцы прямо на Ленины губы. – Типа, новые придумаем?
- Хочешь, давай новые.
- Не знаю, - Сенька, наверное, хотел, чтоб Лена целовала пальцы, но не дождался и просто насухо вытер об её груди. - А давай в «Доктора» сыграем? Рассмотрим хорошенько, как у неё пизда устроена.
- Интересно, - хмыкнул Олежка.
- Ну, не надо, - Лена испуганно сжала бедра. – Там не очень красиво.
- А вот мы и посмотрим. Ну-ка, подняла коленки к животу, - скомандовал Сенька.
- Может, в другое чего-нибудь сыграем, а? – Лена, конечно, не рискнула ослушаться - подтянула колени, как велено, потом облизала соленые после Сеньки губы и скривилась. Все-таки, ей ужасно не хотелось, чтобы мальчишки изучали «киску», которую только что трахали наперегонки и наспускали туда, наверно, целый стакан.
