Бориса Петровича затребовали в Советскую Армию из-за отсебятины сопляка Борика, который, насытившись полугодовалым бездельем в папиной семье, и тесным общением с мачехой, явился в конце ноября к райвоенкомату с амбицией:
- Меня забыли!
Глянули военные комиссары в нужные бумаги, удивились редкому случаю, когда на службу сами напрашиваются и дали нежданному ухарю пару суток на сборы, куда тот просился.
Что делать умному Борису Петровичу при таком раскладе? Покрутил он перед зеркалом Борику у виска, сказал:
- Иди прощайся со своими, коль сам напросился.
И пошёл пьяненький Борик - чмоки-чмокать клубных подружек; разлучаться с добавившимися камрадами с Невского.
Перед посадкой в вагон на плечи призывника - новая фуфайка; от отца - часы "Полёт" ; от соседки Зойки - засосы; от мачехи унизительное - "пиши:" И повёз литерный поезд умного Бориса Петровича в образе пьяного Борика к Дальнему Востоку. Служить мотострелком.
Там, у края Земли, на продуваемом плацу, "охотник до службы" быстро проникся уважением к пацифизму Бориса Петровича, который, вслед за курсом молодого бойца "раскрыл" в себе талант "художника". И два зимних месяца линял от строевой, малюя в тёплой казарме "Боевые листки" да масляные картинки стеновой "живописи" в Ленкомнате.
Для сбора образцов этих самых картинок на армейскую тему (не придумывать же их самому!) , заглянул Борис Петрович по первому февральскому снежку в неработающую, но открытую гарнизонную библиотеку. И встретил там свой юношеский Идеал!
Идеал, самых гламурных пропорций звали Светланой Николаевной (так сообщала табличка возле стопки потрепанных книг) . Клеем и калькой Светлана Николаевна крепила выпадающие страницы и надорванные корешки книжных переплётов. Но делала это "не квалифицированно" , - нашёл нужное слово, влюбившийся Борис Петрович. А бестактный Борик протянул хорошенькой сверстнице руку:
- Борик!
- Лена, - сказала, залившаяся румянцем Светлана Николаевна, - пальчики которой слегка испачкал канцелярский клей.
- Пустяки! - заверил Борик, хватая прохладную ладошку. - У меня тоже... - начал он говорить, что руки художника могут быть и в клею, и в краске, но осёкся на несоответствии полученной информации. - Лена?
- Ах, это? - Лена таки освободила ладошку из ручища солдата. - Осталось от прежнего библиотекаря. Я здесь недавно:
- Здорово! Надолго?
- Как получиться. К мужу приехала. Капитану Калинину.
- Ага! - продолжал скалиться Борик частично радуясь, что библиотекарша таки оказалась замужней. Но Борис Петрович уже отстранил недотепу:
- Капитан Калинин - наш командир, - сказал он серьёзным голосом. - Разрешите помочь в ремонте библиотечного фонда?
- Помогите, - дозволила жена капитана.
Укрепляя странички, Борис Петрович тайно любовался круглолицей красавицей. Когда же Лена перехватила его быстрые косяк в сторону своей груди, стыдливо опустил глаза. А поскольку желание смотреть на высокий рельеф под вязаной кофтой было исключительно сильным, солдат "заинтересовался" состоянием помещения.
К удовольствию Бориса Петрович книжное "хозяйство" гарнизонной читальни было запущенным. Потрепанные тома нуждались в реставрации. Оконные карнизы с пыльными гардинами держались на честном слове. Полосы ватмана с текстами типа: "Книга - твой друг!" , "Любите книгу - источник знаний!" блеклые и надорваны. В углах стен почернение. Стеллажи стояли криво и нуждались в покраске. Ко всему этому нужно было приложить умелые руки.
"И на грудь капитанши в первую очередь!" - шепнул в горячее ухо Бориса Петровича поганец Борик.
От этого науськивания у Бориса Петровича повысилось сердцебиение. А Лена, видя, как лицо солдат покрывается красными пятнами, истолковала это по-своему и, со вздохом сообщила, что даже не знает, за что следует браться в первую очередь, дабы привести запущенное помещение в должный порядок.
"Берись за её грудь!" - куражился Борик.
- Я могу взяться, - сказал Борис Петрович, стараясь смотреть только в синие глаза Мечты, - за ремонт и оформление библиотеки. Умею рисовать. Писать разными шрифтами. Люблю книги и хочу их чинить. Только для этого надо разрешение командира роты.
- Вы его получите! Как ваша фамилия, товарищ солдат?
...
За семейным ужином Лена рассказала мужу о проблемах на новом месте работы и назвала фамилию Бориса Петровича.
- Рядовой Большаков? - переспросил капитан Калинин. - Он мне самому нужен. Ленинскую комнату оформляет.
- Ну, милый! Если бы ты видел, в каком состоянии мне досталась библиотека, ты бы так не говорил.
- Я видел. Раскардаш и непорядок.
- Вот! Сам признаёшь, что в таких условиях твоей жёнушке работать не полагается.
- Могу прислать кого-нибудь другого.
- Этот "другой" умеет рисовать, писать плакаты и любит книги, как Большаков?
- Хм. Не уверен.
Лена надула губки: - Кто попало, мне не нужен! - Она прижалась к плечу супруга. - Ну, хотя бы на пару часов, а?
- На пару часов можно, - сдался капитан. - На большее не взыщи.
- Ежедневно! - поставила условие Лена.
- Если не будет ничего экстренного, - уточнил капитан Калинин. И был вознаграждён за сговорчивость благодарной женой многообещающим поцелуем:
...
Большакову не спалось. Он думал о библиотекарше. Вспоминал пришедшее по сердцу лицо. Завидовал капитану Калинину. И тосковал по тем, кто ему нравился ранее. В детском садике маленький Борис Петрович обожал воспитательницу. В школе влюбился в учительницу по физике. В училище, из которого был исключён по вине Борика, глазел на лекторшу по эстетике. А позже, подкарауливал на лестничной клетке соседку с четвёртого этажа и, поднимаясь следом, млел от вида её крепких ног. Теперь вот - жена комроты!
Правда, перед Армией была связь с мачехой. Той самой лекторшей по эстетике из художественного училища, которую Борик решил-таки "попробовать". Получалось без огласки, но пошловато и потребительски. К чему, в общем, Борик и стремился.
Когда в жизни Большакова появился этот завуалированный персонаж, припомнить не сложно. В первый же день, едва он стал реагировать своим "малышом" на женскую красоту. (Вторая ипостась именовалась - Борик.) С этого момента всё стеснительное, умное и начитанное Большакова исходило от Бориса Петровича, а пошловатое и наглое от сексуально озабоченного Борика.
Если Борис Петрович млел от общениями с женщинами, тайно любуясь их формами, краснел от одной мысли, что его тайные взгляды на сокровенные места станут заметны, то Борик искал случай онанировать на тех же формы из любого укромного уголка, откуда можно было не заметно "стрельнуть" в сторону вожделенного объекта избыточной струёй.
Однажды Борик решил покончить с анонимностью. Наметил "распечатать" свою девственность. И не с кем-то, а с мачехой отца.
- Если она так настойчиво маячит перед глазами, пора её трахнуть" , - прямолинейно заявил он ошарашенному Большакову.
Мачехе было двадцать пять, на ней была вина разлучницы отца с первой женой и для Борика это было оправдательным аргументом в пользу попытки совращения.
- Она ведь никому не скажет, - нашёптывал свои аргументы Борик. - К тому, же есть план как к этому подойти.
- Какой план? - полюбопытствовал Борис Петрович.
- А вот по какой, - показал Борик книгу Стендаля "Красное и чёрное". - Поступим, как советует классик. - Сначала Жульен Сорель тайно гладит под обеденным столом женские колени. Потом в наглую напрашивается к верной супруге в спальню, устраивает там представление с рыданиями. И, как итог, несколько дней имеет многодетную мать на супружеском ложе во все её дыры.
- Про все дыры в книге ничего не сказано возразил умный Борис Петрович, которого перспектива распечатать собственную девственность тоже интересовала. Но осторожность не была бы его коньком, кидайся он во всякие авантюры.
- Это, само собой разумеется. За три ночи они всё перепробовали, начиная с минета. Книга-то французская.
- Если ты имеешь в виду "французский поцелуй" , то это поцелуй с применением языка, а не того, что:
- Как раз того самого. Нашего "малыша". На все его двадцать сантиметров! (размер, действительно был такой) . Ты на каком этапе присоединишься?"Малыш" то общий:
Борис Петрович задумался. Правильно ли покушаться на супружескую верность мачехи? Всё-таки - подруга отца.
А Борик уже поставил перед собой фотографию введшей отца в искушение и начал на неё дрочить, пока не залил снимок в вечернем платье густой струёй спермы.
- Вот, пусть такой и красуется! - прибалдел от содеянного двойник Бориса Петровича.
Выйдя из-под минутного влияния двойника, благоразумный Борис Петрович всё тщательно всё вытер. Даже понюхал рамочку, куда больше всего затекло - не сильно ли отдаёт выделением?
