После той памятной ночи Глеб Михайлович прибывал в постоянной сексуальной горячке. Шутка ли – обнаружить рядом с собой доступную молодую женщину, с которой можно всё. Буквально, чтобы он не придумал, Кристина, по его мнению, смирится, да ещё и получит множество оргазмов! Что это за дефект такой, или уникальное преимущество, которое делает эту женщину такой любвеобильной? Как божество, как олицетворённая земля, мать всего живого, которая примет всё, и родит от всего как богиня плодородия. Любое насилие над ней превращается в благословенный дождь, орошающий её плодородные чресла.
Похотливый чёрт зудит теперь в Глебе Михайловиче в изначально обреченных на провал попытках придумать что-то, что могло бы затушить, удовлетворить этот медленно тлеющий как торфяник глубоко внутри матки пожар Кристины.
Она страшится его, избегает. Но когда они встречаются взглядами. Глеб опять видит там потаённое обещание и сходит с ума от желания. Он не в силах больше терпеть. Он ловит Кристину в отделении и за руку и затаскивает её в служебный туалет. Она безвольно следует за ним.
- Глеб Михайлович, ну зачем?! Вы опять?! – Но смотрит иначе, со страстью и нетерпением.
На ней голубой костюм со штанами. Он придавливает её шею локтем к стене, она силится отжать его руку своими, а он в этот момент запускает вторую руку к ней между ног. Покорная его воле женщина совершенно мокрая. Пальцы скользят по истекающим складкам, раздвигая их и погружаются в горячую глубину. Сразу тремя пальцами. Там можно болтать ими совершенно свободно. Вводя их до упора, Глеб достает до тугого зева матки, пальцы скользят по нему. Глаза Кристины расширяются и затягиваются поволокой. Баба поплыла и ослабла. Руки уже не отталкивают – прижимают.
- Да! Еще! Ну, пожалуйста! – Стонут её губы.
Но у него совсем другие планы. Он сам её хочет, но не желает, чтобы ей тоже было сейчас хорошо. Он дергает её за скользкую губу, крутит что есть силы. Она вскрикивает от боли. Он доволен. Запах истекающей женской щели достигает его ноздрей, и у него кружиться голова от желания.
- Всё на этом! Не вздумай дрочить без меня! – Наказывает он ей. – Обещаешь?! – Он все еще прижимает её рукой к стене.
- Да, хорошо! Я не буду! – Слёзы стоят у неё в глазах, от боли и обиды.
- Как соберешься в туалет, зови меня. Я прослежу, чтобы ты не шалила!
- Хорошо, да, как скажете! - Кристине задыхается от возбуждения, ей даже нравится эта игра. От одной только мысли, что этот мужчина знает про неё всё, в животе у неё всё сжимается в сладкой истоме. – Можно мне сейчас…
- Что?
- В туалет!
- Да, иди. Только не закрывай кабинку, я должен видеть, что ты делаешь!
- А когда я смогу себя поласкать? – Кристина кокетливо включается в игру.
- Когда я будут трахать тебя в жопу!
- А когда это будет? – Кристина уже на унитазе. Она спустил штаны и раздвинула ноги, чтобы Глебу было всё лучше видно. Она не трогает себя, только моча, журча струится из её горячих складок в белый санфаянс.
- Э… - Глеб Михайлович, не отрываясь смотрит на писающую женщину. А та закатывает глаза и вдруг начинает содрогаться на унитазе всем телом. Надроченная и заведенная она кончает от одной только мысли, что на неё смотрят!
– Сука! Охренеть! Есть хоть что-то от чего ты не кончаешь! – Глеб вне себя от восторга или ярости! Он как мальчишка не контролирует больше себя, срывает свои штаны, вытаскивая вздыбленный член и врывается в кабинку, одергивая голову Кристины на себя. Та с готовностью раскрывает рот и глаза.
Глеб хватает голову девушки и в полном забытьи, яростно и безжалостно всаживает свой член в её раскрытое и ждущее горло. Он бьется о её лицо, сминает нос, и не в силах долго терпеть –изливается буквально за несколько секунд, рыча и дергаясь телом.
Кристина старательно отсасывает и проглатывает его обильную сперму. Она кончила и всё же возбуждена снова, но Глеб не разрешает её трогать себя. И она не будет! Вот её руки, мягко трогают, нажимают, сдаивают его яички, собирая остатки спермы. Она – как послушная ненасытная шлюшка, которая не в силах никому отказать, и ей только что спустил в рот в туалете малознакомый мужик. Стыдно и сладко.
Сейчас надо выйти и смотреть в глаза коллегам, делать вид, что ты спокойна и профессиональна. Но внутри тебя ноет зудящее желание близости, жажда полноты и сладостного подчинения. Штаны сухие, трусы - хоть выжимай. Хорошо, что всегда есть запасные. Подмываться теперь тоже при нём? Ну и что ж, пускай смотрит!
Кристина, не одевая штаны, болтающиеся на коленях, в раскоряку бредет к раковине.
- Стой! Иди сюда! – Глеб указывает на подоконник.
Не успевает Кристина подойти и развернуться как мужчина сгибается и втыкается ей в парную промежность своим лицом!
- Что вы делаете?! – Кристина говорит это машинально, но сама уже присаживается на край окна и пошире раздвигает ноги, предоставляя доступ голодному рту мужчины: будь он хоть сам дьявол, от такого искушения невозможно устоять! Он громко чавкает, лихорадочно всасывает ее жидкость, водит языком по большой и раскрытой щели женщины, мокрой от всего сразу. Кристина чувствует его язык то внутри себя, то на набухших губках, то на сосочке уретры, то впивающимся в её налившийся большой клитор. Она наблюдает его лихорадочные движения, и рука её сама ложиться на его затылок, направляя его губы: «вот тут, милый, сюда! Тише! Тише!»
Колени её дрожат, тело ходит ходуном в предвкушении. Острое наслаждение накатывает привычными волнами. Слишком сильно! Чуть нежнее! Да вставь же ты в меня уже свои пальцы! Да, вот так! Воткни их в меня! Двигай! Сильнее!
Кристина закусывает ладонь зубами, чтобы не орать. Из неё льется по руке мужчины, лобок начинает дрожать, ноги разъезжаются, она чуть не падает с подоконника, но пальцы во влагалище держат её как крючке.
- Ах! А-а-а-а-а! – Она сгибается в неукротимой вспышке наслаждения, виснет на нём, дергаясь и извиваясь, а он держит, обнимает её, пока оргазм колотит её полуголое тело.
Кто тут насильник?
- Ты – фантастическая, - хрипит Глеб Михайлович. - Я ненавижу тебя! - Он одухотворённо восторжен и сам поражен своим порывом. Он вылизал эту женщину, пил её соки, хотя никогда не был поклонником такого. Вкус на губах, запах восхитительной, смачной… пизды? Да, именно так! Другое слово было бы тут неверным!
***
Они могут прятаться сколько угодно, но в отделении ничего не скрыть. И когда не проходит и пары часов, как Глеб снова хватает упирающуюся Кристину и уединяется с ней в клизменной, все только переглядываются и понимающе вздыхают: «вечно в Кристины латиноамериканские страсти».
- Ты трогала себя? – Обжигает он её дыханием, прижимаясь к её большим и наполненным молоком грудям?
- Нет, конечно. Вы же не разрешили! - Мягкая и теплая, она покорно ждёт его воли.
- Хорошо! Становись коленями на кушетку! – Он в лихорадке шепчет и руками разворачивает её. – Да, так!
Штаны её опять на коленях вместе с уже промокшими заново трусиками. Зад голый и беззащитный похотливо поднят.
- Можешь подрочить!? - Глупые детские слова, такие заводные и пошлые, сейчас очень к месту. Он говорит их не задумываясь. Великовозрастный мальчик хочет увидеть сокровенную тайну девочки.
О! Она давно мечтает это сделать! - Кристина опускается грудью на кушетку, ягодицы её высоко задраны, ноги чуть расставлены. Она пропускает руку между ног и медленно, напоказ разводит свою широкую рожавшую щель пальцами.
Глеб, раскрыв глаза чуть ли не носом утыкается между её ног; раздвинув руками её булочки он жадно наблюдает.
Пальцы Кристины, то погружаются между пухлых губ, то, выныривают оттуда, все в густой слизи, расходятся, пропуская между собой красный столбик клитора с капюшоном набухших складок. Все так близко, открыто, всё на виду. Губы уже не смыкаются, влажно зияя входом в похотливое влагалище. Очко ануса то сжимается, то вновь распускается как плотоядный цветок красной гладкой воронкой, неровные стенки как лепестки приглашающе пульсируют.
У Глеба снова кружиться голова от запаха женщины, желания и возбуждения. Но что он может предложить самой ненасытной матерью, богиней плодородия - она примет всю грязь и переродит в прекрасные плоды. Маленький жалкий членик?! Нужно десятки, сотни мужчин, чтобы покрыть её, потушить пожар её желания! Ненасытная дырка вселенской пизды манит его, и он запускает в неё свои пальцы. Кристина довольно стонет.
Два, три, пять… Вся рука его тонет в горячем влажном чреве. Женщина цепляется руками за кушетку и подается навстречу его руке:
- Глубже! Да, еще! Так! Нет! Пустите! О, да! Да! Сильнее! Выебите меня! Еще! – Она управляет его рукой своими стонами. Он уже в ней по локоть. Всем кулаком она насажена на него как бабочка. Рука - её новый хуй, толстый и волосатый. Твердый и неумолимый. Он толкает её прямо в матку, перемешивает внутренности… Увлеченный рукою внутрь, клитор трется о шершавую кожу мужчины. Боже! Да! Это неимоверное животное удовольствие! Пусть бы оно длилось вечно! Но пик наступает, в животе медсестры взрывается бомба.
- Чёрт! Чёрт! Да! Ай! – Её трясет как под током, нет ни одной клеточки тела, которая бы сейчас не пела в экстазе. Она падает всем телом на кушетку, ноги сжимаются судорогой. Она в позе зародыша, её скручивает и бьет. Она даже почти не чувствует, как в её задницу протискивается вздыбленный член мужчины. Глеб пристраивается сбоку, засаживая свой головку между её мягких булочек. Только что кончившей ей очень чувствительны эти новые движения, и она, сморщившись терпит беспардонно вторжение.
