9.
Конечно же, когда мы улеглись по спальным местам, никто засыпать и не собирался в ожидании вечернего представления родителей. Мы лежали и шепотом переговаривались. Коля не зря считал Пашу своего рода гуру в том, чем мы сейчас занимались. Тот мало того, что уже лет пять занимался целенаправленной слежкой, придумав целую уйму приспособлений и хитростей. Ещё он единственный из их компании, кто умудрился и пощупать свою мать, когда они с отцом пришли с пьяные с новогоднего корпоратива.
Когда Паша рассказывал, как именно он подбирался к родительской кровати, расстегивал сопящей матери лифчик и задирал юбку, я почему-то примерял его рассказ на свою маму. Наверное, потому, что его мать никогда не видел. И когда я в картинках представлял это себе, был дикий мандраж от того, что в любой момент могут застукать проснувшиеся мама или отец, но при этом член стоял просто дико, и я не мог удержаться от желания погладить его.
Кроме того, вышедший отлить Колька, сообщил, что в родительской спальне горит свет и значит мой отец не против снова показать нам, как они будут трахаться. Ждать правда пришлось долго. Мама отнекивалась, что она пьяная и будет шуметь, а дома полный дом подростков-онанистов. Но папа, похоже, имел какой-то ключик к маминой дверце. Он вроде не уговаривал её. До нас по крайней мере не доносилось его слов. При этом через пол часа мама сменила пластинку на «давай, только потихоньку», а ещё минут через десять во всю стонала, не вспоминая уже о нас.
Мы, не сговариваясь, встали со своих мест и потянулись к своему наблюдательному пункту. Папа в этот раз поставил маму на колени и ожесточенно вгонял в неё свой кол, искоса поглядывая на приоткрывшуюся дверь. Мамины сиськи в этой позе прилично отвисли вниз и хлопали друг о друга. Видимо убедившись, что мы заняли места у наблюдательного пункта, папа что-то шепнул маме, лег на спину, и та тут же запрыгнула на его торчащий кверху член. А папа принялся руками месить её грудь, периодически поднимая голову и присасываясь к соскам.
А когда мама заголосила громче, видимо приближаясь к оргазму, начал ещё и хлопать её по прыгающей заднице. Мама хоть и повторяла: «Тише, тише», сама приглушать свои стоны не собиралась, да и хлопки по заднице ей явно нравились.
Кончила мама опять очень бурно: выгнулась, насаженная на папин член, схватила себя за груди и сдавила пальцами соски. При этом громко охала и вздрагивала. Папа терпеливо ждал не мешая той наслаждаться. И мама не подвела. Придя в себя, она соскочила с члена и натянулась на него ртом.
Надо сказать, и о нас. Колька кончил уже давно, а мы с Пашкой забрызгали припасённые тряпочки практически одновременно с мамой. Уж очень возбудительно она тряслась во время оргазма.
А вот отец подходить к финалу не спешил. Мне кажется он получал удовольствие от того, что мы наблюдали за ними. Потому, что его голова снова повернулась в нашу сторону, и он сообразил, что нам почти ничего не видно из-за неудачного ракурса. Что-то прошептал маме, встал на колени и ухватив за голову принялся нанизывать её на свой хер. Теперь он расположился так, чтобы нам отлично было видно и болтающиеся мамины сиськи, и как глубоко член вонзается ей в рот.
Мама сначала пыталась возмущенно мычать с забитым членом ртом, но папино уверенное: «Ещё чуть-чуть, щас, соси», заставили её потерпеть. Терпеть и правда пришлось недолго. Папа загнал свой член по самые яйца и вздрагивая принялся заправлять маму спермой. Тут Колька кончил второй раз, так громко задышав, что мама вздрогнула и попыталась скосить глаза в сторону двери, а папа, повернув в нашу сторону нахмуренное лицо, всё же удержал маму, не давая обернуться.
10.
Пашка тут же закрыл дверь, слегка хлопнув и мы разбежались по кроватям, делая вид, что уже давно спим. А потом и действительно уснули. Поэтому, о чем говорили мама с папой для нас осталось секретом. Но мама за завтраком появилась тоненьком халате, который то и дело пытался распахнуться и показать нам то кусочек белой груди, то большую часть бедра. И это вселяло надежду, что папа как-то смог отвести от нас беду в виде маминого гнева.
На выход оделась мама опять в то же самое нескромное платье, прячущееся по накидкой. И по дороге Колька, оттянув Пашку в сторону, с горящими глазами просвещал его. Пашка, который собирался идти домой, вдруг объявил, что дома делать нечего и он решил пойти с нами. Папа на это только усмехнулся и подмигнул маме. Мне всё больше и больше казалось, что папа вёл какую-то свою шахматную партию, в которой он использовал нас, как пешек, двигая к маме-королеве, а маму точно также мягко подталкивал к нам, делая вид, что совсем не при чём. Ещё больше я убедился в этом к концу наших сегодняшних экскурсий. Обедали мы опять не дома, а в кафешке на крыше высотки, откуда открывался шикарный вид. Впрочем, виды окружающей местности нас волновали мало, поскольку мама опять развязала полы накидки, и её вываливающаяся из платья грудь полностью завладела нашим вниманием.
И тут, думаю, не последнюю очередь сыграл папа, что-то нашептывающий краснеющей маме. И последней каплей, после чего я уверился в папиной причастности к происходящему стала дорога домой.
На короткие расстояния мы гуляли пешком, а когда нужно было проехать приличное расстояние – пользовались общественным транспортом. И вот как раз-таки домой нужно было ехать через пол города. Мы дождались нужного автобуса, который оказался, в честь окончания рабочего дня, переполненным. Папа галантно пропустил нас всех в салон, всё больше забивающийся людьми, мама оказалась предпоследней, довольно сильно прижатая телами спешащих домой людей. Пашку он практически впихнул, прижимая к маме сзади. Крикнул, что не помещается и приедет домой на следующем, изумленно развернувшейся на его голос маме. И Пашка оказался на нижней ступеньке, подпираемый с одной стороны закрывшимися дверьми, а с другой практически нырнув лицом в бюст развернувшейся в его сторону мамы.
Коля толкнул меня в бок и показал глазами на них, довольно щерясь. Паша, увидев наши взгляды, улыбнулся в ответ и прижался щекой к маминым выпуклостям. Та попыталась отодвинуться от парня, но протискивающаяся позади неё тётка толкнула её в спину, и мама впечатала внушительную грудь прямо в лицо радостного парня. Мама смутилась и огляделась по сторонам. Мы, стоящие чуть в стороне, вовремя отвели глаза. Остальные пассажиры тоже больше пялились в окна или телефоны. И мама сделала самое простое, то есть не стала делать ничего. Просто повернула голову в окно, как будто бы любуясь пейзажем. При этом она делала вид, что не чувствует, как Пашка, сначала прикасался мимолетно, как будто в такт с качкой автобуса, а потом и вовсе стал тереться лицом уже не стесняясь.
Но если этот момент я ещё мог объяснить себе растерянностью мамы, однако то, что произошло дальше… но, по порядку. Мы остановились на очередной остановке, народ схлынул и стал набиваться в автобус вновь, оттесняя нас вглубь автобуса. Когда он тронулся, я посмотрел на нашу «сладкую парочку». Мама стояла всё там же, раскинув держащиеся за поручни руки, а в сиськи ей всё также дышал, стоящий на ступеньку ниже, Пашка. Они лишь слегка сместились в сторону, не препятствуя входящим и выходящим пассажирам. Колька снова толкнул меня, мол делай как я, и принялся протискиваться в их сторону. Я попытался пройти немного, но нашел неплохой наблюдательный пункт, разместившись на возвышении, и успокоился, ища глазами Кольку. Тот, судя по шикающим на него людям, двигался в тыл моей мамы. А я продолжил искоса наблюдать за происходящим.
Пашка уже не только практически лежал головой на маминой груди. Он ещё и рукой умудрялся пройтись по ней, делая вид, что пытается ухватиться за поручень. Лицо мамы при этом раскраснелось, сама она покусывала губы, упорно глядя в окно и не обращая внимания на стоящего рядом подростка. И подросток, ошалевший от безнаказанности, дернул за веревочку, стягивающую края маминой накидки. Её полы послушно разошлись в стороны и Пашкино лицо оказалось скрыто от меня меж ними. А мама лишь скосила глаза вниз, после украдкой удостоверилась, что рядом строящие люди не обращают на них внимания, и снова замерла в той же позе. Лишь на очередной остановке запахнулась, чтобы входящие люди не вставали в ступор от её внешнего вида, но стоило автобусу тронуться, как она снова схватилась за поручни, открываясь перед Пашкой. А позади мамы замаячила голова Кольки, который всё-таки пробрался к ним вплотную.
Кровь бешено клокотала в моих жилах. Я не сомневался, что и Колька, подобравшийся к мамуле сзади, попытается её пощупать, пользуясь давкой. И как к этому относиться я не знал. Я прекрасно видел, что маме не безразличны прикосновения к ней. И член дико стоял, от этого. Но одновременно, я понимал, что мою милую мамулю, сейчас трогают в общем-то чужие люди. И это приводило в бешенство:
- Почему она не отвернётся? Почему не отойдёт от них? Почему не отвесит пощёчину наглецу? Только папа имеет право прикасаться к моей мамочке! Одно дело подглядывать, но это!!!
Мысли метались в моей голове, но я не мог оторвать взгляда от милого лица. А мама приоткрыла рот, глубоко дыша, облизала губы и прикрыла глаза. Совсем как с папой. Но это же неправильно! Как же так? Я же должен что-то сделать!
И я, не обращая внимания на возмущающихся пассажиров, начал протискиваться к ним. В этот момент я даже не думал, что цепляю, торчащим сквозь штаны членом, других людей. И тем более не задумывался, что именно я буду делать, когда доберусь до своей цели.
Пробрался я к ним довольно быстро. Колька тут же увидел меня и, широко улыбаясь, показал, что рука его поглаживает туго обтянутую платьем мамину задницу.
Но в ступор меня ввело не это. Мамина нога была отставлена в сторону и слегка согнута в колене. Платье спереди было слегка задрано вверх, а её зад чуть заметно ритмично двигался. И мне даже не пришлось приглядываться, чтобы заметить, что под маминой юбкой снуёт рука стоящего перед ней Пашки.
