— А что, одноклассницы не хотят тебе позировать?- спросила Юлия Александровна у юного художника.

— Нет, им скучно стоять просто так! Да и в одежде плохо видны пропорции тела!

Тут Юлия Александровна улыбнулась, а потом задумалась, словно решая какую то делемму.

"Тут надо искать подход, подбирать ключик! Узнать его увлечения, хобби, заинтересовать своим предметом в комплексе с этим увлечением!" - вспомнила она слова Натальи Петровны.

А потом училка, словно что-то решившая для себя, подошла к двери из класса и выглянула в коридор, а затем закрыла дверь на ключ.

— Давай сразу договоримся! Ты серьёзно возьмёшься за учёбу и подтянешься по моему предмету. А я тебе помогу набить руку! Но это останется строго между нами!- чему то улыбаясь, обратилась Юлия Александровна к своему ученику.

Тот кивнул, не совсем понимая о чем речь.

И тут, совершенно неожиданно для него, учительница стала расстегивать блузку и вскоре освободила свои два манящих холмика.

Дима словно загипнотизированный уставился на упругую грудь со стоящими почти горизонтально пирамидками левой и правой груди, и венчающими верхушки маленькими помпончиками сосков. При движении, когла учительница отбрасывала блузку, груди молодой женщины колыхались, но не студнем, а упругой скрытой мощью!

У мальчика пересохло в горле и отнялись ноги, даже сидя на стуле.

— Ну что ты сидишь, как истукан ! Зарисовывай, пока мне не стало холодно! Даю тебе пятнадцать минут!- насмешливо, и даже чуть игриво, "англичанка" обратилась к мальчику.

Тот опомнившись, стал быстро набрасывать кврандашом на чистом листе основные линии, лишь потом прорисовая с более сильным нажимом. Он торопился запечатлеть эту грациозность осанки сидящей за учительским столом молодой женщины, её изящный покат плечей, женственную округлость, ну и конечно же передать упругость и в то же время мягкость грудей! Дима поймал вдохновение и лихорадочно зарисовывал, забыв про всё на свете! Единственно, что его отвлекало, это неудобство в трусах от ставшего большим петушка и тянущее чувство еще ниже.

Когда вышло положенное время, или скорее из-за того что около сосков на ореолах стали появляться пупырышки озноба, для юного художника прекратился сеанс позирования с обнаженной грудью.

Юлия Александровна потянулась за блузкой и надев, стала не торопясь застегивать, глядя в восторженные глаза мальчика, замершего в воспоминания о самых красивом бюсте, когла либо им виденном.

— Ну что, покажи что нарисовал!

Волнуясь от предстоящего суда его творчества, мальчик протянул альбом и застыл, ожидая или разнос или похвалу.

— Неплохо, очень даже неплохо! Гораздо лучше чем было! И здесь я на себя более похожа!- со смешком похвалила учительница мальчика.

— Если будешь хорошо учиться потмоему предмету, то я буду позировать тебе! Если нет, то об этом придется забыть!

— И отдашь мне рисунок? Буду копить черновики будущего великого художника!

— Конечно! - великодушно ответил Дима, отрывая лист от своего альбома. Тем более по памяти и по вмятинами на нижнем листе он мог восстановить рисунок.

Ну а ночь обоим участникам этого художественного позирования принесла непонятное томление и невообразимые фантазии. И если Юлия, с улыбкой вспоминая восторженные отзывы Димы о её груди, смогла снять напряжение мастурбированием и даже при помощи флакончика туши для ресниц получить оргазм и потом спокойно заснуть, то Дима, снова устав во сне гоняться за убегающими статуями с лицом Юлии Александровны, утром проснулся с мокрыми трусами. Сначала испугавшись, что он обсикался, как в далеком детстве, в панике хотел скомкать всю постель и отнести в стирку. Но потом мальчик увидел что на внутренней стороне трусов была какая-то белесая жидкость, уже подсыхающая, и немного успокоился.

Пройдя бочком в ванную и закрывая мокрое пятно рукой, он долго его отстировал и сушил.

Так и повелось с того дня, каждый день Дима изнывал от нетерпения и творческой жажды запечетлеть прекрасный бюст Юлии Александровны и с трудом дожидался окончания уроков, чтобы закрыться с ней в классе, где она позировала. А вечером он по вмятинам и фотографической памяти художника перерисовывал наброски и хранил их в отдельном, тщательно скрываемом месте в своей комнате.

И Юлии нравилось позировать, ловя восхищенный блеск в глазах мальчика! Она и так знала что у неё великолепная грудь, но на рисунках юного художника её бюст выглядел просто шикарным и с каждым наброском чувствовалась все более возрастающее мастерство!

К тому же, она чувствовала возбуждение, оголяя верхнюю половину туловища! После сеанса позирования она спешила домой и чуть ли не с порога самоудовлетворялась, часто с узеньким, но достаточно длинным флакончиком и почему-то представляла что это тот самый членик Димы, который она однажды нащупала в пылу борьбы за рисунок.

Впрочем, это не мешало Юлии во время сеансов видеосвязи по телефону устраивать виртуальный взаимный секс с мужем, который по прежнему был в длительной загранкомандировке.

Но вот однажды произошел случай, перевернувший все отношения!

Как то раз, рассматривая очередной рисунок, Юлия заметила что мальчик стал набрасывать её фигуру стоящей, и полностью обнаженной. Но в этих набросках не хватало деталей и было всё схематично.

— Ну что же ты, уже фантазируешь с тем, что не видел? - насмешливо спросила она мальчика.

— Я просто доканчивал линии, чтобы они не обрывались!- стушевался Дима, прямо на глазах краснея ушами. После уже многих зарисовок грудей Юлии Александровны он почувствовал как стало проходить творческое возбуждение и только лишь дорисовка ниже позволяло ему держаться в художественном тонусе.

Юлия, что бы добиться постоянно торчащих сосков, что так мастерски передавал в своих рисунках крупным планом юный художник, часто, уже не удовлетворяясь вечерним мастурбировение, незаметно для мальчика гладила свою киску под юбкой сквозь ткань трусов.

Вот и сейчас она ощутила теплоту внизу живота, покалывания в её киске и это её так возбудило, что отбросив сомнения, ей захотелось полностью раздеться перед мальчиком, чтобы он оценил всю красоту её тела, а не только грудей!

"Если уж играть роль музы, то до конца! И к тому же Дима подтянулся по английскому, исправил двойки. Надо дать стимул двигаться дальше!" - подумала Юлия.

— А хочешь, я полностью разденусь? Для твоей работы над зарисовками! Но обещай, что будешь знать английский на четыре!- предложила она озорным тоном, глядя на мальчика.

Дима просто задохнулся от волнения, а перед глазами пронеслись фантасмагоричные сцены обнаженной учительницы и он не смог сказать и слова, и просто кивнул.

И так уже с голой грудью, Юлия Александровна, встав прямо перед жадно глядящим учеником, расстегнула сзади юбку и стянула её вниз. А потом, немного поколебавшись, стянула и розовые ажурные трусики, и переступила через них. Юлия уже возбудилась и начав раздеваться под взглядом смотрящего мальчика, она уже и сама не могла остановиться!

Перед взором мальчика предстала нимфа из мифов или Афродита, выходящая из пены морской! Рассыпавшиеся по плечам кудри, дышащее женственной красотой лицо, упругие груди, плоский живот, округлые бёдра, и холмик венеры с чуть заметной порослью так завлекли взгляд глаз мальчика, перебирающих с одних женских прелестей на другие, что он позабыл про карандаш.

Юлия, довольная произведенным эффектом и сама тая от восхищенного взора своего ученика, постаралась вспомнить те позы, что принимали натурщицы у художников, но кроме не вполне приличных, не могла найти и обратилась к юному художнику:

— Как мне встать? И долго ли происходит позирование?

Вздрогнув от её голоса, словно очнувшись от колдовства очарования, Дима не сразу ответил:

— Обычно сначала быстро делается только набросок! И то несколько часов! А если картина, то несколько дней или больше! А встать надо так, чтобы было удобно стоять, не меняя позы!

— Так долго!- игривым тоном протянула училка.

— И в какую же мне позу встать? - вслух задумчиво спросила она себя. И лишь спустя минуту заметила, какую двусмысленность она сказала и чуть не рассмеялась. Но Юлия всё более чувствовала себя раскованной, ощущая что это позирование её возбуждает и дарит впечатления для вечернего мастурбирования.

Дима в этот момент лихорадочно готовил свои художественные принадженности, подтачивая карандаши и готовя отдельный ватман. А потом он замер, уже взглядом художника отмечая основные изгибы тела приготовившейся долго стоять Юлии Александровны. Она стояла в полный рост, опираясь о стул и хотя сомкнула ноги, но была заметна узенькая черточка, что разрезала её венерин холм и даже не прикрывая её рукой, как это делают многие натурщицы!

Дима не стал напоминать о других позах, а начал быстро набрасывать контуры тела учительницы. Это был уже его второй набросок за этот день, но он также стремительно покрывал бумагу карандашными линиями!

Если с привычной уже верхней половиной туловища он быстро закончил, то с ногами и обводами бёдер пришлось попотеть.

Уже с первого рисунка у него уже привычно выпирал писун в трусах и теперь он каждый, вечер пораньше ложился спать, надеясь что ему приснится Юлия Александровна и довольно часто это случалось! И когда он просыпался рано утром с следами поллюций на трусах, то успевал застирать их и снова лечь в постель, чтобы мама не заметила мокрые белесые пятна.

И только Дима приступил к заветному треугольнику женского тела, как у него случился казус! Внезапно его писун забился и стал выплёвывать мокроту! Мальчик в панике взглянул на свою ширинку и заметил как под действием судорожно дергающегося бугорка растекается едва заметное, но заметное даже на школьных брюках, пятно.