Посвящается моему Рижскому другу Ге
Уважаемый читатель. Если вам станет "скушно" (Это мой любимый старомосковский говорок. Признайтесь, сколько милой вашему сердцу теплой мещанской поэзии в слове, например, "булошная") после первых предложений этого рассказа, попробуйте сразу перейти к абзацу, начинающемуся со слов: "Вчера в трамвае..." Не уверен, но может быть вам с этого места мой рассказ понравится больше!
___________________________________
Мысль о самоубийстве не дает мне покоя с тех пор, как я стал подростком. Ладно, кажется, я немного погорячился. А то ещё обвинят не бог весь или чёрт знает в чём. В современном законодательстве, согласитесь со мной, чёрт ногу сломит. Господи, прости меня, что чёрта уже пар раз всуе помянул в одном только абзаце! Или один раз. Господи, какая разница! Хрен редьки не слаще! Скажем так, лет с двадцати, что тоже отнюдь нельзя назвать «лучшим возрастом-периодом в моей жизни». Но эта идея-фантазия, аналогичная тем несбыточным эротическим приключениям, которые я придумывал себе, чтобы оживить мои пожилые мастурбации. Подобно Эмилю Чорану, который 50 лет размышлял о самоубийстве и «неудобствах рождения», я рискую умереть на больничной койке от рук врачей. Или в объятиях безжалостных щупалец Алоиза Альцгеймера! И кто скажет мне, что из этого лучше?
Как поддерживать жизнь? Или связь с ней? Единственный способ - придумывать «страсти», пытаясь забыть о Скуке. Это не та скука ожидания отложенного на пару часов рейса на самолёт… а потом ещё на пару… и ещё на парочку… А та Скука, что вызывает невероятное головокружение перед непостижимой абсурдностью того, что называется у некоторых персонажей бытия «Жизнью», которую они стремятся прославить, как абсолютное благо, и которую необходимо продлить любой ценой, ибо так хочется и себя сохранить, и человечество, как реку, в которой они плывут по течению. Ведь это так удобно!
Человеческая деятельность преследует по сути своей только две или, максимум, три цели, а именно - сохранить жизнь, забыть Скуку и, возможно, тем, у кого на это есть физические данные, увековечить свой вид и, в процессе этого "процесса", свою собственную семью. «Культура» - это также, в сущности, борьба со скукой. Но что может быть более удручающим зрелищем, чем, например, музей? Цветущее по весне кладбище едва ли, но всё-таки, определённо живее. Не менее разочаровывает и ежегодный «туризм», это обязательство человеческих особей раз в году есть дорогие, но посредственные продукты, следовать спущенным им сверху посредством паблика маршрутам, чтобы провести «хороший отпуск», достойный того, чтобы о нём разговаривать остальные одиннадцать месяцев. Кто не наблюдал усталости туристов от посещения достопримечательности - ещё одной в череде ей подобных на навязанной им экскурсии, позволяющей местным аборигенам существовать? И так далее, по спирали вниз! Инстинкт сохранения исчезнувших видов и создания детей - не что иное, как социальный и семейный долг, от которого многие, слава Богу, освобождены по медицинским и физиологическим показаниям. Для других это гарантированное лекарство от скуки. Берем на себя, по самым скромным прикидкам, лет двадцать и более бесконечных забот добропорядочной семейной жизни, которые придают этим особям, как говорится, «смысл жизни».
Мне почти 63 года. За исключением тех нередких случаев, когда я выпил несколько стаканов старого карибского рома или шотландского «односолодового виски», или когда я пишу научную статью (это занятие, в конце концов, столь же бессмысленное, как и всё остальное, чем я занимаюсь, но тем не менее оно обеспечивало мне зарплату, поддерживавшую необходимый моему организму жизнетворный минимум в течение 40 лет), я охвачен перспективой звонкой Пустоты и глухой Скуки. Никто не оспаривает ужас войны, но все единодушны в отказе видеть то, что вытекает из обязанности жить во что бы то ни стало, работать и бессмысленно развлекаться. Так что все усилия большинства человеческой популяции, уверяю вас, абсолютно напрасны.
В газетах можно изредка прочитать статьи, обличающие полигамию. Как будто жизнь моногамной пары не может быть тюрьмой. Зерогамия — единственный способ сохранить (хоть немного) вашу свободу. Тридцать пять лет брака с таким же как вы персонажем! Рутина постепенно укладывается в вашу постель, как грязь в щели старого паркета. У вас нет видимых причин расставаться с вашей «второй половинкой», потому что вы приобрели рефлекс «избегания конфликтов.» Но это не умаляет того факта, что всё желание у вас начисто пропало. Заниматься с ней любовью и думать о её дне рождения! Милые домашние хлопоты, их распределение между нами... они постепенно и неумолимо убили всё, что только можно было убить.
Луис Бунюэль заявил в конце своей жизни, что счастлив быть «избавленным от желания». Я не избавлен от желания, а скорее «покинут желанием». Я бы даже сказал, кастрирован. Но эта принудительная жизненная операция не избавила меня от «желания снова желать». Итак, я плачу за то, чтобы пробудить свое желание, то есть ослепить себя и отказаться видеть его исчезновение.
Вчера в трамвае (Да, если вы приступили к чтению рассказа с этого абзаца, то, уверяю вас, именно вы ровным счётом ничего не потеряли) передо мной сидела девушка в шортах, широко раздвинув ноги. Она была полностью поглощена чтением сообщений в своём телефоне. Её большие груди, лишённые объятий бюстгалтера, то бишь полностью обнажённые под футболкой с глубоким вырезом, колыхались в ритме вибраций трамвая, а пластмассовые жемчужины бус свободно бродили по широкой расселине, в которой рождались её глобусы. Её бедра были жирными и толстыми, но без целлюлита. Одним словом - красивое мясо. Очень белые, они резко контрастировали с цветом кожи других женщин вокруг неё, бронзовато-загорелых, и казались от того только ещё более обнаженными и вызывающими. Облегающие шорты незнакомки обрамляли щель и большие губы её гениталий, явно хорошо выбритых. Жаль, ведь мне нравятся девственные густые черные киски. И также ещё больше мне жаль, что несмотря на эти мои похотливые сальные наблюдения, у меня не случился стояк.
Итак, она показала мне свои бёдра и киску между ними, которые я, признаюсь, хотел бы лизнуть. А также её ягодицы и жопу. Долго сосать её клитор, заставляя её кончать и кричать, не беспокоясь о соседях. В разгар наслаждения между моими губами потекла бы струйка горячей кислой мочи. Она бы садилась на меня, а я бы покусывал её клитор, и она терлась бы им о мой жадный язык, чтобы тот резвился в складках её влажных слизистых оболочек. Оборачиваясь, она ласкала бы моё лицо своими большими сестринскими грудями, скользила бы твёрдыми сосками между моих губ. Молоко бы брызнуло множеством крошечных, но сильных струй, которые я пытался бы всосать. Но, господи, меня это по прежнему не заводило и стояк был вялый. Придётся поискать что-нибудь получше. И тут мне на помощь в очередной раз пришло моё воображение!
Итак, я мог бы быть преподавателем математики в университете. Она бы сидела у доски в темно-синей плиссированной юбочке и белых носочках, аки японская "Sailor fuku", и не могла решить очень простое уравнение. Я бы поднял её юбку и засунул руку в её трусы между ягодицами, чтобы энергично отшлепать их. Полушария её задницы краснели бы всё больше и больше, но решение уравнения всё равно не приходило бы в её такую красивую, но тупенькую головку. Я заставил бы её лизнуть два моих пальца. Отодвинув трусики, я засунул бы два мокрых от её слюны пальца между её ягодицами, и энергично бы тряс её попку со всем своим профессорским авторитетом. Она бы стонала. Я раздавил бы её клитор большим пальцем другой руки. Она будет плакать. Другие девушки в классе выглядели немыми, словно окаменевшими. Я бы отвёл её в кабинет рядом с аудиторией и жестоко изнасиловал. Она будет кричать. Вся аудитория услышала бы эти крики, потому что я бы оставил дверь приоткрытой. Я принёс бы её обратно в аудиторию, с голыми ягодицами, без юбки, и усадил бы лицом к стене, с руками, лежащими на голове. Сперма старческого коричневато-жёлтого цвета стекала бы по её бёдрам. Затем я позвал бы к доске другую девушку, парализованную от изумления увиденным и услышанным. Уравнение по-прежнему оставалось бы столь же угрожающе сложным, нерешенным. Я ущипнул бы один из её сосков через её белую блузку и уродливый лифчик. Я сорвал бы с неё все эти тряпки и хлопнул бы её по обнаженной груди мухобойкой.
На этот раз (вернёмся к событиям в трамвае) я напрягся, уставившись на синеватые бедра девушки в шортах. Стояк стал принимать более или менее приличные для нормального мужчины очертания. Скорее менее, чем более, но это нужно было видеть. Она по-прежнему была поглощена чтением эсэмэсок в своём телефоне, но вдруг резко встала, чтобы выйти на ближайшей остановке. Она только что оставила меня наедине с видением двух больших ягодиц такой же маслянистой плоти, как и её бедра, и хорошо отлитых в эластичной ткани её облегающих шорт. Кажется, она вполне могла бы стать той, в кого я мог бы отстреляться. За исключением того, что я частенько ошибаюсь в своих предположениях. Платить за номер в гостинице, чтобы кончить вялым членом, вернее, не имея возможности кончить никак, кроме как вручную… это было бы действительно глупо.
Какой смысл жить, если ты не можешь трахаться? В моём возрасте за трах нужно платить, но это не всегда, к сожалению, срабатывает. Я возвращаюсь к своим мыслям о самоубийстве и скуке.
Через два месяца после их написания я нахожу в кармане пиджака эти записи, которые теперь кажутся мне очень странными. Как я мог писать такое? Ах, да, ведь это было до встречи с Марианной.
В отделе электроники универмага я сравнивал выставленные модели принтеров с моделями, рекомендованными мне гуглом. Молодая и симпатичная женщина в пустынном зале рассматривала ценники. Она спросила меня, что бы я мог посоветовать ей. Меня поразила гармония её лица, прежде всего всего в изящных изгибах кожи возле ушей. Мы вместе изучили характеристики принтеров, и она определилась с моделью, которую и купила. Коробка была намного больше, чем принтер. Она взмолилась о помощи, и мы вместе отвезли принтер к ней домой. В её простенькой квартирке я установил принтер и его драйвер. Всё заработало с первого раза. Я показал ей, как скачать бесплатное программное обеспечение для обработки изображений и тому подобную дребедень.