У главного героя, проходящего альтернативную службу санитаром, голова идет кругом от продажной логики девушки Любы, в которую он так влюбился.

«Девушка уже почти успокоилась, когда почувствовала мою руку на своей попе. Она дёрнулась, попыталась придержать свою юбку, но мне было уже всё равно. Резким движением я задрал её юбку кверху и тесно прижался к её голой попе. Свободной рукой я расстегнул ширинку и, достав член, стал тыкать им ей в попку. Она извивалась, дёргалась, но здоровяк и толстяк, отпихивали её с двух сторон, чтобы она им не мешала. Девчока вдруг отпустила руки и заплакала, а я воспользовавшись моментом нащупал членом заветную дырочку и запустил его внутрь:»

«Катя соскочила с члена и ловко перехватила её ротиком, обхватив головку одними губами. Новые и новые струи влетали в её мягкий ротик и бесследно исчезали в нём, она глотала всё до последней капельки, временами глядя на меня шалыми зелёными глазами:»

«Я задрожал. Лоб покрылся испариной. Девушка попыталась прижать руки к бёдрам, но руки были заняты, и она, налившись пунцовой краской, заспешила вниз, открывая мужикам, идущим следом за мной новые виды: Возбуждение наполнило меня до краёв, как наполняется молоком бидон, в который льют молоко из большого ведра. В голове стучала только одна мысль: "Хочу! Хочу! Хочу!". Я понял, что покоя мне сегодня ещё долго не будет. Опустив жетон, я помчался вниз по гудящему эскалатору, а навстречу мне ехали толпы девчонок с голенькими животиками и коленками, с глубокими вырезами на груди и большими прорехами на модных рваных джинсах. Цвет тела, цвет страсти звал меня. Груди набухали под вырезами маленькими холмиками, голые коленки звали меня, а глазки блестели, как звёзды в полумраке метро: Я добежал донизу и прислонился спиной к мраморной колонне: Холодный мрамор начал приводить меня в чувство.»

«Станция: Её появление совпало с первой горячей струёй, брызнувшей в девочку из моего брандзбоида: Потом ещё, ещё одна: Девушка обмякла. А я кончал в неё сколько хотел: Поезд резко встал, народ повалил, и девушка соскользнув с члена вырвалась наружу и убежала куда-то. Я успел прикрыть свой член рюкзаком и уже за ним с большим трудом застегнул ширинку, а потом опустился на грязный пол, прислонившись спиной к стене: Вокруг были люди, но я их уже не видел. Я ехал, закрыв глаза, чувствуя, что сбылась мечта моей жизни: Я ехал, сам не зная куда. На работу я всё равно уже безнадёжно опоздал...»

«Первая струйка брызнула в неё, она резко соскочила с члена и вторую поймала уже ртом. Она пережала мой член большим и указательным пальчиком и принялась быстро-быстро его сжимать. Одна за другой струи выстреливали в её тёплый и умелый ротик, где она их быстро проглатывала в ожидании следующих:»

«Когда эти двое отпустили её, второй тоже заставил её сделать ему минет. Валентина потеряла счет времени. Но тут: Поезд стал замедлять ход. За окнами замелькали вагоны, потом перрон. На нём стояли новые пассажиры поезда, встречающие, провожающие. Трое насильников засуетились, застегнули штаны и выбежали из купе. Валентина зарыдала, обхватив голову руками. Потом вскочила и выбежала следом. Станция: Двери поезда открыты, а их уже и след простыл: А потом она в слезах и кричала своим пассажирам:»

Работая в больнице санитаром главный герой наблюдает за тем, как скромная медсестра Люба в которую он влюбился совершенно бесцеремонно принимает в себя член Павла Андреевича.

18 лет - лучший в жизни возраст! Так считал герой этого рассказа. И именно потому он отправился не на обычную службу в армии, а на альтернативную. Ведь там можно было встретить миленьких девушек. С которыми он бы смог поразвлечься. Так почти все и случилось...

«Я потряс её за плечо, сначала легонько, потом сильнее: Никакого результата. Я дал ей легкую пощёчину. Она не проснулась. Остальные девушки тоже спали крепко, и разбудить их у меня также не получилось. Рыжая была неплохо сложена; всё её тело покрывали маленькие рыжие веснушки. Я провёл рукой по её груди, животу. Потом спустился ниже. Она лежала неподвижно, лишь её грудь слегка вздымалась от дыхания. Я запустил руку ей в трусики. Там было очень горячо. Я спустил их до колен. Теперь я уже не боялся, что она проснётся, и мог разглядывать её красивое обнаженное тело без опасения. Я потрогал её рукой там. Мне захотелось лизнуть её киску. Я коснулся её кончиком языка, потом поднялся выше, обогнул пупочек и вернулся обратно. Возбуждение доходило до крайности, и я не ведая, что творю, расстегнул штаны:»

«Она рванулась, и правая бретелька кофточки порвалась. Одна грудь выпала наружу. Светка в страхе поползла к лестнице, коленям было очень больно от холодного твёрдого пола. Пёс рванул её за край юбки так, что Светка чуть не разломилась пополам. Она почувствовала, что описалась. Горячая жидкость заструилась по ногам, под ней образовалась лужа:»

«Цветок расцвел и стал набухать: А я ласкал и ласкал его, то описывая вокруг круговые движения, то засасывая его в рот целиком, то буравя твёрдым кончиком языка. Она стонала, и я чувствовал как именно я должен ласкать её, чтобы доставить ей пик удовольствия. Тем временем она погрузила самый кончик моего "дружка" себе в ротик, и я почувствовал себя на вершине блаженства. Я делал поступательные движения бёдрами, чтобы проникнуть к ней в ротик, как можно глубже, продолжая вылизывать её чудесный цветок: Наконец мне удалось протолкнуть член к ней в ротик почти целиком. Она то заглатывала его почти целиком, то выталкивала язычком, отчего он сильно сжимался, и начинал пульсировать, а меня распирала приятная внутрення дрожь:»

«- Ну пошли пешком к Любке, это ближе, чем в Москву, - решила я. На маршруктке это было каких-то двадцать минут, пешком все полтора часа. Но делать нечего, и мы отправились в посёлок пешком. Сначала мы шли по самому Щёлково - опустевшим улочкам посёлка городского типа, где ещё светили витрины магазинов и жилых домов. Но очень скоро и они кончились.»

«Она провела язычком по тугой уздечке, погрузила было его по всей длине в ротик, но затем снова извлекла. Коля блаженствовал. Она крепко обхватила ствол члена рукой и губами, и принялась насаживать на свой ротик, помогая себе рукой. Парень застонал громче, положил руку ей на затылок, направляя её движения. Однако Валерия сбросила его руку. Она не нуждалась в этом! В кульминационную секунду член стал совсем твёрдым и упругим, он совсем выпрямился, и в рот Валерии ударила горячая струя: Она слизывала всё до капельки, довольно причмокивая и мурылкая, как кошечка. Коля стонал, не в силах скрыть своё блаженство. Когда он кончил, она долго ещё не вынимала его член изо рта, играя с ним язычком и мурлыкая.»

«Когда я почувствовала этот жар, я снова взяла его член в руку и стала водить им по всей попке, чуть прикрытой тоненькими трусиками. Из его груди вырывались приглушённые стоны, напоминающие рыдания, но это были стоны счастья и неземного блаженства!»

«Когда мы оказались на лестнице, было уже начало двенадцатого. Мы раздали все подарки, и даже посох и мешок кому-то отдали. Я был теперь налегке, и оставалось только дойти до дома, чтобы там тихо справить Новый год. В конце ноября меня бросила девушка, уйдя к какому-то кооперативщику, и я остался совсем не у дел. Встречать новый 1990-й год с родителями мне не хотелось, и я решил встретить его в гордом одиночестве.»

«- Вот, эта партия мебели теперь твоя, - сказал он, - удачной сделки! Я знала, что бизнес это не честная игра, и многие бизнес-леди превращались в довольно дешевых потаскух, решая таким же способом проблемы. Но я была уверена в том, что Родинский человек слова, иначе я не стала бы ему давать. Он тоже это прекрасно понимал, хотя может быть кого-то другого на моем месте он просто опустил бы от души, чтобы впредь была наука, а контракт бы не отдал. Так поступить было вполне в его силах.»

«Мы прибыли в центр города, и он поразил меня роскошью. Высокоэтажные небоскрёбы упирались в небо своими башнями. Сотни сияющих вывесок сверкали тут даже днём. По улицам мчались дорогие японские и французские машины, на работу спешили клерки в белых рубашечках и при галстуках. И всё же это было лишь кажущееся благополучие. Стоит отъехать на метро всего на две станции, и мы окажемся в грязных трущобах, где люди живут в домах из картонных коробок и фанеры, где человеческая жизнь и женская честь не стоят ломаного гроша.»

«Первая судорога наслаждения ударила в мозг и пробежала по телу снизу вверх, киска сильно увлажнилась, но Лорочка сразу всё слизнула и проглотила. Вторая волна была гораздо сильнее. Она подкинула мои бёдра вверх, я выгнулась, приподняв и Лорку, но она не сбавила темпа. Я почувствовала её язычок крепкий-крепкий у себя внутри:»

«Меня тряхнуло: Раз, другой, третий: Мой член на мгновение сжался, а потом: одна за другой тугие струи ударили внутрь неё, в её теплое тело, продолжая свой путь уже в ней: Она воскликнула, попыталась соскочить, но я ударжал её, а мой член стрелял и стрелял, заряжая её всё новыми и новыми порциями моей любви. Она обмякла и опустилась на меня своей грудью: Я был на вершине блаженства: А потом...»

«Потом стали показывать, как дельфины размножаются. Теперь они плыли парами. Между прочим, - сказал ведущий, - дельфины единственные животные, не считая человека, которые занимаются любовью ради удовольствия, а не потому что так велит инстинкт размножения.»

«Я опустилась на колени и провела мочалкой по её ноге, потом по второй. Её киска чуть тронутая пушком была прямо перед моим лицом. Я знала, что так можно, даже видела это несколько раз в фильмах, которые мой брат забывала убрать с полки. Но тогда мне это казалось отвратительным. Видимо все дело в том, как относишься к человеку. Если любишь его, то это всё не важно:»