Становясь старше, мы иногда получали доступ и к настоящей порнухе. Однажды все тот же Виталик принес целый журнал. На обложке была изображен огромный негр, кончающий в рот молоденькой блондинке. Все ее лицо было залито спермой, она текла по щекам, подбородку, а из члена негра продолжало фонтанировать... Журнал сначала жадно рассматривали все вместе, усевшись в круг в беседке детского садика по соседству. Потные ладони, дрожащие пальцы, судорожное дыхание и мучительный вопрос в горящих глазах: "Когда, ну когда же, наконец, и мы так же? ... " Потом я выпросил журнал у Виталика на пару дней домой. Сколько восхитительных минут провел я наедине с этим журналом! Как много нового узнал! Я переворачивал страницу, и член, который только что выстрелил свою очередную порцию, снова твердел и наливался. Красотки сходили со страниц журнала в мою комнату, присаживались на мою кушетку и принимались ласкать меня руками, губами, языком. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы чьи-то нежные губы, обязательно накрашенные ярко-красной помадой, сомкнулись вокруг моего члена и, оставляя на нем следы, заскользили бы вверх-вниз, поднимая меня к самой вершине наслаждения... До сих пор я очень люблю, когда женщина, делающая мне минет, пользуется при этом яркой помадой.
Как и где онанировать? Я придумывал все новые и новые способы разнообразить любимое занятие. К традиционным местам - в ванной и под одеялом (когда отсутствовала моя старшая сестра Татьяна, с которой нам приходилось делить одну комнату на двоих) - со временем добавлялись все новые. Я отпрашивался с уроков и орошал спермой по очереди все толчки школьных туалетов, я дрочил в лифтах, успевая кончить за время движения до одиннадцатого этажа, в подвалах, на верандах в детском садике неподалеку и в беседках в городском парке, рискуя быть замеченным и ещё сильнее возбуждаясь от этой мысли, я трахал щель между диванными подушками, я поливал член струей из душа. Мастурбируя рукой, я всегда непроизвольно увеличивал темп так, что перед самым оргазмом рука мелькала с огромной скоростью. Мне же очень нравилось, когда обстоятельства не позволяли мне делать это быстро. Тогда мне поневоле приходилось сбавлять темп. Это продляло удовольствие. Вскоре я освоил онанизм лежа в до краев наполненной ванне (если двигать рукой слишком быстро, вода расплескивается) . Еще больше мне понравилось дрочить, лежа в постели, когда сестра уже лежала в своей кровати у противоположной стены (родители всё никак не могли получить обещанную квартиру, и мы, "разнополые дети", как писала мама в бесконечных заявлениях, прошениях и ходатайствах, делили одну комнату на двоих) . Дрочить в присутствии сестры приходилось особенно осторожно. Стараясь не дышать, я осторожно двигал рукой под одеялом туда-сюда. Получалось очень медленно, удовольствие растягивалось на несколько минут. Можно ли представить себе большее блаженство?!
Однако, живое детское воображение подсказывало: "Можно!" Я мечтал о "настоящем" сексе, и особенно, о его оральной разновидности. Впрочем, к тому времени я был уже не ребенком, а подростком, с ломающимся голосом, первым пушком на верхней губе и, конечно же, россыпью прыщей на лице. Я уже с жадностью поглядывал на коленки одноклассниц, а вид их грудей, прыгающих под футболками на уроках физкультуры, заставлял меня время от времени запираться в туалете у спортзала... Я дрочил уже по два-три раза в день. Я с нетерпением ожидал свою первую Женщину. Я был готов к ее приходу, и немаловажную роль в этом сыграли тысячи оргазмов, которые я ощутил наедине со своей рукой и со своим воображением.
А началось мое путешествие в страну плотских удовольствий гораздо раньше, и проводником моим стал все тот же Виталик. Он учился тогда в пятом классе, и всему двору было известно, что у него уже начали расти волосы на лобке. Рыжий Санька из соседнего дома высказал гипотезу, что волосы начинают расти у тех, кто уже трахался. С этого началась легенда, согласно которой Виталик имел роман с семиклассницей Таней из соседнего двора, которую он уже несколько раз трахал (некоторые указывали, даже, точное число раз, однако цифра колебалась в очень широких пределах) . Не нужно удивляться нашей наивности. Восьми-девятилетним мальчишкам двенадцатилетний Виталик казался почти взрослым. Я же учился еще во втором и имел о сексе весьма отдаленное представление. С другой стороны, мне, как и всем нормальным детям, был свойственен интерес к собственному телу. Мне нравилось щупать и теребить своего петушка, чувствовать, как он наливается и растет, но как довести дело до конца я тогда еще не знал. День, когда я это узнал, я запомнил навсегда.
Это случилось теплым сентябрьским деньком. На улице правило бал бабье лето, и, хотя летние каникулы уже закончились, мы с жадностью использовали каждый погожий денёк для игр и развлечений. Придя из школы и наскоро перекусив, я побежал гулять. Во дворе я встретил только скучающего Виталика. Послонявшись по двору под желтеющими кронами молодых клёнов, мы отправились играть к нему домой. Виталик всегда очень любил заводить разговоры на всякие щекотливые темы. Не помню точно, о чем зашла речь на этот раз, но я, воспользовавшись случаем, открыто спросил его, правда ли, что он уже трахался. Прямого ответа я не получил. Виталику было явно лестно услышать такое предположение. Он сделал загадочный вид, из которого я должен был сделать вывод, что да, трахался, и неоднократно. Я в те времена даже не очень-то и представлял, как же этот процесс должен происходить. Кто-то из моих дворовых друзей предположил, что нужно засунуть "писю в писю". Само это предположение уже звучало дико. Как это засунуть? Зачем? Кроме того, из детского фольклора я знал, что "Ветра нет - кусты трясутся, что там делают? Ебутся!". Это означало, что половой акт сопровождается тряской. Что же заставляет людей трястись, когда они засовывают одну писю в другую? Этого я не понимал. Кто же мог объяснить и научить лучше, чем такой опытный человек, каким являлся Виталик? Вот с такой просьбой я к нему и обратился. Он сразу согласился и научить и показать. Единственным его условием было то, что мы должны делать ЭТО вместе, так как одному ему "неинтересно". Это было не совсем то, что я имел в виду, мне стало одновременно любопытно и страшно. Я сказал, что вообще-то не против, но не имею понятия как ЭТО делается. Виталик обещал показать. Он спустил брюки и трусы до колен и знаком велел мне сделать то же самое. Недоумевая, я подчинился. Мы сидели на кушетке совсем близко, касаясь друг друга голыми коленями. Виталик некоторое время смотрел на моего петушка, не решаясь, видимо, прикоснуться, затем решительно обхватил его рукой и мягко потянул кожу вниз, да так, что она натянулась и стал виден участок головки. Виталик тут же потянул кожу вверх, опять вниз, опять вверх. Успевший уже привыкнуть к регулярным манипуляциям, которые я и раньше проделывал с ним, мой дружок рванулся вверх. Сознание же того, что это делает со мной другой человек, только усиливало эффект. Виталик продолжал гонять шкурку вверх-вниз, не останавливаясь. "А ты - мне", прошептал мне на ухо. Я начал неумело и даже сделал ему больно, но вскоре понял, что от меня требуется, и быстро поймал ритм. Вскоре я почувствовал что-то такое, чего никогда не ощущал раньше. Какая-то теплая волна защекотала меня сначала в яичках, потом поднялась выше и запульсировала на самом кончике. Еще мгновение, и эта волна накрыла меня сладостным, неизведанным прежде ощущением. Глаза заволокло туманом, через который я увидел, как из головки, выстрелила фонтанчиком капелька какой-то жидкости, потом брызнула еще раз, правда, уже не так далеко. Последняя капля просто стекла на предусмотрительно подставленную Виталиком газету. Эта была первая в моей жизни сперма, или "малафья", если пользоваться словарем детского фольклора. Ошеломленный полученным впечатлением, я совсем забыл о члене Виталика. Впрочем, он неплохо справлялся и без меня. Я смотрел на его мелькающую туда-сюда руку, как зачарованный. И вот, он замер, изогнулся и со стоном изверг на ту же газету свою струю, уже побольше. Некоторое время мы молчали, тяжело дыша. Потом я вскочил, и побежал в ванную. Мне казалось, я сделал что-то ужасно постыдное и заслуживаю теперь всеобщего презрения. Торопливо натянув штаны, я выскочил из его квартиры в полном смятении, и понесся к себе.
Однако, к вечеру, стыд поулегся. Осталось только воспоминание о незабываемом наслаждении, полученном таким простым способом, и я решился повторить эксперимент. А потом - утром, и еще раз на следующий день, и еще раз, и еще. Через неделю я дрочил уже ежедневно, открывая шаг за шагом завесу над тайнами собственного тела.
При посторонних Виталик не показывал и виду, что между нами что-то произошло. Однако, примерно через месяц, мы столкнулись с ним на лестничной площадке. Поговорили о том, о сём. Внезапно он быстрым движением приблизился ко мне и, нащупав рукой мой член через ткань брюк, сжал его. А потом, заглянув мне в глаза, пригласил к себе. Моей первой рефлекторной реакцией был отказ, но его рука продолжала ритмично надавливать, и я заколебался. Мой дружок стал предательски расти и наливаться, и я согласился.
Вскоре, это стало привычкой. Мы встречались раза два-три в месяц, чтобы позаниматься взаимным онанизмом и были вполне довольны результатом. На мое счастье эти встречи прекратились раньше, чем смогли оказать какое-либо влияние на мои сексуальные предпочтения. Прервало же эти встречи событие, о котором я расскажу позже.
