- Нужно срочно спасать маму! – думал я.
Но при этом, взглянув на её лицо, понимал, что она явно наслаждается происходящим. И вряд ли моё вмешательство обрадует сейчас её. В общем так я и стоял до конца поездки в сомнениях. Благо через остановку мы уже должны были выходить. Колька несколько раз знаками предлагал мне подержаться за мамину задницу, но я так и не решился, до сих пор находясь в метаниях: «Что такое хорошо и что такое плохо».
11.
Как только мы вышли из автобуса, мама как будто пришла в себя. Щёки её до сих пор горели лихорадочным румянцем, но вот на лице больше не было того пошловато-сладострастного выражения. Она снова стала моей мамулей – строгой и уверенной в себе, хоть сначала она и оглядела меня слегка беспомощным взглядом, как будто хотела за что-то извиниться. Но, видимо, не нашла во мне осуждения и успокоилась. Предложила дождаться папу на остановке, но Пашка с Колькой тут же вспомнили про какие-то дела и рванули от нас.
Папа действительно приехал на следующем автобусе. Мы, пока ждали, пытались разговаривать «ни о чем», но беседа была скомканной. Наверное, нам обоим нужно было поговорить совсем на другую тему, но вот как к ней подобраться, ни я ни мама пока не знали. Когда появился папа, я почувствовал себя лишним. Родителям явно хотелось поговорить без лишних ушей. Они отправились в магазин купить чего-нибудь к чаю, а мне предложили идти домой отдыхать.
Дома я встретил одного Кольку. Пашка ушел к себе. Сказал, что боится пока появляться перед моей мамой. Колька должен сначала проверить в каком настроении она и отзвониться. Но вот горящие Колькины глаза и не менее возбужденное: «Ты знаешь, что он сделал?» - говорили, что в автобусе, я всё понял правильно.
- Ты представляешь! Тёть Лена сама хотела, чтобы он лапал её.
- Да ладно! Они даже не разговаривали.
- Честно! Сначала он типа случайно её сиськи трогать стал, а она только дышит и к нему прижимается. А когда он уже развязал и почти голые сиськи стал целовать - ты же видел, там платье почти не закрывает их, она говорит: «Возьмись крепче».
- Ну может она имела ввиду за поручень.
- Да нет. Специально сказала, чтобы он не стеснялся её грудь трогать. Он даже соски трогал, а она ничего.
- И всё?
- Нифига! Ляшки гладил ей. И за жопу хватал. Я сам видел. А потом под платье полез! Прямо туда!
- И что? – меня бесил этот разговор, почему-то хотелось, чтобы мама была более стойкой к Пашкиным домогательствам, но при этом член опять торчал. А Колька и вовсе рассказывал мне это, а сам уже вовсю полировал направленный в меня орган.
- Он ей трусы трогает, а там говорит, как будто печка, горячо так. Думал просто снаружи потрогает и всё, а она ноги раздвинула. Пашка говорит, даже не понял, как пальцы сами внутрь вошли, там всё такое скользкое было.
- Да врёшь! А трусы?
- Говорит там трусы тоненькие, как верёвочка. А дырка большая и мокрая. Честно. Он мне пальцы мокрые показывал и понюхать давал.
- И чем пахнет? – я уже понимал, что Колька если и привирает, то в каких-то мелочах, но верить в это не хотелось.
- Не знаю, - Колька задумался, - странно пахнет.
В это время послышался шум отпираемого замка, и он, с членом наперевес, рванул в туалет, завершать начатое.
12.
После ужина, на котором мама чуть смущенно поглядывала на меня, она больше никак не показала, что во время поездки произошло что-то необычное. А вот папа прямо сиял, он мало того, что больше чем обычно приобнимал и целовал маму, ещё постоянно подливал ей вина и говорил тосты:
- За любовь! За незабываемый отдых! За тебя, любимая! – а когда подвыпили, то и двусмысленные, - Чтоб хотелось и моглось! Чтоб в тебе всегда было восемнадцать! Желаю, чтобы ты ещё ни раз ощутила в себе юность!
Мама иногда розовела, и пила больше чем обычно. Нам тоже выдали по банке Ягуара. На удивление напиток мне понравился, но особенно понравилось состояние легкости и бесшабашности, наступившее после него.
Коля позвонил Пашке и сообщил, что тётя Лена никак не показала, что сердита на него и даже наоборот интересовалась, когда он придёт снова. Кстати, этот в момент, даже я заметил, как мама мечтательно подняла глаза, видимо вспоминая наглого Пашку.
А когда папа завалил подвыпившую маму на диван в зале и предложил всем вместе посмотреть кино, начальные титры которого появились на экране, Колька оглядел маму в её коротеньком халатике и тут же согласился, усевшись позади мамы. Хотя до этого заявлял мне, что в эпоху интернета телевизор не смотрит принципиально.
- «Американский пирог?», - с сомнением обратилась мама к папе.
- А чего? Ржачная комедия. Пацаны скорее всего не видели.
Кино и правда оказалось интересным. Молодежная комедия, как подростки, постоянно влипая в необычные ситуации пытаются исследовать мир взрослых отношений. Я даже засмотрелся, удивляясь, что мама ещё не гонит меня спать в особо пикантные моменты. Но она спокойно лежала на папиных коленях и периодически с ним перешептывалась. С другой стороны, от неё сидел Колька. Почему-то очень напряженный и даже не улыбающийся в смешных моментах. Ноги маме пришлось подогнуть, чтобы Коля и я, сидящий в самом конце дивана уместились.
Наверное, только после середины фильма, когда я в голос заржал и толкнул Колю, обращая его внимание, он толкнул меня в ответ и кивнул на маму. Та, почему-то лежала закрыв глаза. Я даже подумал уснула после насыщенного дня, и Колька намекает мне, чтобы я вел себя потише. Но приглядевшись в мерцающем свете телевизора разглядел и другое. Мамин рот был приоткрыт. Дыхание было судорожным и прерывистым. Одна папина рука гладила её волосы, а другая лежала на груди и, чуть заметно, массировала её сквозь халат. Но самое главное, и Колька не просто так сидел статуей уставившись в телевизор. Его рука пряталась от меня под маминых халатиком и двигалась.
Конечно, фильм тут же был забыт. Я теперь старался незаметно коситься на происходящее рядом, коря себя за то, что не обратил на них внимания раньше. Член тут же взвился вверх и пришлось проложить на него руку, прикрывая от случайных взглядов. И, что самое главное, если днём я терзался в сомнениях и даже злился, глядя, как Паша тискает мою маму, то сейчас были совсем другие эмоции. То ли опьянение от коктейля так повлияло на меня, то ли то, что папа был рядом, а может Колька казался мне уже не таким чужим… не знаю. Но факт оставался фактом. Сейчас мною владели исключительно похотливые мысли. Очень хотелось, чтобы Коля с папой не прекращали своих поползновений и смогли выдавить из мамы не только скрываемые ею вздохи, но и возбужденные стоны.
И руки, ласкающие маму, не подвели моих ожиданий. Папина рука нырнула в разрез маминого халатика и ухватилась за голую сиську. Мама возмущенно шикнула на него, но тот прошептал ей что-то успокаивающее, и она снова закрыла глаза, никак не реагируя на почти распахнутый халат. Да и Колька, который судя по движениям руки, до этого поглаживал крупные булки моей матери, теперь явственно сосредоточился между ними, что-то колдуя в районе маминой, выпяченной в нашу сторону, щёлки. Хоть я и не видел чётко, но было похоже, что Коля пытается разобраться с мешающими ему трусами. Наконец он победил последнюю преграду. Я это сразу понял, по дёрнувшийся попке матери, когда рука моего друга принялась натирать её голые губки и, наверное, даже проникая между ними. До меня тут же донесся новый запах, который мне не с чем было сравнить, но от точно мне нравился.
Мама открыла глаза. Посмотрела на папу и что-то шепнула ему. Тот скосил взгляд на Кольку, не прекращающего своих движений, склонился над мамой и поцеловал её:
- Спи давай! – донесся до меня шепот папы с легкой усмешкой.
И мама послушно закрыла глаза. Сам он в это время уже не стесняясь мял мамину грудь, халат почти не прикрывал её от нас, показывая крупные полные полушария. А Колька сдвинул полы халата на мамину задницу. Бледная кожа маминой жопы предстала перед нами. Тканевая полоска, которая ещё недавно служила защитой от посягательств шаловливых рук, была сдвинута в сторону, показывая блестящие от влаги, лысые половые губы. И Коля сложив два пальца вместе, вставил их внутрь, раздвигая губки и заставив маму вздрогнуть. Но при этом она не возмутилась этим наглым посягательством, а наоборот подтянула одну ногу к себе, ещё больше выпячивая попку. И Коля, обрадованный этим обстоятельством, уже не стесняясь принялся шерудить в маминой дырке двигая пальцами туда-сюда и иногда проворачивая. Последнее действие похоже маме нравилось особенно сильно. Она выпячивала попку, томно выдыхала, но упорно не открывала глаз и делала вид, что продолжает «спать».
Колька, похоже решил не останавливаться на достигнутом. Он достал руку, орудующую в маминой щели, и принялся стаскивать с себя штаны, оголяя своего дружка. Мама повертела попкой, расстроенная исчезнувшим массажистом, а потом вдруг вскочила с дивана, схватила папу за руку и пробормотав: «Мы спать», потащила его в спальню. Может быть Кольке и удалось бы больше, будь он чуть порасторопнее или если бы снимал штаны одной рукой, но так он остался рядом со мной со спущенными штанами и, торчащим небольшим колышком, членом.
А из соседней комнаты, в которую даже соблаговолили закрыть дверь уже доносилось:
- Давай раздевайся!
- Пацаны в соседней комнате. Может позже?
- Чего они там не видели? Давай быстрей!
- Дай ночник включу.
- Обойдутся! Всё! Так ложись…. А-ах….
Конечно же, мы с Колькой тут же подошли к двери. Света было мало. Только тот, что попадал из нашей комнаты. Но было понятно, что мама даже не дала отцу раздеться. Папа со спущенными до колен штанами лежал на кровати, а на нем, спиной к нам, прыгала мама в распахнутом халате. Конечно же наши силуэты, заслонившие дверной проём были отлично видны. Папа, не потерявший рассудка, поднял голову, посмотрел на нас и проинформировал маму:
