xxxxxxxx
Валентин, он настойчивый чувак, привязался ко мне, как банный лист к заднице.
— Ты пойдешь со мной прокачивать педиков?
— Нет!
— Почему?
— Боюсь обосраться от страха.
— Дурачок. Знаешь, после вечера с ними у меня каждый раз пачка денег в кармане. Так что следом я отправляюсь к шлюхам и трахаюсь в своё удовольствие.
Нам, малолеткам, нравилось тусоваться во дворе возле торгового центра с непритязательным названием «Централ», наблюдая за большими сиськами с синяками и дырявыми чулками проституток, которые избрали тыльную сторону этого здания для своего гужевания... Должно быть, они уже давно непрерывно и жестко трахаются! С юных лет. Большие красные губы, зубы тигра, готовые проглотить твой язык, член, яйца… да, господи, всё на свете! Конечно, это стоит нескольких рублей, чтобы опустошить ваши переполненные яйца! Вечное сердцебиение у торгового центра... и мягкие ножки. Длинный коридор внутри, достаточно узкий, это нарочно... поневоле кликнты задевают их, и они трутся с парнями плечами и бёдрами, громко смеются, ещё немного подтягивают свои и без того короткие юбки, тугие на их жирных ягодицах. Им нравится, когда на их мясо глазеют... ещё они постоянно курят. И их буйные духи опьяняют... Пахнет приключениями... Просто во дворе, особенно в первый раз, трахнуть такую красотку... сейчас это навевает сказочные воспоминания!
Мы не одни. Парни приходят и уходят вместе со шлюхами. Вот новенькие ходоки. Выберут ли они одну из них? Ребята пересчитывают деньги в карманах. Или они засунули в них руки просто для того, чтобы спустить пар, немного свободных эмоций? Некоторые из них пересмеиваются с девчонками. Это завсегдатаи. Другие держат головы опущенными, прижавшись к стенкам, словно их благоверные шпионят за ними. Девочки толкают этих первоходков: "Дорогой? Ты пустой? Нет денежек? Нет? Есть? Так давай, пошли! Я вся горю, так ты меня возбудил! Я сделаю для тебя всё!»
Мария уже прилично подувяла, терять ей уже больше нечего. Она показывает мне свои сиськи, болтающиеся, как полупустые шкуры недавно разродившихся одичавших кошек. Большие розоватые соски. Какой-то парень тем временем уже возится с ними, взвешивает в своей руке, нерешительно… конфузится. Мария веселится. При виде иссохшейся плоти выше талии, что этот отчаявшийся онанист должен думать об остальных частях её тела, расположенных ниже… об унылых бедрах, под стать вульве. Она подначивает его: «Давай, милый!» Он позволяет столкнуть себя с тёмной лестницы, и они исчезают.
Меня тянет к ней, этой милой малышке, хрупкой и беззащитной... Запах корицы... бархатистая кожа... поцелуй в щеку, она ищет мои губы... Восемнадцать лет, самое большее, а мне уже …надцать! Влюбленные, заходите!... Пронзила до глубины души, прямо в сердце (а не в задницу, как педики на площади)! Карие глаза, милая мальчишеская грудь, покачивающаяся под её блузкой золотистого цвета... . Я вижу её шоколадные соски. Какой же я крутой! Её озорная рука ищет что-то в моих штанах, непонятно, то ли деньги, то ли ещё что. Ловкая и сообразительная, она щекочет мой член. Сердце в груди колотится, как будто за мной гонится лев... и ватные ноги, как в тех снах, где от него не убежишь. Она шепчет мне на ухо:
— Большой зайчик, ты, наконец-то пришёл! Ты горяч, и тебе не будет скучно! Первый раз, да? Я Зоя. А ты?
— Фёдор (мне всё же удалось выговорить своё имя).
— Дёшево (говорит она мне очень тихо, наклонившись к уху, чтобы другие не слышали).
— У меня вообще нет денег!
— Если я сделаю это тебе бесплатно, мой сутенёр меня изобьёт! Посмотри на это!
Она показывает своё бедро и большой пурпурно-синий синяк на нём, а рядом следы от ударов ремнём. Я глажу её шрам. Красивое тонкое бедро, шелковистая кожа. Она дрожит от моей ласки, вздыхает.
— Я вернусь, с деньгами!
— Зоя… ты запомнишь моё имя? Я тут каждый день! Обещай, что ты подождешь меня, если я вдруг буду с клиентом.
Конечно подожду. И я ухожу... но не домой. Сначала я пойду на кушетку в заброшенном доме... и сделаю всё для Зои. Я его уже вижу, этот разбитый диван. Рыжеватый, потасканный, он скрипит... Всё глотает, как я у Валентина! Для Зои!
Валентин позволил мне поразмышлять перед первым клиентом. Он считает, что это придаст мне уверенности в себе.
— Как трахаются твои родители? — спрашивает он меня.
— Сначала ругаются. Пощёчины, затрещины, тарелки летят в стены.. Папаша орёт на мать, соседи слышат! Когда моя мама взывает о пощаде, он прыгает на неё, грязный козёл. Это длится вечность ! Я рядом, всё слышу. Кровать скрипит, словно она присмерти...было бы хорошо, чтобы она рухнула и развалилась! Мать стонет, и уж не знаю, от боли ли или наслаждения. Он, мой папаша... мудак, пыхтит, как настоящий тюлень из зоопарка, будто сейчас закатит глаза и подохнет. Выпитая перед этим актом самоуничтожения бормотуха некоторое время поддерживает его силы. Мы с мамой с опаской относимся к нему, к его прошлому!
xxxxxxx
В школе мы прозвали его Шурочкой, блондинчика из моего класса, и болтали с ним, как с нежной цыпочкой. У него были красивые девичьи грудки, немного выдававшиеся из его тщедушной щупленькой груди, и нам нравилось по прикалываться над ним, щупать эти его нежные грудки и пощипывать их соски.
— Шурочка, они снова у тебя выросли, твои сиськи?!
— Нет это не правда ! Кроме того, если это и так, то это не моя вина, это виноваты мои гормоны. Вернее, гормональный сбой, как сказал доктор.
— Точно, это не твоя вина, так что мы сейчас сами проверим твои гормоны. Давай, снимай штаны, покажи нам свою голую задницу, увидишь, тебе понравится. И побыстрее, прямо сейчас!
Шурочка пытается сопротивляться. Спускаем ему штаны. Я дергаю его за писюн, сжимаю его мошонку, жалкие маленькие яички! Мне это легко сделать, не принимайте меня за ребенка. И не потому, что я уже кое-чему научился с Валентином... На красном диване с рыжеватым оттенком. Нет, там, на нём, я делаю это для Зои! Просто, я многому научился в нашем квартале. У нас рано взрослеют. Здесь, в школе, всё иначе.
— Да трахни ты уже этого тощего Сашка, Федька! – Орали все вокруг.
Должен сказать, что я сразу понял, что Шурочка не был анальным девственником, его задница уже была разработана! Я сжал головку его члена, и она моментально приобрела багровый цвет. Шурочка заскулил. У него потекла белесоватого цвета жидкость из его хилой железяки. Я вытер руку о его волосы. Шурочка побежал прочь в носках, с обнаженными ягодицами и членом, болтавшимся на ветру, пытаясь на ходу натянуть на задницу свои трусы и штаны. Увидев эту картину, Блиновс от души рассмеялся, звоня в колокольчик.
xxxxxx
Сафия работает уборщицей в нашем техникуме. она юная девушка и плохо говорит по-русски. Вчетвером мы ловим её в тёмном коридоре, заваливаем на пол, стягиваем с неё трусики и обыскиваем её киску. Правда-правда, без дураков. Она кричит, а мы смеёмся. Иногда во время таких осмотров она пускает жемчужную струйку из письки, как будто ей не нравится, когда о ней заботятся таким образом! Или, наоборот, очень нравится!
— Если ты не заткнёшься, - сказал ей на ушко кто-то из нас, - твоя метла окажется в этой твоей дыре!
Крепкие слова, спору нет, но зато, как они успокаивают!
xxxxxx
Улица Красотаю, полуразрушенный дом Дягилева, мои первые успехи в мужском минете! И всё это ради Зои и для Зои! Волосатый парень. Якобы хиппи. Он засунул мне в рот так глубоко, что я волей-неволей всё проглотил. И почти сошёл с ума.
— Это профессия, которая раз за разом увлекает всё больше и больше! — подбодрил меня Валентин.
Кто не помнит, это тот самый парень, который вовлёк меня в это гнилое, но денежное занятие, а теперь в качестве платы за учёбу собирает деньги с клиентов, а затем отдает мне только половину из них… но и это помогает мне кормить моих придурков родителей. Другой клиент как-то попросил, чтобы я полностью разделся, а потом со словами: " Он такой милый со своими маленькими шариками без волос… Это так возбуждает», - вытащил ещё один чирик и присовокупил его к оплате за мою работу. Я покраснел.
— Сколько за папаутер?
— Что это такое? – Беспомощно оглянулся я на Валентина.
— Он хочет трахнуть тебя в задницу, - мерзко улыбнулся Валентин.
— Нет. Ничего такого ! – закричал я, мне не хотелось закончить так же, как Шурочка!
— Он очень молод, ему нужно повзрослеть! - Сказал клиенту мой сводник, - Мы поговорим об этом чуть позже.
Валентин, этот умник, он просто хотел поднять цену на мою задницу!
xxxxxx
За домом Дягилева приглядывала время от времени одна стерва. Не знаю, откуда она возникала. Словно из небытия. Но одета она была хорошо. Жемчужно-серый костюм, чёрные чулки. Подходящие перчатки. Она ходила взад-вперёд по коридорам, её каблуки нервно цокали по гнилым половицам. Это беспокоило нас. "Я пописаю", - сказала она и вышла в сад. Это немного успокоило, и я кончил очередного парня на скорую руку.
На обратном пути я показал четвертак Виолетте. Зои не было. Она тут же закатала юбку.
— Это за то, чтобы пощупать меня, не так ли?
За деньги ноги раздвинут все - девицы, жабы или даже монашки.
Я тронул её милые губки, без единого волосика! И потерся своим членчиком о её крошечный прыщик. Ей всё понравилось, особенно купюра! Девственницей она точно долго не останется!
xxxxxx
В школе большие волнения и шепотки по углам. Одну девятнадцатилетнюю гусыню-тупицу изнасиловали... Четверо парней из нашего техникума, выпускной курс! Позор ей! Девственница, серьезная прихожанка, любимица местного попа... семейка верующих придурков. Она зарезервировала своё тело для одного парня после того, как её благословил на это какой-то священник. Слишком поздно, её бойфренд больше не хочет её... Испорченная, иссохшая, обесчещенная, теперь она хороша только для монастыря! Может быть, она уже даже залетела! В монастыре у неё будет время привести растрёпанные мозги в порядок!
