- Это ты (тут была моя фамилия)? Ты разлил? Мало того что ты сбежал из лагеря, теперь другим детям спать не даешь?
Тут я заплакал от бессилия.
- Пусть все это приберет. Потом ко мне его! – директор приказала физруку и величественно удалилась.
Как только дверь закрылась за директором, все подняли головы. Среди старшеклассников физрук был своим человеком.
- Че случилось? – спросил физрук.
Все загалдели, что я мыл свои носки, а потом сам все разлил от злости специально.
- Че разлегся? Мой давай – сказал мне физрук, вызвал Макса и они вышли из спальни.
Я взял тряпку у входа и стал вытирать лужу. С порога, и под коек, с коридора. Выжимал тряпку в тазик. Быстро закончил. Взял тазик и вышел во двор чтобы вылить воду.
И увидел как физрук резко и сильно бьет Макса в солнечное сплетение. Я застыл открыв рот и проливая воду из тазика.
- Закончил? Пойдем – повернулся ко мне физрук.
Выпрямившийся за ним Макс, хватая ртом воздух, смотрел на меня. Его взгляд был полон ненависти.
Я быстро вылил воду и, бросив таз, поспешил за физруком.
Директор сидела в директорской, пила чай с конфетами и смотрела телевизор. На столе стояла еще открытая банка компота черешни. Физрук сразу сел за стол, левой рукой с тонким обручальным кольцом и грязными ногтями, взял компот и запрокинув голову стал прямо из банка пить компот, глотая ягоды. Пока он так пил компот, я видел только его шею, красную, как у индюка, желтоватые волосы и сплющенное мясистое ухо борца. Покончив с этой банкой, он из под стола достал другую банку компота. На этот раз вишневого. Под столом стояли еще ящики. Физрук при свете электрического цвета оказался одетым в тесную спортивку черного цвета. Он имел вид человека, крайне утомлённого бессонницей и раздражённого слишком ярким светом.
От стола грубо и вкусно пахло чем то сладковатым. Но меня никто не смотрел. В директорской было как то пусто, скучно и пасмурно.
Я осторожно кашлянул. Только теперь директор заметила меня. Я ожидал увидеть улыбку и сам приготовился улыбнуться. Но директор строго взглянула на меня, и я почувствовал, что случилось что-то неладное. Я впервые увидел директора так близко.
На ней была старая растянутая кофта с пучком матерчатых цветов на воротнике, вязаная, растянувшаяся на коленях юбка и серые резиновые шлепанцы. Белокурые волосы, круто завитые рожками, торчали над чересчур высоким и мясистым лбом, а на толстой переносице виднелся кораллово-красный след очков, которые она держала в руках и протирала кусочком ткани. У неё были выпуклые жидко-темные глаза с острыми зрачками.
Директор надела очки — тонкие очки с толстыми стёклами без оправы, - и сказала голосом учёного скворца:
- Долго ты будешь меня еще мучить?
- Нет, - виновато прошептал я, хотя не чувствовал за собой никакой вины.
- Придётся его отправить, — сказала директор, нахмурясь, - он мне всю дисциплину подрывает!
- Но скоро концерт! – сбоку отозвался голос. И только тут я увидел как на диване лежала старшая вожатая.
- И что? – спросил физрук.
- А то! Что у него номер! Он гвоздь программы! Приедут с других лагерей. А у нас нет новых программ!
- Это где он как девчонку переодевается? Хаха! А че, похож, похож! – хохотнул физрук, окидывая меня каким то взглядом и оскалился показывая безупречно белые зубы.
- Смотри, Саморцева! Под твою ответственность! – решила директор, - но после концерта этого с глаз долой! Доставишь его с попутной машиной в город. Там сдашь родителям под расписку. Пусть они его хоть в какой-нибудь детский дом отправят. Нечего ему у нас болтаться.
- Может не надо? Потом у нас еще два выездных концерта! - сказала старшая вожатая с нескрываемым огорчением.
- Надо! Нарушитель дисциплины!
- А жалко. Такой хороший мальчик.
- Жалко не жалко, а не положено.
- Ну, стало быть, так и так, — сказал физрук, - надо так надо исполнять.
- Все, иди спать! – махнула на меня рукой старшая вожатая.
Я вышел из директорской огорчённый, растерянный.
Подходя к спальне мальчиков я заметил как в окнах мелькают лица. Похоже все ждали чем закончится.
Когда я вошел все лежали по койкам и делали вид как будто спали.
Моя койка была на самом краю у входной двери.
Я стараясь не скрипеть пружинами лег на свою койку. Не успел закрыть глаза и облегченно выдохнуть как мою койку толкнули.
- Эй. Тебя старшие зовут – прошептал мне мой сосед.
Делать было нечего, я встал и пошел к ним. Они также сидели на койках по кругу. Только Макс лежал отвернувшись.
- Стуканул?
- Нет.
- Точно?
- Да.
- Тогда пшел отсюда!
Я радостно повернулся чтобы уйти спать. Как меня окликнул низкий голос Макса.
- Эээ, погоди!
- А ну стой! Стой! – зашипели все вокруг дергая меня за руки.
Макс развернулся и сел на койку.
- А хули ты воду разлил?
Я молчал.
- Хочешь мыть без воды?
Я недоуменно смотрел на него, не понимая о чем он говорит.
Зато другие все поняли и заулыбались.
Макс вытянул свою ногу.
- Мыть!
Я стоял и тупил. Как мыть? Без воды? Чем?
- Вот идиот!
- Точно дебил!
Игорь встал, улыбаясь подошел ко мне, повернулся ко мне спиной и заученным движением ударил меня локтем по животу.
Я наклонился вперед и чуть не уткнулся лицом об ногу Макса.
- Вооот! Понимаешь же!
- Будешь мыть?
Я помотал головой.
- Проучите его.
Меня схватили за руки и поставили на колени.
- Открой рот!
- Открой, бля!
Меня били по затылку каблуком чьего то ботинка. Каждый удар отзывался прямо в глазах ослепительно белыми и ослепительно чёрными молниями, слипшиеся попарно. В ушах гудело, как будто он находился в пустом котле и по этому котлу снаружи били молотком. И я услыхал голос, показавшийся ему страшно тихим и страшно далёким:
- Понял?
Но я не открывал рот. Только сильнее сжал зубы и зажмурил глаза.
- Бля. Ничего не умеете! Смотрите. Как это делают у нас в спортшколе! Закройте ему рот подушкой.
Кто подходя сзади меня, все еще стоящего на коленях, прижал мой затылок к себе, набрасывая на мое лицо подушку. Я сразу же стал задыхаться и не успел сгруппироваться и защитить свой пах, когда Макс схватил рукой меня за яйца и сжал как в тисках.
Я конечно же заорал сразу же долго и мощно. Но мой жалобный крик утонул в подушке.
Я пытался вырваться, но меня держали за руки. Мои яйца болели даже когда Макс их отпустил. Я плакал. Но глаза были сухие.
Наконец подушку оторвали от моего лица. Я безумно вращая глазами, судорожно открывал рот, но воздух не шел в мои легкие. Меня о чем то спросили. Я не расслышал. Тогда меня ударили ладонями по ушам. И сразу как будто пробка выскочила, несмотря на боль в ушах я стал слышать.
- Будешь мыть?
Я молчал. Только тяжело дышал
- Или тебе яйца оторвать?
Я отчаянно помотал головой.
- Так будешь мыть?
Я закивал головой.
- Вытяни губы! Губы вперед!
Сидя на койке Макс снова поднял ногу. Я только обессиленно зажмурил глаза и как можно дальше вытянул свои губы. Мне казалось что чем дальше будут мои губы то тем дальше меня не коснется его нога. Я долго ждал так, пока палец большой ноги не коснулся моих губ. Меня снова чуть не стошнило. Палец плохо пах, был вонюч. Я чувствовал себя, как в необыкновенном, чужом мире. Всё вокруг было пугающе и напоминало, что я стал изгоем. И эта спальня, как бы освещённая солнцем среди пасмурного дня, и грохот ног остальных парней, которые подскочили чтобы увидеть сцену моего унижения, и добрые вожатые, наряжающие меня в девчоночье платье, и обещанные мне все виды наказаний и уроков в случае неповиновения, и даже загадочное слово «ЧМО», большими чёрными буквами нарисованное на моей кружке в столовой.
- Смотрите. Вот как мы это делаем в спортшколе с чмошниками, - сказал Макс.
Я все еще сидел с крепко зажмурившись. Если я не вижу, то и другие не видят. Но они думали по другому.
- Глаза открой! – кто то пнул меня под зад. Я через минуту решился и открыл глаза.
- Нравится? – спросил Макс, горделиво стоя передо мной, любуясь удовольствием, с которым я осторожно прижимался вытянутыми губами к его ЧЛЕНУ.
ЧТО???? ЧЛЕН???? Он же сказал что это будет его нога!!!!
На этот вопрос я даже не мог толково ответить. Губы были заняты борьбой с оживающим чудовищем, горячим, как огонь. Сердце было полно бурного страха и волнения оттого, что я останусь жить в этой спальне после такого.
- Хули застыл! Целуй!
Все вокруг стали говорить:
- Целуй! Целуй! Целуй!
Все слова смешались в его голове. Я только помотал головой, высоко поднимая брови домиком и выкатывая глаза.
Тем временем тыканье отростка Макса уже несколько раз меняли свой характер.
Сначала они шли равномерно, как волны. Потом они немного удалились, ослабли. Но сейчас же разбушевались с новой, утроенной силой. Среди них послышался новый, поспешный, как казалось, беспорядочные вздрагивания, которые всё сваливались и сваливались куда-то в кучу, в одно место, как бы молотя по мягкой земле чудовищными кувалдами.
Это продолжалось довольно долго.
- Че там вожатые? Тихо? - заметил вскользь Макс, прислушиваясь к шуму вне спальни.
- Да там все спят, - одобрительно сказал Игорь.
Потом наступила тишина. Стало так тихо, что в лесу отчётливо послышался твёрдый звук дятла, как бы телеграфирующего по азбуке Морзе.
