В общем, судя разговорам, какая-то подготовка к вечеринке всё же шла. Папа был её спонсором и руководителем. Колька, на правах принимающей стороны обзванивал каких-то своих друзей. Интересовался кто и когда доступен, делая себе какие-то пометки. Пашка всё больше фантазировал и иногда подсказывал Коле, кого стоит звать, а кого вычеркнуть:
- Димку не надо – они с Лёхой подрались. Устроят ещё тут разборки.
- Может тогда Лёху лучше не звать? Димка пловец – тёть Лене понравится. А Лёха так себе.
- Блин, я Лёху уже пригласил. Косяк, если узнает, что бортанули….
- Да зовите обоих. Я же тут буду. Не будет никаких разборок. Думаю, у них голова другим будет занята. Постараюсь чтобы тётя Лена оделась поинтереснее, - вынес резюме папа.
От мамы эти обсуждения не скрывали, но она их принципиально игнорировала, показывая всем своим видом, что идея вечеринки ей совсем не нравится и никак учувствовать в подготовке она не намерена. Однако в остальном дома царили мир и благодать, изредка прерываемые шумом группового секса. Да. Если раньше мы иногда заставали папу, занимающегося любовью с мамой, то сейчас он сам звал нас, если их взаимные ласки приводили к возбуждению. Родители упорно называли это уроками секс-просвещения или полового воспитания, но мы с парнями им нисколько не верили, поскольку и безо всяких уроков мамины дырочки всегда были готовы для приёма, неожиданно поднявшегося подросткового члена.
И из-за этой постоянной готовности мамы, мы всё больше в своих разговорах сходились в том, что она не устоит перед возможностью опробовать несколько новых юношеских членов. Уж очень легко возбуждалась она от наших прикосновений, ласк и поглаживаний. В этих разговорах было что-то для меня обидное. Хоть вслух пацаны старались фильтровать речь и не произносить вслух, но всё больше витала мысль, что моя мама – шлюха, которую и нужно всего-то лишь немного напоить и слегка погладить. Папа эту мысль озвучивал не так обидно, но смысл сводился к тому же: «Тётя Лена очень возбудимая и в этом состоянии слабо себя контролирует».
Что до моего отношения к этой вечеринке, то конечно же хотелось посмотреть и может даже поучаствовать. Но было в этих мыслях что-то низкое, если я приложу руку к тому, что толпа незнакомых подростков будет пытаться соблазнить мою мамочку. И я объявил, что, когда все соберутся на эту вечеринку – уйду гулять с Пашиной сестрёнкой. Так, мне казалось, будет правильно. И мама не будет постоянно оглядываться на меня, и сам я буду чувствовать себя проще.
- А давай её тоже к нам позовём? – сказал вдруг Колька.
Пока я подбирал слова о том, что не хочу, чтобы Лера участвовала в этом мероприятии или хотя бы видела, что здесь может произойти, Колю, неожиданно для меня, поддержала мама:
- Хорошая идея. Ты же сам хотел познакомить нас.
До меня дошло, что она надеялась таким образом превратить планы по маминому совращению в обычную подростковую попойку, если разбавить пацанов девочками, при которых папе придется вести себя прилично. Папа даже попытался сказать что-то, что девочке в толпе пацанов будет неинтересно, но влез Паша:
- У неё подруга есть, Анеля. Можно вместе позвать. Она прикольная.
Мама тут же ухватилась за эту идею. А папа заметно погрустнел.
