- Хрхррар ….Мхх… - кролик старается что-то прохрипеть, его глаза закатываются от нехватки кислорода в мозгу и, опомнившись, Палач отпускает чужую шею, прижимает хрупкое тело к себе, пока кролик кашляет и хватает ртом воздух, придерживает за талию, продолжая хозяйничать внутри него своим ножом и освободившейся рукой лапая по чистой коже, пачкая её красными разводами. Сознание кролика, почти отделившееся от тела, возвращается на свое законное место лениво, отказываясь проясняться, а губы на собственной шее, жадные укусы, болезненные засосы, собственническое ощущение сжатых на боках пальцев, совершенно не способствуют этому, разнясь с реакцией, которая у него должна быть. «Кому должна, в конце концов?» — мысль озаряет, когда на встречу активному домогательству к его полусознательной тушке, он поворачивает голову в сторону, где находится чужое лицо, и сталкивается своими губами — горячими, влажными и пухленькими, с чужими — такими приятно холодными, сухими и потрескавшимися. Эта дереализация, охватывающая сознание, лишь усиливается от непостоянной закономерности ласки на своем теле, сменяющейся синяками от пальцев. Холод чужого тела кидает кролика в ледяную прорубь и он тонет тонет тонет тонет в ней, не желая выбираться, будто в полусне вставая на собственные ноги и вытягивая руки, обнимая Палача за шею, вися на нём и жадно целуя сквозь полуосознанный бред, что кажется сном. Это все так неправильно Они оба конченные и больные психи.
Палач - потому что кусает до крови, оставляет синяки и несдержанно постанывает от вкуса теплой крови на языке.
Кролик - потому что сдавленно постанывает в ответ, утыкается носом в чужое плечо, чувствуя, как ноги подкашиваются.
- Неееееееет… — впервые обращаясь без формальностей, кролик стонет это горячим шепотом Палачу прямо на ухо и это заставляет его зарычать, с новой силой вгрызаясь в чужую шею. Это сдавленное полу-запрет/полу-разрешение которого и не требовалось, все равно подстегивает, заставляет с новым азартом бегать глазами, смотря в зеркало на чужие слезы, от боли выступающие в уголках глаз, на чужие губы, кровоподтеки на шее… Резкой вспышкой больную голову озаряет прекрасная идея и Палач берёт кролика под задницу, опрокидывает его на пол, а после опускается на колени, вжимаясь в него вновь, но на этот раз уже беспощадно.
- А!.. - жалобный писк тут же заглушается грубой пощечиной и кролику только и остается, что зажмуриться вновь после небольшого прояснения сознания. Палач кусает кролика за левый сосок сквозь ткань топика. Кролик тут же выгибается дугой от боли.
- Тшшш… — Палач отстраняется от соска кролика и прикладывает палец к губам, смеется сдавленно и смотрит ему прямо в глаза, заглядывая в самую душу и, кажется, с удовольствием раскрывая и для самого кролика его темную сторону, с кровавым нимбом и жаждой насилия наперевес.
- Ты ведь не хочешь, что бы нас прервали соседи, верно? - Палач непривычно сдавленно шепчет, охваченный непривычным вожделением. Его руки заново пачкаются в крови, что лужей разлита под ними, но это становится лишь дополнительным толчком, что бы продолжать, дополнительной причиной безумного азарта.
- Будь послушной девочкой, и я сделаю твоей жопе очень, очень хорошо… - Палач бормочет это на ухо, поддевая пальцами низ черного топика с завязками по бокам и задирая его, не встречая никакого серьезного сопротивления, если не брать в счет смущенно-испуганный взгляд.
- Ну, улыбнись. Тебе же нравится такое… - голос Палача кажется таким низким, будто бы сам змей искуситель сейчас тянется длинными пальцами к промежности, проникает внутрь и начинает массировать чувствительные места глубоко внутри. Прикрыв ладонью рот, кролик лишь сдавленно мычит, запрокидывая голову в больном экстазе, а после тянется, касается чужого лица, пачкает его кровью, притягивает к себе и целует, будто бы это совершенно нормальное дело. Чувствовать, как орудие Палача, полностью испачканная в крови, размеренно массируя, заставляя расслабиться, медленно входит внутрь, заставляя кролика дышать все быстрее и быстрее. Будто бы нормально как они встречаются взглядами, не имея возможности передохнуть между поцелуями, укусами и ласками, движениями внутри. Они оба наслаждаются этим, используют кровь вместо смазки, закрывают друг другу рты руками, когда слышат шаги в коридоре, задыхаясь от адреналина и потакая своим желаниям и просто маниакальной жажде грязного удовольствия, которое Палач охотно показывает, помогая раскрыться прекрасным пугающим крыльям ангела. Его ангела. Он присвоит ее себе, уж не сомневайтесь.
- Где ты шлялся? – спрашивает жена четвертого, как только он входит к себе домой. Сигарета в его зубах тлеет, пока недовольный фиолетовый взгляд смотрит на нее сверху вниз.
- На работе задержался.
- Я звонила. Тебя там не было!
- Ну-ну, лисенок, ну чего же ты так щуришься. Мы с ребятами просто решили развеяться. Посидел за компанию - весело смеясь, четвертый кладет руку на чужое плечо жены и уходит в комнату под её недовольный взгляд.
Жене необязательно знать, что с ним произошло. Жене необязательно знать и то, что, немного увлекшись, четвертый порвал тело глупого пассива изогнутой ножкой от кухонного стула, а потом вновь вставшим членом упоительно трахал в окровавленное очко.
И, конечно же, жене совершенно необязательно знать, что там на полу, по улице Тургенева, в прихожей перед зеркалом осталось лежать беспомощное тело в порванных колготках, в красивом черном топике с завязками на боку, в обморочном состоянии, вдоль и поперек покрытое своей кровью, синяками и укусами.
- Мда. Похуй! Не впервой, наверное! В следующий раз умнее будет! - сухо бросает четвертый, удаляя всю переписку в телеграмм и добавляя в черный список абонента с ником Марта Блядо.
Да, хорошо что на улице ветрено и холодно, открытая дверь балкона поможет тому дебилу прийти в себя.
Пятый. Наконец член с хлюпаньем выскользнул из моей попки. Пятый потянул меня за шею, давая понять, что мне надо развернуться, встать на колени и подставить свой рот. Он обхватил меня руками за голову и насадил мой ротик на свой ствол. Он начал двигать тазом навстречу моему ротику, доставая головкой до самого горла, так, что перехватывало дыхание. Теперь я уже не могла подзадоривать своего партнера горячими блядскими выражениями. Мой ротик издавал только звуки, какие обычно бывают когда сосут большой леденец. Судя по тому, как сладко мычал пятый, он был на седьмом небе от кайфа.
Стараясь во всем походить на грязную шлюшку, я ласкала свои груди, чувствуя как приятные волны расходятся по всему телу. От этого наваждения страсть кипела еще больше, тело тряслось как в лихорадке. Забыв обо всем, я получала удовольствие, полностью сконцентрировавшись на члене, который долбил мой рот.
Но это не могло длиться бесконечно. Исчерпав предел возможностей своего 21-летнего молодого организма, пятый, наконец, кончил. Его член запульсировал и стал выстреливать сперму прямо в горло и, чтобы не поперхнуться, я начала ее проглатывать. Он не вынимал свое достоинство из моего ротика, пока полностью не спустил.
Избытки жидкости растеклись по губам и подбородку, закапали на грудь. Все еще сотрясаемая конвульсиями, с трудом переводя дыхание, я размазывала эту слизь по своим набухшим соскам, чувствуя необычайно волнительный трепет от мысли, что все больше и больше становлюсь шлюшкой.
Сейчас, возможно, я не отдавала отчет в своих действиях; будучи во власти похотливого животного желания, мне было по фигу до всего. Без понукания, закончив размазывание спермы, я подползла на коленях к пятому и стала прилежно облизывать его член. На стволе и головке оставалось еще много чудесной жидкости, которую я старательно слизывала.
- Ты настоящая соска, - промычал он, закрыв глаза от безмерного удовольствия.
Довольная похвалой, я пососала его член еще некоторое время, пока он мягко не оттолкнул меня.
Он вышел на балкон покурить, каким и был, весь голый. Я счастливо дышала и смотрела на него. Он умело выпускал в потолок клубы дыма. Некоторое время мы молчали, потом он поделился планами на вечер, главными из которых было желание трахать меня всю ночь. Я поняла, что у меня нет выбора.
Уже под душем, наслаждаясь теплыми струями воды, я стала обдумывать сложившееся положение. Ладно. Останусь на ночь.
Я вытерлась полотенцем и прошла в огромную комнату к нему, стараясь ни чем не выдавать свои сомненья. Так и ходила остаток дня голая, пока не наступила ночь и мы не легли в постель. Оказалось пятый не преувеличивал, когда сказал, что собирается наслаждаться моим телом всю ночь. Конечно, мы трахались не всю ночь, но большую часть времени, примерно 2-3 часа его член буравил мои две дырочки. Точно сказать не могу, потому что я полностью утратила ощущение реальности. Я отдавалась ему в разных позах – лежа на животе, широко раздвинув ноги, раком, высоко подняв попку, на боку, садилась на него сверху. Кроме того время от времени сосала его член. К утру я был оттрахана по нескольку раз, и полностью обессилив, погрузилась в сон. Но даже во сне не нашла покоя – мне снился большой член пятого, которые тыкался мне то в рот, то в попу.
Проснулись мы ближе к полудню. Довольный от проведенной ночи, пятый задал мне вопрос, который меня озадачил:
– Хочешь будем постоянно встречаться?
Я замерла, не желая верить своим ушам. Это же то что нужно! Именно то что я искала вот уже много-много лет!
Он в нескольких словах объяснил, что побудило его сделать такое предложение. Одним из аргументов было то, что со мной он почувствовал себя настоящим сильным мужчиной. Самцом. Только с изголодавшейся самкой свойственно такое желание. Поэтому он трахал меня, чтобы утолить мой сексуальный голод. Это его очень возбуждало и он отрывался со мной так, как ни с какой другой настоящей девушкой. С этим было трудно поспорить – событию минувшего дня еще были свежи в моей памяти, особенно ночь, в течении которой меня буквально зверски отымели. Эти воспоминания так подействовали на меня, что разбудили новую страсть. Поддавшись ей на мгновенье, я почувствовала, что не в силах ее побороть и бросилась ему сосать.
