Анюта вздрогнула и опустила глаза. Евсей достал из кармана френча немецкую бензиновую зажигалку чиркнул кресалом и поднес горящий фитилек снизу к картонным корочкам. Билет вспыхнул и через минуту рассыпался пеплом на столе.
"Запомни, дурочка, не было никогда такого члена этого союза. Надеюсь, свои тебя не выдадут. Ну, а я про эту бумажку никому не скажу".
Анюта потупилась - внизу паха саднило и было противно липко между половыми губками. Она судорожно застегивала свою кофточку.
"А вы меня так, каждый день будете?"
"Да, ты не боись, это только в первый раз больно, а потом может и понравится. Да не боись, говорю, что я зверь какой. Вот через недельку заживет у тебя там всё. Ну, тогда и еще разок можно попробовать". Он, конечно, надеялся сделать это гораздо раньше, но не стоило пугать девку.
Анюта растерла затекшие под веревкой кисти рук,
"А всегда так связывать будете?". Евсей захохотал, "Да ты совсем глупенькая. Это ж я тебя связал, чтоб ты не рыпалась, а то ить я мог только больней тебе сделать, да и одёжу порвать. А так ты цела, одежа - цела. Ну, баба теперь - так с кем не бывает. Короче, пока я с селом познакомлюсь, я тут у тебя поживу." , сказал, как о чем-то само собой разумеющемся Евсей, "Места маловато, да ничего, я второй топчан поставлю, а стол в большую комнату вынесем - он тут тебе ни к чему. Да и тебе спокойней - ты одна живешь, а так - больше никто не пристанет".
Евсей сел и задумался, что ему дальше предстоит сделать. А Анюта сидела и смотрела на первого в ее жизни мужчину и вдруг почувствовала спокойствие. Он, конечно, ее изнасиловал, но не бил, не оскорблял, защищать пообещал. Не такого она представляла его в своих девичьих мечтах. Она, родившаяся в городе и обучившаяся на бухгалтера, вынуждена была поехать в забитое село по комсомольской путевке и работать тут счетоводом. Но в мечтах представляла себя в городе, в своей квартире с красивым и обязательно образованным, интеллигентным мужчиной. Да, мечты-мечты.
Наконец Евсей встал со стула и сказал ей: "Я так понимаю, ты в этих вопросах совсем неопытная, если не хочешь забеременеть - иди-ка, подмойся внизу хорошенько. Может, и не залетишь с первого раза". Анюта подхватилась, и пошла выполнять сказанное.
Евсей вышел из бывшего сельсовета и пошел по селу, внимательно рассматривая дома и их обитателей, которые работали в своих садах и огородах.
Настасья
Настасья была разбитной веселой бабенкой. Рано вышедши замуж, она с головой окунулась в семейную жизнь. Ей нравилось иметь свой дом, прибирать его, копошиться на огороде и в маленьком садике. Ей нравилось чувствовать себя замужней женщиной - хозяйкой. Нравилось стирать мужу белье, готовить ему еду. Но больше всего ей нравилось то, что происходило между ней и мужем, когда наступал вечер, и они укладывались на семейную кровать. После того, как муж Семен сделал ее бабой, она не давала ему в этом деле продыху. Каждый вечер она возбуждала мужа, лаская его тело. Бесстыже прижималась к нему голяком. Потом затаскивала его на себя, и занималась любовью до изнеможения. Когда муж слишком уставал на работе, она раздразнивала его мужское достоинство рукой, садилась на него сверху и скакала на нем, пока огненная волна не опаляла ее тело. В общем, она была энтузиасткой, можно сказать, стахановкой плотской любви. Муж, видя эту ее слабость, не раз грозил полупудовым кулаком: "Узнаю, что загуляла - убью!". Настасья не боялась угроз мужа, но деревенские мужики, зная его силу и суровый нрав, с ней не связывались.
И вот, мужа призвали в армию, и Настасья, уже больше месяца, маялась без мужниной ласки. Она дошла до того, что стала самоудовлетворяться: терла клитор до тех пор, пока не начинало течь из вагины, а потом вставляла туда два или три пальца и дергалась, пока оргазм не скручивал тело. Ей было стыдно и неудобно этим заниматься, так как рядом спал двухлетний сын Колька. Последние несколько дней она придумала новую штуку: она выбирала морковку потолще, отмывала ее до блеска, ошпаривала кипятком и раздразнив себя вставляла ее в свое лоно и доводила себя до оргазма. Но всё это было не то! Ей нужен был мужик, чтобы ласкал ее, дразнил, мял ее тело, щипал напрягшиеся соски, а потом так вставлял между ног, чтобы дыхание спирало, чтобы чувствовать на себе его тело и горячий мужской член внутри себя.
Сейчас она прибиралась во дворике своего дома. Рядом на лавке сидел Колька и играл с вырезанной из деревяшки конячкой.
Мимо ее дома по улице медленно шел Евсей. Дел у него особых не было. Так, как с утра он дал своим подчиненным задание прибрать свинарник и накормить свиней свеклой да картошкой, которая была заготовлена для этих целей. Зная их страсть к спиртному, он пообещал принести им к обеду бутылку самогонки, если они всё исправно выполнят.
"Здрасти, новой власти!!!" , захихикала Настасья.
Евсей улыбнулся и приложил два пальца к козырьку немецкого кашкета, приветствуя хозяйку, "И Вам не хворать!".
"А зашли бы в гости, господин ефрейтор!" - бабы в селе уже выучили его немецкий чин и приветствовали его соответственно.
"У меня уже и обед поспевает".
"Да, здесь промашки не будет" , подумал Евсей, "Иш, глаза какие блядские!"
"Спасибо за приглашение, почему и не зайти к хорошему человеку".
Евсей открыл калитку в палисаде и вошел во двор. Подошел к Настасье поглядел ей прямо в глаза. Настасья заулыбалась. Почувствовала, что вот, наконец, получит она свой кусочек женского счастья. Евсей подошел к Кольке, погладил его по белобрысой головенке. Потом достал из кармана кусочек сахару, завернутый в бумажку. Вынул из бумажки и дал мальцу: "Держи сахар - вместо конфеты будет".
Пацаненок положил сахар в рот и смешно зачмокал.
"Проходите в дом, я сейчас на стол накрою" , сказала Настасья, пропуская гостя вперед.
Евсей вытер подошвы сапог о половик и зашел в сени. Повесил кашкет на гвоздь, подумал: "Жарко!" , снял френч и тоже повесил на гвоздь, после чего прошел в горницу. Сел на лавку, стянул сапоги, свернул портянки, вложил их в сапоги и поставил сапоги в угол горницы рядом с дверью. Настасья хлопотливо бросилась во двор, принесла кувшин воды и тазик. Слила на руки, подала полотенце. И всё мигом, всё молнией. Евсей сел за стол, закатал рукава нательной рубахи. Настасья мигом шастнула в подпол, вытащила бутылку самогонки, поставила запотевшую бутыль на стол.
Вытащила из фанерного шкафчика две граненые рюмки синего стекла. Поставила на стол миску с малосольными огурцами. Вытащила из печи огромную сковородку с яичницей и жареной картошкой и грохнула ее на стол. Быстро взяла маленькую миску отложила туда всего, "Сыну вынесу - пусть во дворе поест, а то просыпает на пол - убирай потом". Пока она ходила, Евсей вытащил бумажную затычку из бутылки и разлил самогон по рюмкам. Настасья вернулась села на лавку рядом в пол-оборота к Евсею взяла рюмку и как бы невзначай прижалась грудью к его плечу.
"Ну, за знакомство!" , со значением сказал Евсей. Они выпили и стали закусывать. Евсей разлил по второй потом, по третей. Пообедали. Лица раскраснелись. Настасья уже откровенно прижималась к Евсею.
"Ну, после обеда неплохо бы и отдохнуть!" , сказал Евсей.
"Сюда-сюда, пожалуйте, в спаленку". Настасья откинула рядно, закрывавшее вход в спальню. В спальне стояла гордость Настасьи - огромная двуспальная никелированная кровать, наследие бабки, фактически - приданое. Кровать была застелена таким же рядном, что и на двери. Настасья быстренько скинула всё с себя и нагишом шмыгнула под рядно.
"Да, ладно, чего ты там прячешься?" , ухмыльнулся Евсей.
"Вылазь, а то мы там запаримся!".
Евсей разделся догола, сложил одежду на табурет, подошел к кровати и откинул рядно.
Настасья раскинулась на кровати, предлагая мужику свое крепко сбитое молодое тело. Приподнялась на локте. Полные груди заколыхались над белой простыней. Она обняла его свободной рукой, прильнула грудями и поцеловала в засос. Долго целовались. Наконец Евсей почувствовал на своем вставшем члене руку Настасьи.
"А мальчонка не войдет?" , спросил Евсей, "Не люблю, когда мешают, особливо детишки".
"Да, нет. Он пока поест, потом, может, спать ляжет". Настасья отпустила член Евсея, опрокинулась на спину, обхватила его руками за плечи и потянула на себя.
"Ну, давай уже, давай, чего ждать!? Не томи!" жадно шептали бабьи губы.
Евсей привстал на коленях и локтях над бабой и стал прилаживаться, чтобы попасть членом туда, куда надо. Но тут Настасья сама схватила рукой за основание его вздыбившееся естество и сама впихнула в свою вульву. Евсей и прибаутку свою любимую сказануть не успел, как Настасья уже махала свом задом, прижимаясь лобком к нему изо всех сил. Она так соскучилась по мужской силе, что при каждом толчке внизу у нее всё хлюпало и чавкало.
Евсей удивился не на шутку такому напору: "Да, первый раз ощущаю, что не я, а меня е*ут!". И тут Настасья захрипела, застонала и по телу ее волнами пошли судороги. А Евсей почувствовал как мышцы влагалища начали хватать его член, сжимая, как в маленьких кулачках.
Настасья расслабилась и откинулась на кровать. Евсей же продолжал мощно работать своим поршнем.
"Послушай, Евсей, не кончай в меня, у меня муж - зверь. Вернется - убьет, если рожу от другого". Евсей остановился и даже вынул член из Настасьи от удивления.
"Ну, а куда мне кончить?". И тут Евсей вспомнил вокзальную шлюху, с которой он когда-то забавлялся.
