Калинина отдавалась не вся. Она не позволяла себя целовать, мять ягодицы, касаться спрятанных под лифчиком грудей. Сохраняла эти участки тела для мужа.

Условия "ритуала" были оговорены Еленой Павловной уже на втором свидании с "малышом" и выполнялись партнёром без нарушений. Обе стороны действовали, почти, механически. Он лежал на ней и двигался по влагалищу вглубь и обратно. Однообразно и скучно.

Девочка у Елены Павловны была ещё не растянута, обжимала детородный орган Большакова крепким хватом, от чего и рядовой, и жена комроты получали обоюдное наслаждение.

"Как будто у нас медовый месяц!" - думала Елена Павловна, обнимая спину молодого ёбаря ногами и короткими толчками, подмахивая ему снизу-вверх.

От мысли, что она ебётся с посторонним мужчиной, при этом имеет на безымянном пальце обручальное кольцо, подаренное мужем, подводили женщину к оргазму. Охнув от взрывного ощущения, Елена Павловна затихала.

Большаков не останавливался, а жена капитана начинала сомневаться: - "Правильно ли она поступает?"

- Мне так стыдно, призналась она кайфующему Большакову. - Ты, даже не представляешь, как это скверно чувствовать себя почти шлюхой!

- Почему почти, если ты ебёшся не с мужем, а на стороне? - заметил подвернувшийся к слову Борик.

Лена оттолкнула ненасытного солдата, прикрывала подолом платья влажную промежность и уставилась в сторону стеллажа, где отдалась этому блядству первый раз. Сейчас там висел солдатский ремень, который толкнул к мысли: "В пору удавиться:"

Борик, не пряча торчащего члена, стоял рядом, смотрел в лицо любимой Большакова и представлял его думу: "Как возможно, чтобы такой прелестный ротик мог обсасывать хуй, побывавший в жопе?"

- Жить с сознанием, что изменяешь мужу, невыносимо. - жаловалась тем временем капитанша, продолжая смотреть в сторону ремня.

"Отстегать её, что ли? - подумал Борик. - по сраке:"

- Ты успел? - спросила Лена.

- Ещё нет.

- Тогда давай снова:

...

Почувствовав, что её матку, наконец, наполнили сперматозоидами, Елена Павловна, "чтобы сразу не вытекло" , продолжала лежать на спине и тихо вспоминать про стыд, измену и, "как после ЭТОГО жить?"

- Чего тут гадать? Живи, как жила! - посоветовал Большаков.

- Это неправильно давать, кому попало: - сказала Лена.

- Кому попало - это если дать, к примеру, сержанту Намаконову.

- Это кто такой?

"Она заинтересовалась. - воскликнул Борик. - Может их познакомить? Да посмотреть, как они будут трахаться?"

"Интересное предложение, - отметил Я. - Его реализация, могла бы остудить пылкую влюблённость патрона. Но сегодня мы пойдём иным путём.

- Ты не даёшь кому попало, а только мне. - напомнил Большаков.

- И тебе тоже стыдно. Я, наверное, самая развратная женщина во всём гарнизоне. Отдалась не мужу, значит - шлюха! - упрямо каялась Елена Павловна.

- Так, не ради похоти. А чтобы родить ребёночка, - спасал её самолюбие Большаков.

- Всё равно, стыдно!

Когда Большакову стали надоедать эти причитания, его подвинул невозмутимый Я.

- Тебе стыдно, крошка, - сказал он лежащей на столе Калиненой, - потому, что думаешь: "Я такая в гарнизоне единственная".

- Наверное, - тяжело вздохнула Калинина.

- Значит, надо сделать кого-нибудь давалкой похлещи себя, - сказал Я голосом Большакова.

- Это как?

- Подложи под меня одну из своих подруг. Ту, которой не надо пихаться, чтобы родить. Пусть раздвинет ноги для удовольствия. Когда это случиться, мысль, что ты самая нехорошая, у тебя исчезнет навсегда.

Чёрные брови Леночки удивлённо поползли вверх.

- Как это под тебя?

- Нет, можно, конечно, под кого-нибудь другого, но подробности ты сможешь узнать, только если это сделаю я.

- Фу, как гадко! И не по-честному.

- Зато эффективно! - сказал Я. - Ну, давай, продолжим.

- Ещё один раз? - она смотрела на Я, видя в нём своего Большакова: - Хорошо. Но, только один раз, и - всё!

- Почему?

- Я так решила. У нас было шесть сеансов. Остановимся на семи. И число хорошее и, я уверена, что получилось, - сказал Елена Павловна, устраиваясь на столе поудобнее.

Она лежала, слегка разведя атласные ляжки полуприкрытые подолом цветастого платья. Красивая голова в обрамлении волнистых волос смотрела на партнёра в упор. Решительности этой женщины можно было позавидовать. Но для Я, который сменил Большакова, её самоотверженность не имела значения. У него была цель доказать патрону, что даже при мысли о зачатии ребёнка, эта куколка может быть шлюхой.

- Значит, решила закругляться? - переспросил Я, нависая над лежащей на столе женщиной. Он неторопливо убрал подол платья в сторону и погладил открывшуюся пизду. - Тогда, для верности, применим самую действенную методику.

- Это какую? - насторожилась Елена Павловна, одновременно млея от нежных прикосновений к чувственному клитору с набрякшими губкам.

- Методику, проверенную народом, - Я ввёл между половых губок Елены Павловны два пальца и начал ими двигать, имитируя член. - Этот метод называется "побудь со мною блядью!"

От слова "блядь" Елена Павловна немного дёрнулась, но вспомнила, что оно встречается даже в романе Шолохова и успокоилась. Некрасивое, но, всё же - литературное.

- Ты готова к блядскому разврату? - перешёл на громкий шёпот искуситель. - Приступим?

- Если у тебя остались силы: - тяжело задышала библиотекарша.

- У меня появилась цель! - сказал Я. - Сделать тебе ребёнка. Ты ведь ради него раскорячилась на этом столе?

Елене Павловне не понравились ни слова, ни тон партнёра. Она снова нахмурила бровки, даже попыталась встать.

- Напрасно сердишься, - придержал её Я. - Если хочешь иметь детей, мало подставить пизду. Надо самой ебаться во всех позах. Становись раком! Так матка ближе будет к залупе и зачатие гарантировано.

- Фу! Как грубо:

Не дав ей договорить, Я вывалил из фирменного лифчика ошарашенной женщины тугие, точно спелые дыни, груди, стянул партнёршу на пол и, обхватив титьки крепкими пальцами, поставил капитаншу возле ножек стола на четвереньки.

- Запоминай эту блядскую позу, малышка! - промурлыкал Я, засовывая вздыбленный член в разогретую офицершу.

Леночка пыталась вырваться. Но руки ухватившие груди и вбитый между ног фаллос сделали эту попытку безрезультатной.

Прежде чем ебать поставленную раком библиотекаршу, Я, прислушался, не будет ли возражений со стороны патрона?

Большаков молчал. То-то же! - ухмыльнулся целеустремлённый ёбарь. И его член деловито задвигался в глубине женского влагалища. Тазобедренные движения самца ускорялись и вскоре, распалённая такой прокачкой женщина, перестала сопротивляться. Поскуливая, она, расслабилась и поплыла в очередном оргазме. Хлюпающие звуки полноценного блядства дополнились ароматом женских выделений и мужского семени.

- Тебе хорошо, моя тёлочка? - склонился к запрокинутой голове Леночки, не останавливающийся любовник.

Стоящая раком Елена Павловна выдохнула что-то не членораздельное. Её впервые имели в такой позе, и это её нравилось.

- Может, эту порцию сольём в ротик?

Капитанша отрицательно замотала головой:

- Давай туда: - простонала она.

- Куда? В пизду?

- В писю:

- Из писи писают, а мы ебёмся. Так куда сливать малафью?

- Туда! - чуть ли не прокричала Елена Павловна.

- Может на твою спинку?

- В пизду сливай, дурак, неотесанный!

- Так бы сразу и сказала, - выдохнул Я и, ускоривши движения на всю длину хуя, вдавил, что есть силы, замер, закатил глаза и, с протяжным стоном, начал сливать накопившуюся в яйцах сперму в самую глубину раскрывшейся матки.

- Хочешь, чтобы я имел тебя ещё?

- Да: - простонала женщина, теряя рассудок, в невиданном для неё каскаде коротких оргазмов.

- Во все дыры?

- Да:

- Скажи: "Выеби меня во все дыры". И не забудь добавить "Пожалуйста".

- Это не хорошие слова.

- Повторяю. Если хочешь продолжения, забудь о запрете на нехорошие слова.

- Чему ты меня учишь, мерзавец?

- Блядству! Ты ведь хочешь ребёночка?

- Хочу.

- Тогда говори: "Выеби меня во все дыры, пожалуйста!"

- Вы: выеби меня:

- А вежливое слово?

- Пожалуйста.

Я двигал членом в горячей пещерке Елены Павловны, которая, на грани лёгкого помешательства, закатывала глаза в потолок: "Ну, почему мой Калинин так не может!? Сука!" - и реагировала страстным подмахиванием.

- Молодец, горячая девочка. А как же муж? Ты ведь раньше ему не изменяла? - почувствовав нужный момент Я, по-садистски приостановил движение.

Женщина, поскуливая, старалась самостоятельно двигаться на члене.

- Чего молчишь? - не двигался искуситель. - Может совесть замучила?

- Ох, не останавливайся, салага! - взвыла Калинина.

Я победоносно оглянулся на Большакова: "Кайфуй, братан, для тебя работаю!"

- Громче, - велел он Елене Павловне.

- Еби, сволочь! - во весь голос завопила жена капитана.

- Давай ещё. Что-нибудь матерное. Скажи, что ты солдатская соска.

- Я соска.

- Ещё, такое же.

- Подстилка солдатская...

- Скажи, что ты шлюха. - Я рывком прижал Елену Павловну к себе, погрузился в неё на всю глубину и снова задал бешеный ритм.

- Я шлюха! - дёргалась на хуе Елена Павловна.

- Блядь бескорыстная. Даю всем, кто попросит.

- Блядь бескорыстная. Даю всем, кто: а-а-а-а: ! - новый оргазм накрыл хрупкое тело Калиненой. -

- И Намаконову дашь?

- И ему тоже:

- Ну, теперь, держись! - предупредил Я, он же - Большаков. - За Намаконова я тебя раскупорю!

Пользуясь тем, что тело партнёрши, из-за оргазмов обмякло, стало податливым, он обвёл колечко ануса колбаской вазелина, приставил к девственной попе сопливую залупу и вдавил "малыша" в тесное нутро прямой кишки Елены Павловны.

Помещение библиотеки огласилось победным криком самца и воем нанизанной на солдатский хуй интеллигентной библиотекарши: