(посвящается очаровательному прообразу главной героини, Насте Б. , которая была моим первым читателем и музой в эти жаркие летние дни)
- Виктор Геннадьевич, а Настя где, вы не знаете? - спросила меня Алена, поглядывая в конец улицы, откуда через несколько минут должен был появиться автобус.
- Нет, Аленушка, не знаю, - вздохнул я. - Пропадает где-то. Еще вчера мне клялась и божилась, что будет как штык. Сейчас ее маме позвоню.
Алена пожала плечами и отошла к подругам, те о чем-то зашушукались. Я взял в руку мобильник и позвонил Насте - она не брала трубку. Тогда я набрал номер настиной мамы.
- Доброе утро! - поздоровался я. - Это настин тренер по гимнастике. Скажите, а ваша дочь сегодня появится? У нас через пятнадцать минут автобус отходит, на районные состязания едем, а ее все не видать.
- А, Виктор Геннадьевич! - обрадовалась мама. - Доброе утро! Она пять минут назад к вам пошла. Сказала, зайдет по пути к своей подруге Оле Скворцовой - она в прошлый раз у нее после тренировки весь свой инвентарь забыла - и пойдет на остановку.
- Спасибо, доброго вам дня! - я положил трубку. На всякий случай позвонил и Скворцовой, но у нее был выключен телефон. В моей душе начинало потихоньку подниматься беспокойство - мало ли что могло случиться с симпатичной ХХ-летней девушкой! - но вероятность того, что произошло что-то, угрожающее ей, мне пока казалась низкой. Скорее было вероятно, что она просто где-то продолбалась. Она была хорошей и довольно талантливой гимнасткой, ей легко давались упражнения, а ладно сложенная фигурка всегда нравилась и судьям, и зрителям. Но была и ложка дегтя: у Насти были большие проблемы с самоорганизованностью и дисциплиной. Она регулярно опаздывала на тренировки, забывала то форму, то инвентарь, а иногда доходила почти до хамства. Но до поры ей все сходило с рук.
Автобус подошел, ждать дальше возможности не было, так что мы с девочками сели и отправились в районный Дворец Спорта. Расписание для нас было довольно удачным, все мои девочки выступали одними из первых, а в перерывах между их выступлениями я все пытался дозвониться Насте. Но трубку она так и не брала.
Через несколько часов мы стояли на той же остановке. Я поздравил Алену и еще нескольких девочек с честно заслуженными медалями, утешил остальных (разбор их ошибок я решил оставить на следующую тренировку) , теперь оставалось только найти Настю. Звонить снова родителям и волновать ее маму не хотелось, так что я отправился прямиком к Оле Скворцовой. За эти несколько часов оба чувства, которые я испытывал - и беспокойство за Настю, и злость на нее - стали на порядок сильнее.
Дверь мне открыла сама Оля - миниатюрная курносая девчонка, настина ровесница. Мы были знакомы, потому что я ее видел еще в школе на уроках физкультуры, когда приходил присматривать будущих звезд в секцию. Данные для художественной гимнастики у Оли были самые оптимальные, я ее много раз звал к себе, но она совершенно не хотела этим заниматься, посвящая свободное время кружку биологии и игре на гитаре.
- О, здрасьте, Виктгенадич! - на одном выдохе произнесла Оля. - Вы ко мне?
- Не совсем к тебе, Оля, - ответил я. - Насти сейчас у тебя нет?
- Чё эт нет? Есть! Заходите! - Оля широким жестом указала внутрь квартиры и отступила в сторону. У нее на лице был не совсем естественный румянец, а язык немного заплетался. Так что я не очень удивился, когда, проходя мимо нее в квартиру, почувствовал от нее запах алкоголя.
Сбросив уличные туфли, я вошел в комнату. Мое беспокойство за Настю моментально ушло: вот она, живая, здоровая и, судя по всему, прекрасно проводит время: открытая бутылка мартини, фужеры, миска с клубникой, по телевизору фильм, где под романтичную музыку мускулистый красавец расцеловывает не особенно одетую прелестницу. Настя лежала на диване в полурасстегнутой блузке и юбке - совершенно приличной, но юная гимнастка высоко задрала ногу, уперев ее в стену, так что юбка сползла почти до бедер, обнажив узкую полосочку белых трусиков. Нечего и говорить, если беспокойство за Настю у меня в этот момент ушло, то раздражение в ее адрес начало переходить уже в гнев.
- Настя! - рявкнул я грозно. - Ты что себе позволяешь, негодница? Ты понимаешь, что ты районные соревнования прогуляла?
- А ш-што, они сегодня? - пробормотала девушка. - Я д-думала, завтра!
Ложь была неубедительной - во-первых, завтра понедельник, а в рабочий день соревнования не проводятся, во-вторых, она же с утра выходила из дома, собираясь на соревнования.
- Так! Привела себя в порядок - и быстро со мной! - приказал я резко.
- А если я не хочу? - попыталась было покачать права юная нарушительница. Но я был до того рассержен, что никакие слова сейчас не могли переубедить меня.
- Быстро, я сказал! - прикрикнул я и, пройдя через комнату, схватил ученицу за руку, сдернул ее с дивана и дал ей звонкого шлепка.
- Ой! - Настя схватилась за стройную попу, больше от неожиданности, чем от боли. - Виктор Геннадьевич, вы что?
- Что?! - переспросил я гневно. - Вот ты у меня скоро узнаешь, что!
Оля во все глаза глядела на эту сцену.
- Вы ее пороть будете, Виктор Геннадьевич? - невинно поинтересовалась она.
- Оля! - Настя вспыхнула и закусила губу, видимо, с одной стороны, сердясь на подругу, что так ее подставила, а с другой стороны, представив эту картину.
- Да и тебе тоже не мешало бы всыпать! - ответил я, но уже не так сердито. - Ты в курсе, что она по твоей милости прогуляла районные состязания?
Оля изобразила самое невинное выражение лица и тут же закопала подругу еще глубже:
- Нет, она мне ничего такого не говорила!
- Оля! - снова воскликнула Настя, но уже куда более жалобно. Хмель из нее выветривался прямо на глазах, и она понимала, насколько провинилась. Дав ей застегнуть пуговки на блузке, я схватил ее за руку и потащил в прихожую, а потом, обувшись - на улицу.
Пока мы шли, я пытался разобраться с чувствами, бушевавшими во мне. Да, Настька серьезно накосячила. Но все же это был первый раз за все мои годы преподавания, когда я шлепнул свою ученицу. Хотя, конечно, желание такое иногда возникало, особенно когда они начинали балбесничать. У меня занимались хорошие девчонки, трудолюбивые, но подростки есть подростки. Иногда их тянуло на авантюры, иногда хотелось проверить тренера на прочность. А иногда они просто внаглую заигрывали, пользуясь тем, что гимнастика - не хоккей, и обтягивающее трико выставляет тело ученицы в самом выгодном свете. Иногда я спускал девочкам на тормозах их выкрутасы, делая вид, что не замечаю, иногда решительно пресекал, пользуясь своим среди них авторитетом.
Я стал вспоминать такие случаи за последнее время: Настя, Алена, Юля, Настя, Вика, снова Настя... Да, пожалуй, из всех моих учениц именно эта юная чертовка чаще всего пыталась бросить мне вызов. На позапрошлой тренировке, например, она подтянула низ своего трико таак, что края ткани почти пропали в ложбинке между ее упругих ягодиц. Выглядело это так, будто она не в трико занимается, а в стрингах. И упражнения она стремилась делать спиной ко мне, прогибаясь в спине и двигая тазом самым эротичным образом. Нет, вряд ли это было попыткой меня соблазнить, тем более при всех, просто у девочки растет либидо, и она исследует свою юношескую сексуальность в том числе и так. Я посмотрел на ее подруг - все они иногда с интересом посматривали на настину попку, а иногда на меня - как я отреагирую? Я отреагировал очень просто: сделал вид, что ничего особенного не произошло. Мне самому это зрелище было весьма приятно.
В один из моментов, когда Настя стала во время исполнения упражнений двигать своей попкой совсем уж как танцовщица тверка, а не как гимнастка, я подошел к ней сзади и положил руки на ее ягодицы. Девочка судорожно вдохнула и замерла, так и прогнувшись вперед - видимо, поняла, что перешла черту, и сейчас ей влетит. Я несколько секунд постоял молча и неподвижно, давая ей осознать происходящее. Однако заговорил с ней так, будто бы ничего необычного в сегодняшнем занятии не было:
- Настя, что это за судорожные движения? Тебя что, током бьет? Ты же прекрасно знаешь, как делается это упражнение, если забыла, вон, на Алену посмотри или на Таню. Бедра здесь описывают ровный плавный круг, сначала в одну сторону, потом в другую, - нажимая на ее попку руками, я показал, как нужно двигаться. А еще при этом я рассмотрел на влажной от пота попке еле-еле заметные, уже почти сошедшие, полоски. Кажется, Настя балбесничает не только на секции, но и дома. И еще похоже на то, что мама в отличие от меня ей это так просто не спускает.
Я закончил движение. Оно было совсем не сложным для таких тренированных девушек, но Настя, все еще наклонившись вперед, тяжело дышала, стараясь, чтобы это было не очень заметно. Ее лицо было красным.
- Поняла? Запомнила? - спросил я ее. Она только кивнула. Больше на той тренировке никаких фокусов от нее не было, хотя трико она так и не поправила.
Погруженный в эти мысли, я решительным шагом шел от дома Оли к своему, Настя спешила за мной. Когда мы проходили через старый парк, она окликнула:
- В-виктор Геннадьевич!
- Да? - я остановился и развернулся так резко, что Настя, не успев среагировать, влетела прямо в меня. Чтобы она не упала, мне пришлось подхватить ее под спину и помочь ей сохранить равновесие. Я думал, что после этого она отойдет от меня, но она осталась в той же позе, своими ступнями упираясь в мои, а спиной немного подавшись назад, так что мне приходилось напрягать руку, чтобы она не опрокинулась навзничь.
- Виктор Геннадьевич, а куда мы идем? - спросила она несмело.
- Ко мне домой.
- А зачем?
Вопрос был, что ни говори, не праздный. Я совершенно не знал, зачем мы ко мне идем. Поругать ее я мог и на улице, просто серьезно поговорить - тоже. Не успел я придумать ответ, как Настя снова заговорила.
- Виктор Геннадьевич, а вы правда меня там... - она сглотнула, -... выпорете?
Ее голос был испуганным, жалобным, и... было в нем еще какое-то чувство, которое я пока не смог определить. Но что-то во мне щелкнуло, и в голову мгновенно пришла мысль - спонтанная вспышка, без раздумий о дальнейшем. Пользуясь тем, что она полулежит на моей руке, я подтянул ее, прижал к своей груди и звонко шлепнул по заднице. Она приглушенно ахнула и широко открыла глаза. Я подождал несколько секунд, но она не попыталась вырваться, не возмутилась, вообще никак не показала, что ей что-то не нравится. Страха в ее глазах я тоже не видел. Озорной бес в моей голове, подтолкнувший меня шлепнуть ее, настойчиво звал дальше.
