- А, тогда ладно. – Аленка, успокаиваясь, вновь хлебнула шипучего напитка. – Не знаю я, чего девки в порнофильмах эту штуку так радостно глотают. Я лично не в восторге.

      - Все богатство вкуса изысканного блюда сразу оценить нелегко. – Наставительно изрек Илья. – Его распробовать нужно. Привыкнуть.

      - Тоже мне изыск нашелся. – Ядовито фыркнула Алена. – И кто это тебе сказал, что я привыкать собираюсь?

      - Ну, я очень на это надеюсь.

      - Ладно, надейся. – Примирительно улыбнулась Аленка. – Может мне и вправду со временем понравится.

      - Искупаемся напоследок? – Предложил Илья, протягивая Аленке руку.

      - Жаль, что напоследок. – Вздохнула Аленка, нахально повисая у Ильи на шее, чтобы ее отнесли на ручках. – Уходить не хочется.

      Уходить не хотелось обоим, но дело шло к вечеру и нужно было одеваться, топать на станцию, а потом еще трястись до города в переполненной электричке. Правда, Илья, хоть сам и ехал стоя, Аленку все же усадить сумел. Скорее всего, ему это удалось лишь благодаря какому-нибудь своему волшебному фокусу. Но зато Алена проехалась вполне комфортно.

      Уже стоя у подъезда и обнимаясь с Ильей, Аленка ужасно жалела, что нельзя взять и оставить его ночевать. Пусть даже просто так, только спать рядом. Или самой поехать к нему. Но даже заикнуться родителям об этом было невозможно. Оставалось только прощаться.

      - Пора. – Аленка грустно глянула на Илью. – Мы уже всем бабкам тут глаза намозолили.

      Илья прижал девушку к себе, словно пряча ее от чужих взглядов.

      - Ты ведь не будешь жалеть о том, что случилось? – Тихо шепнул он на ушко Аленке.

      Девчонка секунду-другую стояла, потупившись, а потом хитренько прищурилась на Илью.

      - А это уже от тебя зависит. – И, рассмеявшись, обняла и расцеловала парня. – Пока не жалею ни  капельки.

      - Тогда до завтра, принцесса. – Илья тоже принял ее насмешливый тон.

      Ну в самом деле, не реветь же им из-за того, что приходится расставаться до завтра.

      - Пока! – Аленка, в последний раз махнув Илюшке рукой, нырнула в подъезд.

      У лифта она, дернув из рюкзачка зеркальце, на всякий случай поглядела на себя. Да нет, вид вполне приличный: помада по физии после поцелуев не размазана, волосы не растрепаны. А вот пуговки на блузке расстегнуты запредельно далеко. И когда этот паршивец Илюха успел?! Аленка, торопливо поправив туалет, ткнула кнопку вызова.

      - Вернулась? – Мама, услышав звук открывающейся двери, вышла в коридор. – Как отдохнула, путешественница?

      - Ой, мам, отлично!

      Аленка, сбросив кроссовки и закинув в комнату рюкзачок, отправилась на кухню кормиться ужином и рассказывать родителям про их с Ильей поездку в гости. А еще про тетушкин одинокий домик в лесу, про большущего пса Дика, про замечательную отдельную, Аленка специально для родителей особенно выделила это обстоятельство, комнату с балкончиком, и про обрамленное зарослями кувшинок темное озеро, купание в котором полезно для здоровья. Обо всем повествовала Алена, только, видимо для того чтобы не волновать папу с мамой, умалчивала кое о чем. Так, например, из рассказа совершенно выпала баня на заднем дворе и совместное мытье нагишом. А из описания комнаты с чудным балкончиком куда-то исчез эпизод с забравшимся к ней перед сном парнем. И сцена где она целуется с ним, стоя в чем мать родила. И уж конечно, словом не обмолвилась Аленка о том, что произошло между ней и Ильей на берегу небольшого лесного озера, ставшего теперь безмолвным хранителем их тайны.

      Аленка сама себе удивлялась, как за беззаботной вроде бы трескотней ей удается так ловко обходить сомнительные моменты своего путешествия, легко и непринужденно перескакивая с одного на другое. Если бы не крайняя нелюбовь Ильи ко всякого рода вранью и недомолвкам, Алена могла подумать, что это он каким-то образом одарил ее такими возможностями. Но тут приходилось признать, что это ее собственный природный талант. Вот уж никогда бы о себе не помыслила.

      Наконец, любопытство родителей было удовлетворено, и Аленку отпустили переодеваться, мыться и укладываться спать. В ванной, перед тем как забраться в душ, она сразу повесила на веревочку только что намоченный купальник. А что прикажете делать? Конспирация. Отсутствие этого сохнущего предмета могло вызвать у родителей крайне нежелательные вопросы об их с Ильей совместном купании.

      Вернувшись в комнату, Алена первым делом повернулась к столу, желая узнать, что глянет на нее: изображение Ильи или бездушная зеркальная поверхность. Разумеется, в рамке уже маячила улыбающаяся Илюшкина физиономия. А рядом с портретом, к полному изумлению Аленки, сидел, свесив со стола ноги, маленький как игрушка, но вполне себе настоящий мужичок, одетый в какую-то странную, похоже старинную, одежду и, поглаживая бороду, насмешливо глядел на Алену. 

      - Надо же, не думал, что ты меня когда-нибудь увидеть сможешь.

      - Ой. – Тихо произнесла, странным образом не испугавшись до отчаянного визга, девчонка. – А вы кто? Домовой?

      - Афанасьичем меня зови. – Строго велел мужичок.

      - Хорошо. – Аленка осторожно опустилась в кресло. – А почему я вас никогда раньше не видела, а теперь вижу?

      - Считай, что парень твой глаза тебе раскрыл.

      - Это как?

      - Гм. – Неожиданно смущенно кашлянул мужичок. – Способ-то известный. Да мне как-то с девкой и неловко про такое.

      - Про какое «такое»?

      - Ну-у, это. – Мужичок снова закашлялся, почему-то отводя глаза в сторону. – Ну, в общем, когда парень с девкой того, и она после этого уже не девка. Понимаешь о чем?

      Аленка, стремительно краснея, кивнула.

      - А при чем это здесь?

      - Дык как же. – Афанасьич, пройдя самое трудное, почувствовал себя увереннее и перестал прятать глаза от Алены. – Когда у вас случилось, ты часть себя отдала ему, хоть того и не заметила, а от него приняла. Всегда так бывает. А уж что кто отдаст, от людей зависит. Ежели всерьез у них да по-настоящему, долго чужая искорка человека теплом будет греть. Может всю жизнь. А коль игрой да насмешкой, затухнет как спичка сырая, толком не разгоревшись. Один дым да горечь останутся.

      Афанасьич покосился на стоящий рядом портрет, потом снова глянул на Алену.

      - Твой-то, похоже, всем сердцем к тебе раз частица дара волшебного от него перешла. Такое по заказу не сделаешь. – Домовой ласково усмехнулся Аленке. – Это чудо, девонька, только от любви случается. Поняла теперь, с чего меня видеть стала?

      - Поняла. – Кивнула Аленка, думая совсем о другом. – А я ему взамен что-то настоящее, от души подарить смогла?

      - Не знаю, девонька. – Пожал плечами Афанасьич. – Это ж в руках не подержишь, глазами не посмотришь. Сами после поймете, коли рядом будете.

      - Вроде как, поживем-увидим? – Улыбнулась Аленка.

      - Вот-вот. – Домовик поднялся на ноги. – Ну, пойду я, пожалуй, а ты спать ложись. Пора уж. Свидимся еще.

      Он неторопливо шагнул к стене и исчез, словно никогда его здесь и не было. Аленка улыбнулась забавному мужичку вслед и, развязав пояс, сбросила с плеч теплый банный халат, оставшись в одних тапочках. Почему-то она была уверена, что Афанасьич, в отличие от жуликоватого Илюшкиного портрета, за ней не подглядывает. А Илья, если захочет, пусть смотрит. Теперь от него секретов нет. Жаль только, что он сам не может здесь сейчас оказаться.

      Вздохнув о пока несбыточном, девчонка натянула на себя ночнушку и, щелкнув выключателем, забралась под одеяло. Поворочалась немного, устраиваясь поудобнее, затем закрыла глаза, улыбаясь каким-то своим мыслям, и почти сразу уснула.

      Неизвестно, что снилось Аленушке в эту ночь. Только с портрета на нее до самого утра глядел, ласково и чуть насмешливо улыбаясь, начинающий волшебник Илья.